«Власть на них реагирует» — публицист о новых участниках российских протестов

Публицист Анна Наринская о протестах в России и о новых людях, которые выходят на улицы.

Действительно ли это такой молодой протест и действительно ли на улицы вышли какие-то совсем новые люди?

По-моему мнению (а я довольно застарелый ходильщик на митинги, на все протесты, с 2011 года почти ничего не пропускаю), несколько абсолютно новых ощущений было и 26 марта и особенно вчера. Я ненавижу, когда начинают ругать протестное движение за то, что это междусобойчик и уютная компания. Но некоторый призвук этого иногда был. Когда ты шел на митинг и встречал практически всех своих знакомых. И тогда, несмотря на радость встреч с людьми, это было грустно, потому что я понимала, какая это маленькая выборка. Вчера я не встретила никого. Были люди, которых я не знала. И так никого и не встретила. Во-вторых, это были совсем молодые люди. У меня двое детей: моей дочери 23, сыну 15. И люди, окружавшие меня, были между этими двумя возрастами. То есть, скорее всего, большинству из них было лет 20. Я написала в фейсбуке смешную такую вещь: когда стали петь российский гимн, это было абсолютно кинематографическое, поразительное зрелище, когда эти дети, юные люди стали петь российский гимн, и под этот гимн ОМОН врывался в толпу и хватал то одного, то другого. И так выходило, что просто само пение гимна —оно является каким-то преступлением. И парень, который рядом со мной стоял, спросил, почему я не подпеваю. Я сказала, что я очень не люблю этот гимн и его автора, Михалкова, тоже не люблю. На что мальчик, выпучив глаза, спросил: «Неужели этот гимн написал Никита Михалков?!» Мне не нравится этот гимн, я знаю его историю, понимаю, что это сталинский гимн. Но действительно это другие люди. В их стране есть гимн, который экспроприировала власть. А эти молодые люди не хотят, чтобы это был гимн Путина, это их гимн.

Может быть, это была отсылка к украинскому Майдану? Некоторые писали, что в России нет такой хоровой площадной, протестной культуры, как в Украине. Может быть, захотелось бы сделать так же?

Может быть. Если бы я пела, я бы пела «Мы ждем перемен» Цоя. Культуры, может, и нет, но люди кричали «Мы требуем перемен!» Такой лозунг был, его очень даже повторяли. Почему не пели «Перемен требуют наши сердца», я не совсем понимаю. Хотя как мать двоих детей могу сказать, что Цой продолжает быть популярнейшим певцом через столько лет после своей смерти. Так что могут быть разные причины. Может быть, это было навеяно памятью о Майдане. А может быть… Мы все в России живем в ситуации, что у нас все забирают. Вот скажите, эта ситуация с флагами. Все действительно были с российскими флагами. Не могу сказать, что у меня теплеет на сердце, когда я вижу российский флаг. С другой стороны, это флаг нашей страны. И я могу понять этих детей. Почему его у них забирают? Почему это флаг Путина? Это не флаг Путина, это наш флаг. То есть власть говорит об этих вещах: “Они наши”. А молодежь говорит: «Нет, позвольте, они наши, мы здесь живем». Как они кричат: «Мы здесь власть!» Это, конечно, наивно выглядит, но этот пафос я могу понять. Не знаю, могу ли я его разделить. Потому что для меня слишком много неприемлемого связано с гимном, я училась при советской власти, этот гимн, еще в старой редакции, был на каждой тетрадке, в общем, не самые приятные воспоминания у меня с ним связаны.

А есть понимание, что увеличило эту выборку протестующих? Это только личность Навального сыграла роль, у которого особый контакт с молодежью, или это еще какие-то факторы?

Мне кажется, здесь есть три пункта. Во-первых, выросло поколение людей, для которых (не в связи с протестом, а просто в связи с возрастом) мир в телевизоре не сошелся. Они, возможно, вообще не смотрят это официальное эфирное телевидение. Не потому, что они не любят Дмитрия Киселева и пропаганда, а просто потому что их зрительская жизнь по-другому устроена. И сейчас все говорят об одном и том же: что сейчас пойдет война за видеоблоги, за интернет, что туда будет вливаться огромное количество правительственных денег. Я уверена, что это так и есть. Но действительно так развиваются технологии и так развивается человеческое сознание, которое по-другому устроено в связи с тем,что интернет так вошел в жизнь, что действительно это поколение, которое прямолинейной, прямой пропаганде из телевизора неподвластно. Это мне кажется важной вещью. Вторая важная вещь — это действительно фигура Навального, которая так импонирует… Ну да, он крутой! Что тут скажешь? У меня к нему огромное множество каких-то претензий, но да, он крутой, что тут скажешь. И в-третьих, вот что еще играет роль. Понимаете, люди более взрослые все равно ощущают, насколько теперь лучше, чем раньше. Я родилась в 1966 году. Я помню себя девочкой, я помню, как я сидела на лавочке и читала Флобера или Ивлина Во — и я понимала, что я никогда не увижу Лондона, никогда не увижу Парижа, что я просто от этого мира абсолютно отрезана. Соответственно, я ничего не могу с собой поделать: как бы я ни относилась к теперешней власти, я понимаю, что сейчас вообще-то все равно лучше, чем раньше. А люди, родившиеся в 1995 году, они видят только ухудшение.

Эта молодежь не поддерживает нынешнюю власть в целом или отдельные ее проявления? Может быть так, что они против коррупции, но внешняя политика — аннексия Крыма, Донбасс, Сирия — их не волнуют?

Я очень против разговора о «молодежи». Они все разные, они все личности.

Действительно призыв против коррупции, он очень всех объединяет. Если говорить обо мне, я считаю, что коррупция абсолютно ужасна, но если говорить о чистой коррупции, то это не худшее. Это ужасно, но это не самое ужасное из происходящего сейчас сейчас в России. Это очень объединительный лозунг. Если поговорить с каждым конкретно —я видела много съемок роликов, люди приходили к участникам митинга, — то многие упоминали войну с Украиной. Одна прекрасная девочка говорила, что эти два народа поссорили и, наверное, уже навсегда. То есть это тоже для многих важные вещи. Но как объединительный лозунг борьба с коррупцией сработала. Интересно было бы подойти к каждому человеку и спросить, что коррупция для них значит. Это же такое странное слово. Мы понимаем под коррупцией несправедливое распределение денег, взяточничество, распилы. Является ли по определению неправедный суд, когда без всяких взяток неправедно судят, коррупцией? На самом деле и войну на Донбассе и произошедшее с Крымом тоже по какому-то высшему смыслу можно назвать коррупцией. Поэтому я не думаю, что эти молодые люди, вышедшие на улицы, думают, как конкретные чиновники что-то присвоили. Они видят, то в датском королевстве, в российском королевстве все как-то не ладится. И для них это называется словом “коррупция”.

Могут они что-то изменить?

Я оптимист, я абсолютный оптимист. Я считаю, что перемены разные бывают. Все люди ждут разных перемен. Наверное, для кого-то перемены —это полная деконструкция режима, с Навальным во главе и обнулением всего прошлого и новым отчетом. Для других перемены —это перемена информационной политики, это новые реформы, люстрации самых ужасных, самых проворовавшихся. Они ведь уже очень многое изменили! Потому что совершенно ясно, что власть на них реагирует. Это факт, с этим не стоит спорить. Власть на них реагирует. Это видно по пропагандистской деятельности, это видно по тому, как все стали встречаться, включая Путина, со школьниками, молодежью и так далее. И совершенно ясно, что избирательная кампания будет практически вся строиться вокруг молодежной политики. Перемены —мы этим рискуем — могут быть к худшему, да. Могут так закрутить гайки, что мы так взвоем здесь! Но я надеюсь, что это будет не так. Я надеюсь на перемены к лучшему.