«Я думала, что меня убьют»: россияне совершали сексуальное насилие в Харьковской области

Среди военных преступлений, совершенных россиянами, сексуальное насилие расследовать сложнее всего. Прокуроры задокументировали несколько случаев изнасилований в Харьковской области, однако настоящий масштаб может быть гораздо больше. Об этих военных преступлениях потерпевшим рассказывать, наверное, труднее всего. hromadske разыскало в Харьковской области 72-летнюю женщину, которая пережила сексуальное насилие.

Три дня оккупанты пили, грабили, искали женщин на улице, где живет Елена (имя изменено). Однажды в час ночи пьяный российский военный ворвался в ее дом. Сказал, что на улице ждут еще и другие солдаты.

«Шестеро мужчин. Я думала, еще позовет [их] — и убьют меня», — вспоминает Елена.

Военный расспрашивал, где на улице живут молодые женщины. Когда ответы его не удовлетворили, он стал бить Елену по лицу. Потом лег на нее и пытался изнасиловать.

«...Положил между ног и сказал: “Хорошо”. Хотела спросить: “А маме своей ты такое сделал бы?” Но ничего не стала говорить», — рассказывает женщина.

Он хотел принудить ее к оральному сексу. Елена пыталась выиграть время — сказала, что хочет пить. А потом его позвали другие военные. В конце солдат пригрозил, что оставил гранату на дверях.

Оккупанты забрали у женщины телефоны, наушники, фонарь и очки. Елена боялась выйти из дома, и только в 3:20 вылезла через окно. Утром сообщила о преступлении в российскую комендатуру.

Через три месяца после пережитого она до сих пор боится оставаться ночью одна.

«Три месяца так меня трясло. Дочь говорит: “Мама, как вы все это перенесли?» Перенесла — не перенесла, а на душе...», — не находит слов женщина.

Преступления умолчания

Изнасилования и «любую другую форму сексуального насилия» Римский устав, которым руководствуется Международный уголовный суд, определяет как военное преступление. Как объясняет правозащитница Лариса Денисенко, неважно, как именно военный совершил сексуальное насилие — оно все равно может трактоваться как нарушение международного гуманитарного права.

«Это происходит на оккупированной территории, это происходит силами армии врага. Неважно, доказан ли факт изнасилования, потому что сексуальное насилие как военное преступление имеет гораздо более широкую трактовку, ведь во время войны человек чувствует себя перед враждебными людьми с оружием гораздо более уязвимым, чем при любых других условиях. Это преступление остается сексуальным насилием — неважно, это изнасилование или принуждение обнажиться перед своей семьей, своим ребенком, чужими мужчинами», — объясняет Денисенко.

Украинские правоохранители расследуют сексуальное насилие по статье 438 Уголовного кодекса как нарушение законов и обычаев войны. В Харьковской области следователи расследуют пять фактов совершения сексуального насилия российскими военными, рассказал hromadske заместитель начальника отдела Главного следственного управления Нацполиции Алексей Цветков. Две недели он работал на деоккупированных территориях. Одно из дел ведет Служба безопасности. Местные жители рассказали полицейским о большем количестве преступлений, но следователи пока не обнаружили всех потерпевших.

«Я много работаю в полиции. Видел разные преступления. Но шокировало, что солдат с оружием может совершать такие преступления в отношении детей или беременных женщин (был такой факт, но не в Харьковской области). Мне кажется, здоровому человеку даже в голову не придет совершить такие поступки по отношению к беззащитным детям, женщинам и бабушкам», — комментирует Цветков.

Настоящий масштаб сексуального насилия в Харьковской области может быть намного больше — не все пострадавшие обращаются в правоохранительные органы. Сексуальное насилие остается табуированной темой, о которой пострадавшие хотят поскорее забыть.

«Сложность всегда состоит в том, что это преступления умолчания, — объясняет Лариса Денисенко. — По моим наблюдениям на основе электронных писем и рассказов волонтеров и сотрудниц полиции, более 10% людей соглашаются идти дальше. Другие в основном просят медицинскую помощь, реже психологическую, хотят чувствовать себя в безопасности и больше об этом не вспоминать по разным причинам».

Порой люди не доверяют системе правосудия, говорит правозащитница. Но чаще никуда не обращаются, потому что это значит, что нужно рассказывать о том, что ранит. В небольших населенных пунктах вблизи границы с россией пережившие насилие знают людей из полиции или городских властей, которые сотрудничали с россиянами, и могут бояться за свою жизнь. Клиентки Ларисы Денисенко получали «послания» с угрозами, которые воспринимались вполне реалистично.

Во время нашего разговора Елена из Харьковской области тоже признавалась: боится, что ее могут найти и убить. Сразу после той ночи она решилась, поехала в оккупационную комендатуру и заявила о преступлении. россияне пообещали найти виновника, однако этого не произошло. По мнению Ларисы Денисенко, Елена поступила очень смело, ведь для нее это могло плохо закончиться — учитывая поведение россиян.

«Я исхожу из того, что человек должен искать защиты и сохранять свою жизнь всеми возможными для него в этой ситуации способами. То есть она находится на территории, оккупированной врагом. Враг так или иначе вводит свой режим существования для людей в оккупации и должен (это их обязательства) реагировать на жалобы мирного населения», — объясняет Лариса Денисенко.

Умышленная жестокость и насилие

Еще один случай изнасилования в Харьковской области задокументировали исследователи правозащитной организации Human Rights Watch. 31-летняя Ольга (ее настоящее имя правозащитники изменили) скрывалась вместе с другими односельчанами и своей семьей в помещении школы в селе Малая Рогань, когда в полночь 13 марта туда ворвался российский солдат. Он приказал людям встать на колени и угрожал расстрелять всех в подвале. Позже вооруженный военный приказал Ольге идти за ним, оставив пятилетнюю дочь, отвел в классную комнату на втором этаже и велел раздеться.

«Он сказал мне заняться с ним [оральным сексом]. Все это время держал пистолет у моего виска или приставлял к моему лицу. Дважды выстрелил в потолок и сказал, что это для того, чтобы больше меня стимулировать», — рассказала женщина правозащитникам.

В течение ночи солдат неоднократно насиловал и избивал Ольгу. Приставлял нож к горлу, порезал кожу на шее и щеке и отрезал немного волос. Лишь в семь утра россиянин разрешил женщине уйти. На фотографиях, которые она предоставила Human Rights Watch, были видны следы порезов и синяки на шее и лице. 14 марта семья Ольги пешком добралась до Харькова, где ей была оказана медицинская помощь. Ее опросили прокуроры перед выездом за границу.

«Задокументированные нами случаи — это неописуемая умышленная жестокость и насилие в отношении гражданского населения Украины, — отметил директор Human Rights Watch по Европе и Центральной Азии Хью Уильямсон. — Изнасилование, убийства и другие насильственные действия против людей, находящихся под властью российских войск, следует расследовать как военные преступления».

В Human Rights Watch подчеркнули, что военное командование, не пытавшееся остановить или наказать виновных, несет уголовную ответственность за военные преступления, совершенные солдатами.

Как метод ведения войны

Документирование преступлений россиян на только что освобожденных территориях свидетельствует о том, что оккупационные войска используют сексуальное насилие системно, это не частные случаи, считают правозащитники.

«Это касается абсолютно каждого населенного пункта, который либо находится в оккупации, либо деоккупирован, — отмечает правозащитница Лариса Денисенко. — Нет, это не концентрация преступлений такого характера в Киевской области — это было и в Сумах, и на Харьковщине, и на Черниговщине. Это происходит, к сожалению, в Херсонской области и во временно оккупированной Николаевской. Это происходит повсеместно».

Генеральная прокуратура Украины открыла 43 уголовных производства, связанных с сексуальным насилием со стороны российских военнослужащих, в период с 24 февраля по 31 июля. На самом же деле таких преступлений может быть в 100 раз больше, считают в Украинском Хельсинкском союзе по правам человека.

В случаях, расследованных Мониторинговой миссией Организации Объединенных Наций по правам человека в Украине, возраст жертв сексуального и гендерно обусловленного насилия составлял от 4 до 82 лет. Миссия задокументировала 9 случаев изнасилования (8 женщин и одной девочки), 15 случаев сексуального насилия как метода пыток или жестокого обращения с мужчинами и 11 случаев принуждения к публичному раздеванию мужчин и женщин.

«Это вопрос устрашения, демонстрации власти, доминирования. Собственно, это часть внезаконного обращения с гражданскими людьми во время войны. Никаких свидетельств того, что командование российской федерации запретило своим бойцам это делать, я не вижу. Если этого запрета не было — это как раз поощряется как геноцидный метод, метод устрашения, просто привычка ведения войны», — говорит правозащитница Лариса Денисенко.