«Ведь буду же я когда-нибудь дома»

Журналист “Громадского на русском” Ксения Туркова в День памяти жертв политических репрессий вспоминает историю прадеда, которую узнала совсем недавно

Кэш гугла помнит все, слышали?

Я иногда думаю: а вдруг каким-то чудом он помнит и то, что было очень давно? Наберешь имя своего далекого предка, от которого не осталось ничего, кроме имени и выцветшей фотографии, - а там скриншоты его жизни, вот они, пожалуйста.

Я как-то просто сидела перед компьютером и одно за другим вбивала в строку поиска имена своих прабабушек,прадедушек, прапрабабушек и прапрадедушек. Самых обычных людей, среди которых, кажется, не было выдающихся личностей. Наобум и наугад. Передо мной возникали десятки однофамильцев и даже полных тезок - незнакомые люди, тоже чьи-то родственники или люди, чем-то известные сейчас.

И вдруг я увидела совпадение.

Вот он, мой двоюродный прадед. Сергей Павлович Рыбников, родом из Архангельска. Как память подкинула мне это имя?

Бабушка что-то рассказывала о “дяде Сереже”, который совсем молодым служил в Белой армии. А еще я помню себя шестилетней, на чердаке большого дома в Арханельске, и папу с братьями, которые ворошат сено, а потом находят в нем кортик и две сабли: парадную и палаш. Я слышу и запоминаю, что все это принадлежало “дяде Сереже”.

Вот этот “дядя Сережа” и оказался тем, кого сохранил Интернет. На сайте Государственного архива Архангельска, в списке репрессированных. Технический директор судоверфи Главсевморпути, арестован в 1937 году. Номер дела, годы жизни, ареста и реабилитации и перечень документов, среди которых - шестилетняя переписка с женой из Онеголага и Астраханлага. Умер он там же, в лагере, не дождавшись освобождения. Как сказано в официальных документах, от пневмонии.

Довольно скоро я получила официальное письмо из архива с предисловием к описи дел и списком документов. 302 листа. Это был тяжелый во всех смыслах конверт.

Вопрос: Вы арестованы как участник контрреволюционной троцкистской организации. Дайте показания о вашей контрреволюционной деятельности.

Ответ: Я, Рыбников, ни в какой контрреволюционной организации не состоял и контрреволюционной работой не занимался.

Вопрос: Вы являетесь участником контрреволюционной троцкистской организации. Предлагаю говорить правду.

Ответ: Утверждаю, что я ни в какой контрреволюционной организации не состоял.

Вопрос: Нам известно, что вы являетесь активным участником контрреволюционной троцкистской деятельности и по заданию последней проводили подрывную работу на судоверфи…

Все это читаешь как плохую пьесу. Хотя нет, хорошую - все очень осязаемо, и ты оказываешься там, внутри. И представляешь младшего лейтенанта Жирнова, который ведет этот допрос, и то, что, может быть, было между ответами и вопросами.

Кто из ваших приятелей в период отступления с Севера интервентов бежал с ними за границу?

…

Сергей Рыбников закончил Архангельское мореходное училище, был штурманом. С 1919 года пошел добровольцем в армию генерала Миллера служил младшим офицером морского полка, командовал военными катерами. Потом служил в военно-речной флотилии. А с 1934 года работал техническим директором построенной в Соломбале судоверфи. 3 июля 1937 года был арестован по обвинению во вредительстве. Был женат на Евгении Рыбниковой, детей у них не было.

Здравствуй, милая моя Женюля!

Прошло только семь дней после свидания, а кажется, что мы виделись очень давно. Конечно, большое это счастье, что нам разрешили свидание. Два часа немного, но здесь ждал я этих двух часов, особенно в последнее время, как чего-то несбыточного.

Все казалось, что и 15 минут не разрешат. Когда я вернулся в барак, то весь вечер и на другой день ко мне все время приходили и спрашивали, каким образом мне удалось добиться разрешения на свидание. Я объяснял, что хлопотал не я, а ты.

Завидовали так, что мне неловко было за свое счастье. Стыдно как-то. Я указывал им на то, что сижу уже год, и что большинство находятся в заключении меньший срок, а что, может быть немного погодя и им разрешат свидания. Но это было утешение слабое.

Утром меня увидел начальник участка и поздравил с тем, что я сбрил бороду. Многие утром меня не узнавали и подшучивали. Говорить про то, что главной причиной для бритья было свидание, не приходилось, так как про свидание знал решительно весь лагерь.

Как мне тебя благодарить, я и не знаю. Большое, дорогуля милая, дала ты мне счастье. Громадное.

ПОСЛУШАТЬ ПИСЬМО

Из писем я узнаю: никогда, вплоть до самого конца, он не сомневался в том, что “произошла ошибка”, что решение пересмотрят, что он вернется к жене - к Жене, о которой очень беспокоится, а о нем просит не волноваться:

“Ты у меня во всех отношениях молодец. Вот только здоровье твое меня беспокоит и твои глаза. Ты их береги, моя родная, пригодятся еще. Ведь буду же я когда-нибудь дома”.

“Относительно продуктов ты не беспокойся. От последней посылки у меня еще осталось кое-что. Сегодня, например, на ужин мы варили гречневую кашу по-украински. Это наши сожители, украинцы, соорудили. Я дал крупы, а они сала, а варили вместе. Получилось очень вкусно! Вот погоди, вернусь домой, так сварю тебе такую же”.

Где ее письма, и что она отвечала ему, я не знаю. Знаю только, что она постоянно навещала его и в первом лагере, и во втором. Одевалась потеплее, потому что иногда ехать приходилось в открытом вагоне или грузовике. Писала об общих друзьях, которые тоже попали в лагерь или погибли на войне. И я не знаю, что она ответила, когда он написал ей, что хотел бы вырастить ребенка какой-то их знакомой, у которого родители погибли на фронте.

“Мне теперь все чаще и чаще приходит в голову, как я являюсь домой, к тебе. Какой это будет необычно радостный и большой день, и как мы проведем его с тобой, этот день. Вероятно, будем говорить без конца…”

Согласно официальному сообщению, Сергей Рыбников умер в лагере от пневмонии в 1944. Его Женя больше никогда не вышла замуж. Она пережила мужа на полвека. И умерла через 5 лет после того, как добилась его посмертной реабилитации.