«В интернат я больше ее точно не отдам». Как живут семьи, в которые вернули детей во время весеннего карантина

В начале карантина, весной, из интернатов в семьи вернули 42 тысячи детей. Тогда все происходило настолько быстро, что социальные работники не успели проверить условия, в которые возвращали детей. Некоторые семьи были к этому не готовы. У родителей не было денег, чтобы ухаживать за ребенком, им помогали волонтеры и общественные организации — питанием, одеждой, лекарствами. Прошло более полугода, но ситуация кардинально не изменилась. Семьи продолжают нуждаться в помощи — как материальной, так и психологической. Впрочем, некоторым удалось оставить детей жить дома, не возвращать в интернат и в этом году отпраздновать День святого Николая вместе. 

Семья вместе

Екатерина, мама двух девочек, проживает в селе в Луганской области. Ее младшая дочь Оля ходит в первый класс. Старшая Марина — в четвертый. Ежедневно в семь утра они вместе ездят в школу в соседний город. Вечером, после группы продленного дня, на школьном автобусе девочки возвращаются домой.

Еще недавно сестры жили отдельно, и все было иначе.

«Перед тем, как отдавать Марину в первый класс, я поняла, что сама не справлюсь. Младшей дочери тогда было три года, я не могла ее оставить, работы не было. Мне платили 1700 гривен в месяц социальной помощи на двух детей, мне не на что было купить им одежду, обувь. Пришлось отдать Марину в интернат», — рассказывает Екатерина.

Женщина говорит, что не хотела этого делать, потому что и сама выросла в интернате. Ее родители злоупотребляли алкоголем, маму лишили родительских прав, они с сестрой были под присмотром бабушки.

«Я знаю, каково это, когда нет ни мамы, ни отца, и дети сидят у окна и высматривают их. В интернате нет ничего хорошего. Каждый ребенок любит, чтобы его пожалели, приласкали».

Екатерине казалось, что у дочери было все иначе, она рассказывала про «хорошие условия»: пятиразовое питание, банные дни, любимую учительницу, одноклассников. Женщина забирала Марину домой на каникулы и на выходные. Но бывало, что сельский автобус не ходил, и девочка не приезжала домой неделями.

«В первый класс она еще пошла нормально, а во второй — со слезами. Хотела быть с нами дома, говорила, что скучает. Я бы и готова была ее забрать, но был страх, что не справлюсь».

Весной, во время локдауна, Марину, как и еще 42 тысячи детей из интернатов, вернули домой. Пока был карантин, девочка училась дистанционно по тем заданиям, которые присылали учителя из интерната. Они ходили с мамой к соседке, у которой был интернет, и там занимались.

Однажды, когда Екатерина занималась математикой с младшей дочерью, старшая призналась, что ее в интернате били, наказывали и не давали есть за то, что она чего-то не знала, не могла выучить.

«Она не рассказывала мне такого, когда там училась. Тогда я поняла, насколько ей сложно было».

В интернат Екатерина девочку больше не возвращала. Первого сентября Марина пошла в обычную школу.

«Я на работе до вечера, не всегда со всем успеваю, трудно платить за группу продленного дня. Я решила, что пусть будет сложно, но семья должна быть вместе. В интернат дочь больше точно не отдам. Дети должны засыпать и просыпаться у мамы».

Помощь и поддержка 

Таких случаев, как у Марины, не так много. Летом Министерство социальной политики, Детский фонд ООН (ЮНИСЕФ) и общественный союз «Украинская сеть за права ребенка» запустили проект мониторинга семей, в которые вернули детей во время карантина. Команды специалистов посетили семьи в Полтавской, Харьковской, Николаевской, Волынской и Днепропетровской областях. Там из интернатов вернули больше всего детей.

«Наша задача была поговорить с родителями, с детьми. Понять, какая им нужна помощь, чтобы дети остались жить дома, если, конечно, для их жизни не было рисков», — рассказывает Дарья Касьянова, глава правления «Украинской сети за права ребенка», программный  директор «СОС Детские городки Украина».

Во время мониторинга специалисты проверили около пяти тысяч семей. В 27% случаев родители оставили детей жить дома и перевели их в школы по месту жительства. Остальные 73% семей вернули детей. Среди предпосылок, почему родители отдавали детей в интернаты, Касьянова называет бедность, отсутствие жилья и работы у родителей, физические или психические болезни детей, тяжелую адаптацию детей к школе и освоению программы.

«Во время наших визитов родители нам также рассказывали, что интернаты — это удобно, они так привыкли. Потому что они, мол, работают посменно, а в интернате ребенок ухожен. Также говорили, что там они занимаются в специальных кружках. Хотя, когда мы спрашивали об этих кружках у детей, они отвечали, что особенно спортом там не занимаются, только бегают иногда». 

Были и случаи, рассказывает Касьянова, когда родителям нужна была лишь незначительная помощь, чтобы оставить ребенка жить дома. Например, в Харьковской области слабослышащей девочке дошкольного возраста благотворительная организация приобрела новый слуховой аппарат. Так ребенок остался в семье и пошел в обычный детсад.

Летом семья Екатерины тоже начала получать помощь по программе от «СОС Детские городки Украина» — благотворительной организации, работающей над предупреждением социального сиротства, развитием семейных форм воспитания для детей, лишенных родительской опеки.

В течение августа и сентября Луганское отделение организации вместе с работниками социальных служб Кременского района проверило 60 семей, в которые во время весеннего карантина вернулись 114 детей. Большинство родителей — 74% — с 1 сентября отдали детей обратно в интернатные учреждения.

«Эти семьи были не готовы финансово и психологически, что все так внезапно произойдет, и их жизнь изменится. Им нужна была поддержка, а детям — шанс жить дома», — рассказывает социальный работник Виолетта Гончаренко.

Организация взяла под свое сопровождение 14 семей. Им оказали материальную помощь: одеяла, подушки, постельное белье, письменные столы, детские стульчики, обувь и другие необходимые вещи. Также с ними начали работать психологи, социальные работники.

Пока мы беседуем с Екатериной, ее дочери занимаются с логопедом.

«Конечно, нам легче стало. Девочки стали увереннее в себе. Я тоже еженедельно занимаюсь с психологом. У меня больше нет такого: “я боюсь”, “я не смогу”», — говорит Екатерина.

Дети с инвалидностью

Среди тех, кого вернули на карантин домой, были и дети с инвалидностью, которые учились в специализированных интернатах. Семнадцатилетний Сурен, бывал дома только на выходных. Он — воспитанник учебно-реабилитационного центра в Тараще Киевской области. Каждый понедельник его мама, Любовь, отвозила сына в интернат, а в пятницу забирала обратно домой. Они ехали на нескольких видах общественного транспорта, а дорога в одну сторону занимала 4 часа.

В этом году Сурен едва ли не впервые за последние годы так долго дома — почти полгода. Сначала на карантине, а потом — на летних каникулах.

«Сложность была в том, что я его одного не могу оставить дома. Ну как... могу, но нет гарантии, что он куда-то не пойдет. Поэтому иногда просила соседку присматривать за ним, иногда отводила к бабушке, а иногда брала с собой на работу», — рассказывает Любовь.

Женщина не рассматривала вариант, чтобы ее сын остался дома после весеннего локдауна.

У Сурена наследственная болезнь — фенилкетонурия. Это нарушение обмена веществ, при котором организм не может перерабатывать фенилаланин — аминокислоту, входящую в состав белковых молекул, что опасно для центральной нервной системы. Любовь об этом узнала, когда сыну было пять месяцев, и сразу начала лечения и абилитацию.

Когда Сурену исполнилось шесть лет, Любовь пошла в общеобразовательную специальную школу в их городе, чтобы отдать мальчика на обучение. Там им отказали и сказали подождать год. В следующем году тоже отказали и посоветовали заниматься с логопедом. Когда мальчику было девять, она отдала его в учебно-реабилитационный центр в Тараще.

«Мы уж не могли ждать. Я понимала, что это произойдет. Специалисты, которые ежегодно проверяли состояние Сурена, готовили меня к этому».

По словам врачей, говорит Любовь, у Сурена задержка в развитии на 10 лет.

В учебно-реабилитационном центре Сурен начал говорить, писать, общаться со сверстниками, заниматься с учителями, впервые сказал «мама».

«Я уже не могла ему этого всего дать. Когда он приезжал домой, то постоянно мне рассказывал о школе».

Весной во время карантина, вспоминает женщина, ей всего один раз позвонили из департамента образования и спросили, не нужна ли помощь, и не заболел ли часом Сурен.

«Ну какая мне нужна от них помощь? Я со всем справлялась...».

Виктория Лемешко, волонтер, которая поддерживает семью Любови, рассказывает, что для родителей детей с инвалидностью в обществе должны быть социальные услуги, это предусмотрено законом. Чтобы мать или отец могли попросить няню присмотреть за их ребенком. Но на местах эти услуги лишь начинают вводить.

Дарья Касьянова также отмечает, что каждый случай нужно рассматривать индивидуально. И есть ситуации, когда у родителей есть объективные причины, почему они отправляют детей учиться в интернат.

«А бывают и случаи, когда родители не знают, какие именно у их ребенка особые образовательные потребности. Или общеобразовательные школы не хотят принимать детей с инвалидностью. В Харьковской области мы работали над тем, чтобы в школу взяли ребенка с аутизмом и дали ему ассистента. Сначала было сопротивление, но позже они согласились. Так мама смогла оставить ребенка дома и воспитывать его сама». 

Сегодня Сурен не идет в школу — ее снова закрыли на карантин, потому что большинство учителей заболели. Поэтому Любовь берет сына с собой на работу. Вместе они должны пойти к местной бабушке и отвести ее к врачу. Подросток переспрашивает, на ту ли ногу обул зимние сапоги, натягивает шапку, а мама застегивает ему куртку.

Выходя из дома Серен беспрерывно рассказывает об игрушечных машинках, которых собрал целую коллекцию, и утверждает, что скоро у него будет своя — настоящая.