«Интернет наконец идеален для кибервойны» - медиаисследователь Светлана Матвиенко

Блокировка социальных сетей негативно характеризует власть любой страны Фото: EPA / SERGEY DOLZHENKO

Запрет российских социальных сетей в Украине вызваложесточенные споры. Сторонники блокировки убеждали, что власть и спецслужбы РФ могут использовать данные украинских пользователей с враждебными намерениями. Противники действий власти напоминали о принципиальной важности свободы слова и интернета для демократии.

Исследовательница медиа Светлана Матвиенко, которая изучает интернет-инфраструктуру, принципы работы алгоритмов соцсетей и взаимосвязь кибервойны с войной информационной, считает, что ложные оба подхода, поскольку теряют важные детали.

Матвиенко предостерегает от некритического восприятия Facebook и опасается, что приток пользователей из заблокированных соцсетей создаст площадку, слишком удобную для информационных манипуляций и социальной инженерии.

Светлана Матвиенко

Родилась в Украине, живет и работает в Канаде. Преподает на факультете информации и медиаисследований в Университете Западного Онтарио.

Соредактор сборника The Imaginary App о мобильных приложениях и специального выпуска The Fibreculture Journal «Программы и аффект». Вместе с профессором Ником Дайер-Везефордом Матвиенко работает над книгой «Кибервойна и Революция», которая будет опубликована в следующем году в University of Minnesota Press.

Как вы оцениваете блокирования в Украине российских социальных сетей?

На мой взгляд, это ненужный, реакционный и безрассудный шаг власти. Не она, а пользователи должны решать: использовать или нет социальную сеть или любой другой сайт. То, что люди отдают предпочтение именно этой соцсети, говорит об отсутствии политической культуры.

Еще большее беспокойство вызывает то, что многие чиновники сами являются пользователями этих платформ и сервисов. Слабая или ленивая власть всегда отдает предпочтение реакционным шагам - это так называемая «быстрая политика». Эти популистские методы удобны и для отвлечения общественного внимания от других, более важных тем. Поэтому я рассматриваю это решение как тактическое, а не стратегическое. Причем, эта тактика в большей степени символическая, чем практическая.

Я слежу за реакцией на запрет, который, в основном, проявляется в форме полярных взглядов «за» и «против». И меня беспокоит, что оппоненты запрета видят в нем шаг против «свободы слова», следовательно, считают недемократическим. Связывать социальные сети со «свободой слова» или «публичной сферой» - это грубое непонимание социальных медиа и того, как они работают.

Корпоративные социальные сети и сервисы не является пространством ни для реализации свободы слова, ни для возникновения публичной сферы.

Вместо того, чтобы быть одержимыми тем, «как отреагировали социальные медиа» на то или иное, мы должны думать о технических, экономических и политических причинах, которые позволяют такие «реакции». А также думать о том, служат ли такие «реакции» средством подавления нежелательных голосов.

Так же, я не согласна, что будет корректно сказать, что ВК или «Яндекс» находятся под контролем ФСБ или российского правительства. Экосистема социальных медиа для этого слишком сложная. Они развиваются именно потому, что постоянно выходят из-под контроля. Это их природа. Однако, социальные сети могут быть искусно использованы с помощью инструментов различной сложности: от армий троллей и управляемых алгоритмами бот-сетей, в так называемых клик-фермах.

Моей первой реакцией, когда я услышала о блокировании социальных сетей, была мысль, что это очень плохой знак. Порошенко присоединился к компании диктаторов, которые блокируют социальные сети в Турции, Казахстане, Северной Кореи.

Затем, я поняла, что произошло нечто большее, и это касается не только Украины.

Этот запрет - симптом того, что социальные сети теряют свою пригодность. Слишком часто пользователями начали открыто манипулировать корпорации, государство и различные неправительственные игроки. В Украине эта непригодность ошибочно приписывается российским социальным медиа и сервисам.

Но дело не только в них - это проблема для всех современных социальных медиа. Есть основания полагать, что эта непригодность будет расти в направлении полного коллапса социальных медиа через постоянное появление эксплойтов, хакерских взломов и блокировок правительствами разных стран. Мы будем видеть все это чаще и чаще.

Эван Уильямс, один из создателей сервиса Twitter, диагностировал эту ситуацию просто: «интернет сломался». Но я бы высказалась иначе. Интернет не сломан, а, наоборот, он стал наконец идеальный, но не для нас, а для кибервойны.

Связывать социальные сети со «свободой слова» или «публичной сферы» - это грубое непонимание социальных медиа и того, как они работают (на фото - митинг протеста в Киеве против закрытия доступа пользователей к российской социальной сети «ВК») Фото: EPA / SERGEY DOLZHENKO

Многие люди в Украине рассматривают продукты компаний Facebook и Google в качестве замены российских социальных сетей. Можно ли считать их безопасной альтернативой?

Массовое наблюдение в интернете - давно не новость. Это происходит повсюду. Как только вы привлекаете внимание власти, скажем, использованием определенных ключевых слов, посещением определенных сайтов или групп в социальных сетях, или, если вы активист, можете быть использованы для слежения за другими активистами, она способна привлечь особые (и часто недешевые) технологические и человеческие ресурсы, чтобы накопать о вас все, что только можно.

Конечно, когда серверы компании расположены в пределах определенной страны, сбор данных простой и дешевый, фактически, он почти автоматизирован. Подумайте о российской системе СОРМ, которую также используют Украина и другие постсоветские государства - она ​​подрывает саму идею «законного перехвата». Или об американской программе PRISM. В течение нескольких лет она успешно «прослушивала» весь мир, что противоречит законодательству США.

Вот почему, ведя кибервойну против «американского интернета», Россия пытается заставить такие компании, как Google, Facebook и Twitter, сохранять данные своих граждан на территории РФ в соответствии с законами, принятыми в сентябре 2014 года. Это не значит, что слежка невозможна в том случае, когда серверы находятся за пределами страны. Последнее только требует других средств и методов.

Сообщалось, что Google, Facebook, Twitter сопротивляются требованиям российских властей. Но борьба еще далека от завершения. Как сообщает The Guardian, Google был вынужден «открыть Android для конкурирующих российских поисковиков и приложений после урегулирования двухлетнего спора с госорганом по вопросам конкуренции компенсацией размером 439 млн рублей».

В той же публикации говорится, что Google и «Яндекс» «достигли коммерческой сделки по этому вопросу», что открывает «Яндексу» новые возможности для продвижения своей поисковой службы в браузере Google Chrome.

Я использовала этот пример, чтобы продемонстрировать две вещи. Первая - это сложность архитектуры. Facebook и Google состоят из многих неоднородных и иногда почти независимых элементов - расширений, приложений и сервисов, которые обмениваются данными в различных режимах, при этом постоянно обновляются. Это создает множество входов и выходов, делая ваше «частное пространство» очень пористым. Степень этой пористости пользователю просто невозможно контролировать.

Еще один урок: для корпорации всегда важно сохранить и увеличить количество пользователей любой ценой. «Нейтральность», о которой с гордостью заявляют такие компании, как Facebook и Google, - это чистая симуляция. В 2014 году Google отображал Крым, как часть территории России для пользователей с российскими IP-адресами, а для украинских карты Google изображали Крым частью Украины. Целью было удовлетворить и удержать пользователей с обеих сторон.

Откровенно говоря, я бы предпочла «Яндекс», который показывает Крым, как русский, - по крайней мере, так я могу увидеть, какую политическую позицию занимает компания. Это лучше, чем поместить себя в информационную камеру, в которой мне показывают то, что по мнению Google, я считаю лучшим.

В 2014 году Google показывал Крым, как часть территории России для пользователей с российскими IP-адресами, а для Украиныкарты Google изображали Крым частью Украины с целью удовлетворить и удержать пользователей с обеих сторон Фото: EPA / JOHN G. MABANGLO

Можно ли на практике добиться полного ограничения доступа к любым веб-сайтам, если пользователям доступны инструменты обхода блокировки?

Не думаю, что возможно «полное ограничение». Мы уже видим, как растет популярность VPN-сервисов. Но я сомневаюсь, что они будут широко использоваться для доступа к социальным сетям - даже если речь идет о доступе к пиратскому контенту. Затраченные усилия, вероятно, этого не стоят.

Пользователи привыкли к легкости, плавности, мгновенности и вездесущности компьютерных практик. Любое вмешательство воспринимается негативно. Каждый лишний клик - это плохо. Словом, для многих Facebook, доступ к которому в Украине не ограничен, может выглядеть более удобным решением.

Но подумайте о возможностях, которые этот запрет открыл: узнать о шифровании и анонимизации. Было бы замечательно, если бы люди использовали это время вне зоны комфорта, для того, чтобы испытать CyberGhost, Protonmail, Tutanota, Tails, Thunderbird и много других технологий.

«ВКонтакте» и «Яндекс» были одними из самых посещаемых сайтов в украинском сегменте сети. Какого эффекта вы ожидаете от их запрета?

Если пользователи «ВК» и «Одноклассников» массово перейдут в Facebook, то не выиграет никто, кроме Facebook. Мы получим высокую концентрацию пользователей с украинскими IP, собранную в одном месте да еще и тесно взаимосвязанную, поскольку плотность украинского кластера социальной сети очень высока. Это идеальный сценарий для социальной инженерии и надзора внутри экосистемы Facebook.

Находясь онлайн, вы несете ответственность за многих людей, большинство из которых даже не знаете. Если вы связаны с любой группой риска (например, с некоторыми этническими меньшинствами, которые могут подвергаться насилию или группами ЛГБТ), то предоставляете к ним доступ: раскрываете их как часть вашей сети и, по незнанию, деблокируете их параметры конфиденциальности.

Если кто-то думает, что «ВК» открыт к «пропаганде», то тоже самое может быть воспроизведено в Facebook. Разве это уже не произошло? Facebook и Twitter, например, особенно подвержены таким манипуляциям, как «fake news» и дезинформация. И пока Facebook отрицает свою ответственность за то, что произошло во время американской избирательной кампании 2016 года, создатель Twitter просил прощения за то, что предоставил, хотя и против своей воли, такую ​​полезную платформу для Трампа.

Еще один пример таких манипуляций упоминается в прошлогоднем репортаже The Bloomberg Businessweek. Из него мы узнаем, как колумбийский хакер Андрес Сепульведа фальсифицировал результаты выборов в Латинской Америке в течение почти целого десятилетия. Между прочим, используя серверы в Украине и России.

Когда мы задаемся вопросом о «конфиденциальности» или «безопасности» в социальных сетях, мы должны помнить об эксплойтах, подобных тем, что использовал Сепульведа, и о новых, о которых сообщал The Intercept. Например, о частной компании по анализу данных Cambridge Analytica. С помощью политтехнологов она собирала информацию о «лайки» и демографические данные сотен тысяч профилей Facebook, чтобы повлиять на американских избирателей.

В своих лекциях вы настаиваете на важности материалистического анализа медийной инфраструктуры. Что он дает?

Действительно, в своей работе я использую археологию медиа и политическую экономию. Эти подходы предлагают методологии для изучения роли истории в развитии технологий и их инфраструктурных ассамбляжах. Может, вы помните, как два года назад, во время Всемирного экономического форума в Давосе, Эрик Шмидт, исполнительный директор Alphabet (экс-глава Google), заявил, что «Интернет исчезнет». Ссылался он на развитие незаметных и вездесущих компьютерных технологий.

Но риторика Шмидта выдает также желание скрыть материальность Интернета, по крайней мере пользователей - во избежание ненужных вопросов.

Facebook с его постоянными попытками скрыть неэтичные намерения словами о свободе - делает то же самое. Такая история с Free Basics, когда Facebook пытался нарушить сетевой нейтралитет в Индии. Эту попытку предотвратили интернет-активисты и государственный регулятор в сфере телекоммуникации Индии.

Если коротко, то Facebook объявил, что будет предоставлять доступ в Интернет в сельской местности, предлагая свое приложение Free Basics. На самом деле, этот «щедрый» жест оказался попыткой захватить новый сегмент пользователей и территорию, на которой Facebook мог быть единственным сувереном, и в этом случае - единственным окном в мир и фильтром Интернета.

К счастью, активисты провели большую образовательную кампанию, предоставив людям информацию о политэкономии Интернета и его инфраструктуры.

Широко распространено мнение о том, что тот же Facebook манипулирует новостной лентой, которую видят пользователи. Каковы последствия этого?

И «ВКонтакте», и Facebook - это машины манипуляции, но они разные. В последние годы появилось много вопросов об алгоритме новостной ленты и того, как она отбирает сообщения.

Существуют идеи о том, как пользователи могут «прорвать» информационные пузыри, но факт остается фактом: эти «эха» могут серьезно подорвать демократию. Фактически, они это уже сделали. Формирование информационных пузырей - это несколько «неожиданный» эффект персонализированного Интернета. И это характерно не только для Facebook.

Насколько вероятно, что алгоритм станет на чью-то сторону в информационной войне?

Алгоритмы не становятся ни на чью сторону. В то же время, важно понимать, что они не нейтральны. Возьмем для примера, FBX (алгоритм Facebook Exchange), который позволяет компаниям покупать рекламу в социальной сети. Алгоритм интерпретирует отношения между различными данными, что позволяет сориентировать пользователей на основе расы, гендера, уровня доходов или чего-то еще.

Это неприемлемо по многим причинам. Ведь дело касается не только того, какую информацию видит пользователь, но и того, какую информацию он не увидит, поскольку так «решил» алгоритм. При этом, компания не нарушает закон непосредственно, но команда ее техников и адвокатов эксплуатирует дыры в законодательстве в собственных интересах.

Может алгоритм социальной сети использоваться как оружие в кибервойне?

Я бы не называла платформы социальных медиа или какой-либо конкретный алгоритм «оружием». Вместо этого я просто скажу, что эти компании крайне неэтичные. Есть примеры, демонстрирующие грубое игнорирование интересов пользователей: в 2012 году Facebook экспериментировал с новостной лентой более полумиллиона пользователей, показывая только плохие новости некоторым людям и только хорошие другим. Целью эксперимента была попытка понять, как это повлияет на поведение пользователей в Интернете и на их эмоции.

Но вернемся к теме нашего разговора - запрета российских социальных сетей. Надеюсь, после всего, что я сказала, понятно, почему для меня этот запрет выглядит таким нелепым, а также крайне наивным. Впрочем, применяя этот запрет, Украина ничем не отличается от других стран. Многие правительства уже осознали, что в политических джунглях завелось новое животное.

Оно превосходит человека по скорости своего техноинтелекта, изучает нас и все о нас, становится нами, паразитируя на тонкой невидимой сети наших отношений, а затем поглощает нас для подпитки своего бесчеловечного ядра.

Этот монстр социальных сетей «движется быстро и ломает предметы», и государства понимают, что они должны с ним как-то сосуществовать. Сейчас они пытаются рассчитать, что для них выгоднее и менее рискованно сделать: сжечь этого монстра, как-нибудь его приручить, принести человеческие жертвы или использовать против врага. Я думаю, мы увидим реализацию всех этих сценариев. Один из них уже разворачивается в Украине.

Виталий Атанасов