Три личные истории: режиссер, врач и спасатель – 30 лет назад землетрясение в Армении заставило их выбрать профессию
Ровно тридцать лет назад, 7 декабря 1988 года, в 11.41 в Армении произошло сильное землетрясение. Общее число жертв стихии – 25 тысяч человек. В тридцатую годовщину землетрясения журналисты JAMnews рассказывают о людях, которым пережитая трагедия продиктовала, как им жить и кем работать.
Ровно 30 лет назад, 7 декабря 1988 года, в 11:41 в Армении произошло сильное землетрясение. Подземные толчки силой в 9 баллов по шкале Рихтера разрушили сотни населенных пунктов. Общее число жертв стихии – 25 тысяч человек. Большая часть погибших– от 15 до 17 тысяч человек – остались под развалинами панельных многоэтажек в городе Гюмри, который в то время называли Ленинаканом. Около 4000 человек погибли в другом городе Армении – Спитаке.
В тридцатую годовщину землетрясения журналисты JAMnews рассказывают о людях, которым пережитая трагедия продиктовала, как им жить и кем работать.
«Самое важное: я знаю, где могила моей мамы»
Молодая режиссер Арусяк Симонян говорит, что шла к своей цели ровно 30 лет. Столько времени Арусяк потребовалось, чтобы суметь трансформировать свои детские воспоминания в сценарий документальной короткометражки. В основу фильма о стихийном бедствии, которое навсегда изменило жизнь десятков тысяч людей, легла история обычной армянской семьи из Спитака, оказавшейся в эпицентре землетрясения 7 декабря 1988 года. В ноябре 27-минутный фильм «Мой новый год» признали лучшим короткометражным кино года на международном фестивале Pomegranate в Торонто.
«Этот фильм я посвятила всем, кто смог пережить тот страшный хаос и как-то жить дальше,— говорит Арусяк,— я очень давно хотела его снять. Когда я еще только поступала в театральный, мои друзья уже знали, для чего я это делаю и что буду снимать».
Развалины— одно из самых ясных детских воспоминаний Арусяк и многих ее сверстников. Но полное осознание того, что именно произошло в день землетрясения, пришло не сразу. Прошло несколько лет после землетрясения, когда Арусяк и ее младший брат поняли, что дети, которых выносили из разрушенного здания детского сада и укладывали на земле рядом с ними— не спали. Из всех друзей детства Арусяк в живых остались только семеро.
«Во время землетрясения погибла моя мама. И ее долго не могли найти. Но отец не сдавался и продолжал искать ее тело— раскопал 300 братских могил. Нашел маму только через четыре месяца. Он сделал для меня самое важное— я знаю, где она похоронена.Я бесконечно благодарна ему. Провести четыре месяца среди трупов— какой нужно было обладать волей, чтобы выдержать это»,— говорит Арусяк.
Фильм Арусяк— про преодоление боли. Она рассказывает и о том, как ее смог преодолеть отец. Однажды он вернулся домой и застал 6-летнюю дочь и 4-летнего сына играющими «в землетрясение»:
«Дома у настогда конечноуже не было, жили в вагончике-времянке. Мы с братом усаживали кукол, а потом били по ним чем-нибудь— и они переворачивались. Тут мы начинали кричать, спасать кукол, а потом хоронить их. Я думаю, отца привела в чувство именно эта игра. Он не хотел, чтобы мы окончательно потеряли детство. Папа ушел куда-то и вернулся с большой елкой, убрал даже из времянки какие-то вещи, чтобы она поместилась. И мы отметили настоящий веселый Новый год».
«Я не планировала снимать в этом фильме своих детей, но потом мы решили, что роль девочки сыграет моя старшая дочь. Я ее назвала именем мамы».
«Вы будете жить— и Гюмри будет жить»
«Я считаю, что я жил только до землетрясения. Да, в моей жизни было немало важных событий после— я женился, у нас родились дети. Но до землетрясения я жил, а после— боролся, чтобы состояться, стать нормальным человеком и может быть чем-то помочь своему городу»,— говорит врач медицинского центра «Гюмри» Вардан Сукиасян.
7 декабря 1988 года Вардану было 16 лет. Когда произошло землетрясение, он был на уроке математики.
«Здание школы частично обрушилось. Как и многие, я выпрыгнул из окна на втором этаже. Что-то себе переломал, но, видимо, был в шоке— сумел встать и даже побежал искать родных»,— рассказывает Вардан.
По разрушенному городу в панике метались люди, на обочинах лежали тела погибших. Вардан нашел сначала мать, затем сестру— живыми. Потом он побежал в больницу, где работал отец, известный в городе хирург.
«В момент землетрясения отец был на операции. Когда начались толчки, он попытался было выйти из здания вместе с пациентом— он нес его на руках. Но лестница полностью обрушилась и их завалило».
Когда Вардан нашел средиобломков тело, он поклялся, что тоже станет врачом, как отец:
«Вскоре после землетрясения ввели льготы для пострадавших; например, людям с инвалидностью в Ереванском медуниверситете отводили дополнительные места. Они могли поступить в вуз, если обещали вернуться в свой регион и работать в зоне бедствия после его окончания. У меня как раз была вторая степень инвалидности после того прыжка из окна»,— рассказывает Вардан.
«То, чего я не смог сделать для своего папы, я делаю для пациентов. Мне становится легче, когда я помогаю людям. Мне самому очень помогла пережить все моя мама. Она всегда говорила: “Сынок, вы должны жить, и тогда Гюмри тоже будет жить. Станьте хорошими специалистами и помогите городу встать на ноги”. Прошло 30 лет, но все еще много незалеченных ран. Но сейчас в городе чуть больше улыбок».
«Погибла ровно половина класса»
Сейчас Левон Бозоян— известный в Гюмри спасатель. В 1988 году он был 16-летним школьником. Левону до сих пор тяжело вспоминать тот день: здание школы разрушилось за секунды, ни Левону, ни его одноклассникам не удалось выскочить наружу. Из-под развалин их вытаскивали родители и учителя, техники не было, использовали, что нашлось под рукой— пилу, молоток.
«Мои ноги застряли между перилами, в лицо справа вонзился обломок арматуры. Не хочу вспоминать. В нашем классе было 24 ученика, погибла ровно половина класса— 12 человек. Мы все были вместе, лежали друг на друге.
Конечно, никто не виноват, это было стихийное бедствие, мы ничего не могли бы сделать. Но когда собираемся с бывшими одноклассниками и вспоминаем этот день, каждый раз возникает чувство вины— мы есть, а их нет».
Вероятно, именно это чувство и заставило Левона инициировать создание спасательного отряда в Гюмри.
«Если бы у нас тогда была профессиональная спасательная служба— вот такая, как сейчас— выживших было бы больше», — говорит Левон. Первыми разбирать завалы приехали военные и сотрудники подразделений гражданской обороны.
«Мы друзьями решили своими силами создать такой отряд в Гюмри. Этот первый отряд спасателей, в основном, состоял из альпинистов и работников местного аэропорта. Сейчас у нас профессиональные спасатели».
- Поделиться: