«В начале эпидемии я спала не больше четырех часов». Сотрудницы ковидных лабораторий — о своей опасной работе
Ежедневно в Украине делают от 10 до 40 тысяч тестов на коронавирус методом ПЦР. На выходных эта цифра уменьшается, в течение недели, наоборот, увеличивается. И хотя в лабораториях уже не работают ночью, да и обрабатывают гораздо меньше биоматериалов, чем летом или осенью, нагрузка на них все равно большая.
О том, как работают лабораторные центры, что происходило там во время пика эпидемии, и почему работницы лабораторий не увольнялись с работы, как это делали врачи и медсестры, — в материале hromadske.
От теста до брифинга
С начала эпидемии 4-я киевская больница — опорная в лечении коронавирусной болезни. Во всех отделениях здесь принимают только больных COVID-19, а в ПЦР-лаборатории обрабатывают тесты из нескольких медучреждений города.
Каждое утро водители больниц привозят образцы и передают их через зарешеченное окно на первом этаже лабцентра. До вечера их должны обработать и сообщить результаты на места. Иногда это удается сделать и раньше — после обеда.
«В каждой больнице у нас есть ответственный человек, которому можно быстро передать результаты. Мы отправляем в вайбер, на электронную почту — любым способом, чтобы пациент получил информацию о болезни», — рассказывает врач-бактериолог Ольга Бондарчук.
Она проводит нас через несколько светлых комнаток лаборатории, где с самого утра работают ее коллеги — лаборантки и врач.
Все образцы принимают и проводят предварительную обработку. Далее их несут в рабочую зону. Сначала — в комнату, где происходит выделение РНК, генетического материала возбудителя. После этого их передают в соседнюю комнату амплификации, где определяют, действительно ли этот генетический материал соответствует возбудителю COVID-19.
Ольга показывает новую аппаратуру, которую они получили несколько месяцев назад, и говорит, что теперь лабораторию нужно увеличивать, потому что вся техника не вмещается. Приборы упростили и ускорили исследования. Благодаря им за полтора часа можно обработать до сотни образцов.
«Конечно, есть разница — если ты ставишь образцы по очереди, или если все происходит параллельно», — говорит Ольга.
Она показывает, как на экране одного из приборов среди четырех параллельных линий начинает подниматься желтая. Врач сверяет номер образца с именем и фамилией пациента и ставит плюсик на маленьком листочке: тест положительный.
Ольга достает из заваленного бумагами шкафа толстый зеленый журнал. В него сотрудницы лаборатории записывают личную информацию пациентов и результаты их тестов.
«Это журнал за октябрь. В нем двести страниц, а мы его использовали меньше чем за две недели. Тогда тестов делали много, и посмотрите, сколько положительных».
Красной ручкой в большинстве строк стоит «обнаружено».
Именно на отчетность после получения результатов работники лаборатории тратят больше всего времени. Даже больше, чем на обработку материалов, уточняет Ольга. В отчетах нужно указывать личную информацию пациента, сколько образцов обработали, сколько защитных костюмов и дезраствора использовали. Впоследствии часть этой информации сообщается на ежедневных брифингах.
«Тест — это тоже часть лечения»
Коллега Ольги до сих пор заполняет пробелы в журналах за лето. Тогда больных было столько, что она не успевала все вписывать вовремя.
В тот период врачи и лаборанты работали сверхурочно, по 14 часов в сутки, чтобы исследовать все материалы. Для Ольги и ее коллег это было еще сложнее, чем когда эпидемия только начиналась.
«Вам честно сказать, сколько мы работали? Бывало, что выходили отсюда за двадцать минут до полуночи», — улыбается врач и подтверждает, что и тогда, и осенью были пиковые периоды заболеваемости. Ежедневно в лабораторию привозили около трехсот образцов, которые им нужно было были обработать. Большинство оказывались положительными.
«Бывало такое, что из одной больницы нам доставляли 79 материалов, и в 70 из них мы подтверждали коронавирус. Мы пытались делать все максимально быстро, независимо от того, сколько длился наш рабочий день».
Ольга работала без выходных и отпуска. Отложить и обработать на следующий день не могла — понимала, что результатов ждали пациенты.
«Утром снова привезут материалы, и нужно будет работать еще больше. Хотя городские лаборатории замораживают материалы из-за того, что не успевают все исследовать. Тогда и получается так, что пациенты ждут тестов неделями».
В начале эпидемии рабочий день в лаборатории тоже длился бесконечно — все нужно было исследовать ручным методом, с минимумом дополнительной аппаратуры. А домой добираться пешком: общественный транспорт до больницы не ходил. Сотрудники, жившие в пригороде и обычно ездившие на электричках, на работу не выходили.
«Мы работали, потому что не было выбора. Куда деть больных, тесты? На улицу их выбросить? Наш тест — это тоже часть лечения. Я медик, и прежде всего думаю о пациенте».
Вирусолог и заместительница генерального директора Киевского областного лабораторного центра Минздрава Наталья Родина начала работать с коронавирусом еще тогда, когда в Украине не было ни одного больного. Они с коллегами обрабатывали самолет, на котором вернулись туристы из Уханя.
А как только в Украину завезли тест-системы на COVID-19 — первой начала делать исследования методом ПЦР. Она обрабатывала биоматериалы, которые привозили со всей Киевской области. Работала в защитном костюме в боксах по несколько часов, после чего не могла себя узнать: все лицо было в отеках.
«Я понимала, что все образцы нужно обработать. Домой приезжала не раньше 1:30 ночи. Спала не больше четырех часов и снова ехала на работу. Трудно было. Мне казалось, что мои дети забыли, как я выгляжу».
Бактериолог Людмила Могильная, которая работает в лаборатории 23 года, добавляет:
«Я приходила домой посреди ночи. Дети говорили: “О, мать пришла, и слава Богу”. Но они все понимали».
Наталья быстро научила своих коллег методу ПЦР, взяла еще шестерых сотрудников. Позже всем начали доплачивать дополнительно до 300% к заработной плате и поставили новое оборудование. Сейчас в лаборатории проводят более 2 тысяч исследований в сутки.
«Мы не боимся ковида»
В обоих лабцентрах подтверждают — в последние месяцы обрабатывают меньше биоматериалов, чем осенью или летом. В лаборатории 4-й городской больницы получают 120-150 образцов вместо 300. Ольга Бондарчук связывает это с тем, что у некоторых людей уже есть иммунитет:
«Еще год назад ни у кого не было антител к коронавирусу. И если бы в группе из ста человек кто-то один чихнул, то, вероятно, заболели бы все. Сейчас из ста человек заболеет условно половина, потому что у 30 из них будут антитела после того, как они переболели. Со временем вирусу негде будет существовать. Именно на этом и базируется коллективный иммунитет».
Ольга объясняет: если несколько месяцев назад 90% образцов из одной больницы могли быть положительными, то сейчас этот показатель снизился вдвое. Но в то же время люди начали болеть повторно — во второй и третий раз. Особенно после легкого течения болезни, когда иммунитет работает иначе и антитела могут не выработаться.
Сама Ольга еще не болела коронавирусом. С начала эпидемии COVID-19 был только у старшей лаборантки, которая заразилась от мужа.
«Здесь у нас почти невозможно заболеть: мы соблюдаем все правила безопасности и стандартов, работаем в защитных костюмах. Мы не боимся ковида».
Хотя весной, когда заведение перепрофилировали для приема больных COVID-19, врачи других отделений увольнялись с работы — в частности, потому, что боялись заразиться.
«Из нашей больницы уволилось 60% медиков. Это очень плохо. Я примерно представляла, что нас ждет. Мы уже пережили эпидемию гриппа, наша больница тоже была заточена для приема больных. Но какова бы ни была нагрузка, сколько бы часов я не обрабатывала материалы — ни разу не думала о том, чтобы уйти».
- Поделиться: