«Весь интернет — это котики и агрессия»

Почему пришёл конец рациональному мышлению и зачем нам нужны боты. Британский журналист в интервью Громадскому объяснил, как социальные медиа стали механизмом для нарциссизма и эмоциональным наркотиком для общества.

Питер Померанцев — автор книги «Ничего правдивого и все возможно». Он рассказывает о том, как изменилось российское общество под влиянием государственного ТВ. В течение последних лет Померанцев исследовал механизмы современной пропаганды, изучал кампании по дезинформации и то, как им можно противостоять.

«Люди идут в интернет за эмоциональным кокаином»

Сейчас главное — понять психологию и эмоциональную структуру Интернета. Меня долго мучил вопрос, почему в Интернете много котиков. Даже ИГИЛ и Кадыров — тоже с котиками. Они везде! В конце концов я нашёл исследование итальянских учёных об эмоциональных структурах внутри комьюнити в фейсбуке. Группы разные — академические, журналистские, конспирологические, серьёзные и не очень.

Так вот, учёные заметили, что всегда все разговоры идут от позитивных чувств к негативным. Чем больше люди разговаривают, тем более злыми, агрессивными они становятся. Так происходит всегда и у всех. Это закономерность. Я никогда раньше не задумывался о том, почему так происходит. Учёные пытаются это понять.

Социальные медиа – это огромный механизм для развития нарциссизма. Ты идёшь туда и ищешь лайки, ты ждёшь подтверждения того, что ты уже думаешь. На первом этапе ты это получаешь, но тебе не хватает. Это как наркотик. Ты хочешь ещё и еще. Тебе опять не хватает, и ты становишься всё более и более агрессивным. Эту агрессию может сбить только одна вещь. Это момент, когда ты видишь что-то более слабое, чем ты. Например, котиков! Вот тогда ты чувствуешь прилив сил и любви. В принципе, если говорить упрощенно, весь Интернет — это котики и агрессия.

Никакие факты не помогут, если люди уже идут в Интернет за «эмоциональным кокаином». Нужно работать с изначальными мировоззренческими проблемами и с эмоциональными проблемами людей. А это совершенно другая работа. Конечно, факты важны. Но нужно довести человека до момента, когда он сможет принимать эти факты.

«Нам нужны умные боты»

Друзья, с которыми я сотрудничаю, занимаются проблемами экстремизма в Интернете — ИГИЛ, джихадистами и крайне правыми. Очень интересно смотреть, как крайне правые в Америке себя рекламируют в фейсбуке. Они это делают так же, как пятнадцатилетние девочки. «Мы с друзьями делаем вместе «Хайль Гитлер!», нацистскую татуировку» — это вечное самоутверждение через Интернет.

Мои друзья работают с ними по принципу one to one speeching, как психологи. Они пишут в личку: «О, я вижу, что ты вступаешь в крайне правые организации». И начинают работу. Процесс идет очень медленно. И только через 2—3 месяца они могут переходить к работе фактами. Нужно подготовить людей, довести их до момента, когда они смогут принимать факты. Этим занимаются часто те, кто раньше сам состоял в таких организациях. И у меня в жизни была такая история, и она очень печальна.

Проблема в том, что это штучная работа. Возникает вопрос: как же сделать ее массовой? Специалисты говорят, что им, по сути, нужны умные боты. Чтобы это был не один разговор, а четыре тысячи. И в тот момент, когда человек раскрывается, разговор переходит в личный.

В Калифорнии проводили такой эксперимент. Там пытались придумать роботов, которые могли бы говорить на разные конспирологические темы о медицине. И изобрели ботов, которые так хорошо и естественно общались с людьми, что сами чуть не попали под влияние своих подопечных! Представьте, один из них пытался обратить бота в христианство. Да, можно начинать разговор через ботов, но тогда возникает этическая проблема. Ты же не можешь сказать человеку, что отправляешь к нему робота. Получается, что мы сами в каком-то смысле уподобляемся тем, кому хотим помочь.

«Украина должна искать свой образ»

Украина на самом деле на передовой многих процессов. Здешний хаос и брожение — это признаки не отсталой страны, а очень современной. Мне, например, очень интересно как Украина в условиях цифрового мира будет формировать свой образ и свои границы. Я думаю, что пока на этот вопрос никто не нашёл ответа. Очень интересно посмотреть на того, кто будет этим коммуникатором.

Брендинга как такового уже не существует. Возьмём, к примеру, Америку, там всё очень понятно. Во время Холодной войны они создали очень чёткий брендинг. Всё было построено вокруг идеи свободы. Это была сводная культура: Джексон Поллок и авангардное искусcтво, свободная экономика и свободная политика против Советского Союза, где был соцреализм. Теперь Китай, Россия и другие авторитарные страны всё это убили. Они утверждают, что свободная культура и свободная экономика могут существовать без свободной политики. Ты можешь смотреть MTV и слушать Beatles сколько хочешь, но любая из попыток Америки продать себя в этих странах будет неудачной.

«Мы не включаем мозги — мы спрашиваем у Гугла»

Мне кажется, что нужно находить не образы, а те вещи, которые волнуют людей. Вещи, которые хоть как-то отражают плюсы демократических систем. Нужно переходить на вещи, которые непосредственно влияют на жизнь людей. Это то, что люди чувствуют на своей шкуре. Все эти образы, брендинг — это очень сложно делать в условиях Интернета. И это очень опасный момент! В Америке, например, пишут, что пришёл конец рациональному мышлению, которое началось в XVIII веке. Вместо того, чтобы искать информацию и научные подходы, мы спрашиваем у Гугла. Больше не нужно включать мозги. Поисковая система даёт тебе то, что ты хочешь слышать. Это такое закрытое поле, по которому все мы ходим с Интернетом в голове. Очень сложная ситуация, и пока не очень понятно, как мы будем из неё выбираться.

/Наталья Гуменюк