«Я не боюсь мертвых, я боюсь живых»: история фельдшера с линии фронта
Полтысячи украинских военных ежедневно получают ранения на передовой — об этом заявил президент Зеленский. Самые ожесточенные бои сейчас идут на восточном направлении, особенно в треугольнике Северодонецк-Попасная-Бахмут. Где-то здесь стоит и 14-я бригада ВСУ имени князя Романа Великого.
На позициях в одном из донбасских лесов hromadske записало разговор с фельдшером бригады Алексеем Кушнером. Его команда вытащила с поля боя и спасла более полутора сотен раненых бойцов.
«Убить еще одного москаля — просто работа»
Высокий мужчина в камуфляже ведет нас по лесным тропам. Его легко потерять из виду: он сливается с зеленью. Спортивное телосложение, густая борода, на руках татуировки в форме деревьев и узоров, на шее трезубец.
Алексей Кушнер, командир взвода «Азов» в 2014-2015 годах, мог бы запросто стать звездой какого-нибудь блокбастера — красивый, харизматичный, с голливудской улыбкой. Он уже третий месяц на медицинском фронте.
С началом полномасштабной войны Алексей решил, что сейчас его миссия — не убивать врагов, как было в начале российского вторжения в 2014 году, а спасать жизнь украинским бойцам.
«Если у меня будет возможность нажать на курок и убить еще одного москаля — я сделаю это. Но это не доставит мне удовольствия. Это просто работа. Это как приехать в казарму, где живет куча мужчин и есть один унитаз, но он засран, и помыть этот унитаз. Можно жить в говне, а можно убрать это говно из своей жизни. 24 февраля, когда прилетело по аэродрому в Луцке (это было 6 утра), в 8 утра я уже был под военкоматом, а 26 февраля я уже был на войне в Житомирской и Киевской областях. После Киевской области мы были на Херсонском и Николаевском направлениях, затем — на Изюмском. И вот мы уже здесь. У нас ворк энд тревел».
Когда Алексей говорит «у нас», он имеет в виду себя, врача Тараса и водителя Максима, которого называет «мой Санчо Панса». У них на троих один позывной — «Цитрамон».
«Сам я — просто Леха, — так он говорит о себе и шутит даже там, где, казалось бы, нет места шуткам. — Если я не погибну, то моим именем не назовут шоколадку, а если погибну, то, может, и назовут, но мне уже будет все равно. Смерть на войне — это не самый плохой способ умереть».
«Могу отмыть машину от умерших и раненых и спокойно в ней спать»
Мужчина с улыбкой рассказывает о том, как спокойно засыпает в машине, из которой только что выгрузили тела погибших, о том, как приходилось спать в мешках, в которые упаковывают трупы — потому что среди поля было слишком холодно и единственным «одеялом» были эти черные мешки.
Затем добавляет: «Они новые были, не после кого-то». И смеется.
«Автомобиль может быть загружен погибшими. Вот мы сдали их в госпиталь. Ты моешь машину и тогда уже возвращаешься. Здесь есть два момента: если ее просто так оставить, то будет плохой запах, а второй — чтобы раненые не видели, чтобы думали, что до них здесь никого не было. И я, например, могу отмыть машину от умерших или раненых, спокойно положить карематы и спать в машине. Я не боюсь мертвых, я боюсь живых».
Похоже, что улыбка для Алексея — его броня. Он видел слишком много смертей и ранений, очень часто приходилось делать выбор: кому оказывать медицинскую помощь в первую очередь.
«Когда много раненых — мы работаем с теми, кто без нашей помощи умрет, а не с теми, с кем мы дружим, кто показывает лучшую динамику и с кем легче работать. Мы — медики, мы — “сущности бесполые”. Делаем свою работу. Мы очень глупые люди.
У некоторых воинов есть раж войны, когда ты в бою и ничего не видишь. Для нас раж войны в том, что когда есть пострадавший — мы не слышим взрывов, не слышим, что что-то летит, мы делаем. А потом приезжаем и такие: бл*... Мы вывозили ребят без рук, без ног, и они были живы. Максимальное количество раненых, которых мы упаковывали в автомобиль, — восемь и еще двое лежачих».
«Когда у подразделения понос, они не смогут выполнять свои функции»
Алексей демонстрирует нам свои медицинские рюкзаки. В одном все для ургентной медицины — то, что спасает жизнь на поле боя: турникеты и кровоостанавливающие. В другом — все для повседневной помощи, которая нужна ежедневно и в мирной жизни.
«Есть заблуждение, что врачи на передовой — это куча крови. На самом деле на 70% это работа с соматическими заболеваниями. Это понос, насморк. У нас есть огромные металлические машины, которые несут смерть врагам, но когда у подразделения понос — они не смогут выполнить свои функции, возложенные на них государством».
Медбрат разворачивает черную папку. Там около полусотни ампул, в основном разные обезболивающие. Когда-то эта папка служила местом для флаконов с духами.
«Мы — единственные люди в подразделении, у кого есть легальные наркотики. Если бы было желание (а его нет), то можно до конца войны быть в хорошем настроении постоянно», — продолжает шутить Алексей.
«Я не спал на кровати больше трех месяцев»
Мы обращаем внимание на подвешенный к ветке пакет, из которого торчит шланг. Алексей объясняет, что это их душ и говорит: опыт туризма на войне не менее полезен, чем навыки стрелка. Ведь в поле или в лесу нужно уметь обустроить себе быт.
Быт его медицинской команды — это, собственно, этот душ, выкопанные в земле шанцы, где можно и заночевать, и спрятаться от обстрела, а еще горелка, на которой готовят еду и кипятят воду для кофе.
«Я не спал на кровати больше трех месяцев. Скоро на унитаз буду смотреть, как москали, как будто это что-то нереальное».
Рядом с шанцами — медицинские носилки с ярко-фиолетовым спальным мешком. Этот мешок, по словам Алексея, побывал высоко в горах, а теперь пригодился и здесь. Медбрат переворачивает носилки, демонстрирует дыры в них.
«Эвакуировали раненого, у автомобиля взорвалась мина и прошила осколком носилки. На них уже лежал раненый парень, возле него уже работал врач. Осколок прошел по носилкам, раненого вниз отбросило, но, к счастью, все остались живы».
Украинский флаг, отец-белорус и молитва на бронежилете
«Отец белорус. Я родился в Беларуси, 5 лет там прожил. Мама — украинка. Я сторонник мнения о том, что украинцами не рождаются, а становятся. Мой отец тоже мобилизован, он воюет в 54-й бригаде».
Алексей вытаскивает из нагрудного кармана сине-желтый флаг, сложенный в небольшой квадратик, разворачивает. Говорит, что взял его из дома и всегда носит с собой. Как и убеждение, что быть на фронте — не беда, а очень даже наоборот.
«Нам повезло. Мы сейчас мстим за все зверства, которые Россия совершала с Украиной веками».
На его бронежилете написана молитва:
«Украина, святая Мать Героев. Взойди до сердца моего. Чтобы вера моя была гранитом, чтобы смело шел я в бой. Да не познаю я страха, и не познаю, что такое сомнение. Укрепи мой дух, закали волю, живи в сердце моем. И растворюсь в тебе и буду вечно жить в тебе. Извечная Украина. Святая, могучая и соборная».
Мужчина говорит: может, именно эта молитва вместе с флагом спасали его тогда, когда шансов, казалось, не было — несмотря на то, что сам он не очень религиозный и не очень любит, когда кто-то говорит: «Мы молимся за тебя». Объясняет, что у всех свои боги, и вряд ли мусульманину нужно, чтобы кто-нибудь молился за него Иисусу.
Так же он советует не желать воинам быстрого возвращения домой, потому что скорое возвращение бывает только в трех случаях: смерти, ранения или дезертирства. Четвертого не дано.
«По нам не лупили разве что с кораблей»
«Были такие дни, когда мы сидели вечером, пили кофе и я говорил: “Тарас, по нам не лупили разве что с кораблей”. Ракеты прилетали, САУ, танки, вертолеты заходили, самолеты тоже летали, что-то бросали, и думаешь — норм».
Дома в Луцке Алексея ждет жена. У нее свой фронт на этой войне: волонтерский. Мужчина говорит, что для Оли жить с ним значит знать, что делать в случае ранения, смерти или исчезновения. Порядок действий с женой они обсудили, но Алексей планирует вернуться домой, когда Украина победит. А потом отправиться в автопутешествие по Средиземноморью, доремонтировать дом. А еще получить статус магистра права — в дополнение к первому медицинскому образованию. Даже сейчас, в окопах, когда есть возможность, он слушает онлайн-лекции.
«У меня грандиозные планы после победы. Мой род деятельности — туризм, горы, я планирую это продолжить, расширять, после победы нужно будет приложить усилия для восстановления страны».
Мы допиваем фронтовой кофе и едем дальше. А Леша и его «Цитрамон» остаются там, где каждый день нужно спасать жизни.
- Поделиться: