«Дочери скажу, пусть меня тоже сожжет». Репортаж из киевского крематория
«У людей нет выхода... Где взять место на кладбище? Это страшные деньги. Я дочери тоже скажу, пусть меня сожжет и урну подхоронит к родственникам», — говорит женщина пенсионного возраста, которая приехала на прощание с умершим и застряла в очередях по оформлению документов на кремацию.
Спрос растет
В киевском крематории в течение 2020 года за день в среднем происходит сто кремаций. Спрос вырос — еще два года назад сюда привозили за сутки до шестидесяти умерших.
Ведущий инженер специализированного коммунального предприятия «Киевский крематорий» Андрей Ященко нам объясняет — спрос растет из-за нехватки мест на кладбищах. Это влияет и на стоимость традиционного захоронения, и на рост цен на теневом «земельном» рынка.
«И вообще кремация — это правильно, это экологически и безопасно, это экономия земли, а разложение тел отравляет почву», — продолжает «рекламировать» услуги крематория Ященко.
Тем, у кого нет близких, к чьей могиле можно прикопать урну с прахом, предлагают место в колумбарии на территории крематория. На одном квадратном метре здесь помещаются четыре урны. Стоимость одного захоронения с небольшой надгробной плиткой — 7000 гривен. С памятником — вдвое дороже.
Из сотни ежедневных кремаций — полтора десятка умерших от COVID-19. Церемонии прощания с ними запрещены. Авто с гробом от ворот сразу направляют в цех для сжигания. Такие гробы должны быть обмотаны полиэтиленом.
Для остальных здесь доступны четыре зала для прощаний, где близкие в последний раз видят умершего.
«Конвейер», как на заводе
Мы стоим около здания, в котором находится административная часть с отдельными входами для оформления документов на кремацию и кассами, а с противоположной стороны — с двумя входами в залы прощаний.
Невзрачные серые металлические двери больше напоминают технический вход в какой-то промышленный склад или цех завода, чем к месту для церемоний.
В конце концов, крематорий работает как обычный завод — с типичным для промышленного объекта серым или черным дымом, который непрерывно исходит из цеха, и по конвейерному принципу «производства». Это специализированное предприятие после оформления услуги принимает один за одним гробы, а на выходе через несколько дней выдает заказ — урну с прахом. Правда, мы слышали от клиентов о случаях, когда удавалось за отдельную неофициальную доплату забрать прах в тот же день.
Если через год урну никто не забирает, ее погребают здесь же на месте.
«Почему идет черный дым? Такой дым дают гробы из ДСП, покрытые лаком. У нас законодательство не устанавливает ограничений, как в Европе. Там это картонные гробы и одежда на умершем должна быть только из натуральных тканей», — объясняет Ященко.
Сейчас в цеху одновременно могут работать две печи, в каждой из которых по две камеры. Еще две печи на капитальном ремонте. В цех нас пускать отказались, мотивируя как раз ремонтом.
«Это гробы с умершими или пустые?» — реагирую я на электрокар, проезжающий мимо нас с тремя простыми тканевыми гробами.
«Это их уже увезли в цех на кремацию», — отвечает инженер Ященко.
Спецтранспорт выехал из здания с залами для прощания и проехал мимо очереди из автобусов в направлении цехов. Далее доступ посторонних ограничен шлагбаумом. А еще — тремя уличными собаками, которые бегут навстречу и лают.
«А почему гробы везут в цех по улице? Разве они не должны спускаться в шахту?», — уточняю особенности работы «конвейера».
«В шахту спускаются в других двух залах — тех, что чуть дальше, в виде ракушки... Но там тоже по подземелью в цех их везут на электрокарах. А в этих залах гроб из зала по коридору перемещают в холодильник, а оттуда несколько гробов сразу грузят на электрокар и везут по улице в цех», — объясняет Ященко.
«Похорон много, а крематорий только один»
Прощание в залах без шахты стоят дороже. Потому что они с обогревом.
Громоздкие и холодные залы «ракушки», построенные вместе с крематорием в 1975 году, на 200 гривен дешевле. Они, кстати, в конце сентября этого года получили от Киевской госадминистрации статус объекта культурного наследия.
Однако пока этот статус не отразился на их виде. Когда-то белые, стены сейчас с заметными черными следами от грибка и давно не видели ремонта.
Громоздкие ворота у зала прощания в «ракушке» закрывают только на ночь. Церемонии прощания здесь одна за другой — по 20-30 минут каждая. Продолжительность зависит от того, ведет ее только штатная ведущая или еще и отпевает священник.
Пока завершается одна церемония, на пороге открытого зала за ней наблюдают участники следующей, которые уже устали ждать в автобусе.
«Покажите, что похорон много, а крематорий только один. Надо хотя бы еще один, на левом берегу Киева», — говорит мужчина, ждущий в очереди.
Люди говорят, что ожидают около зала уже целый час. А перед этим стояли у административного здания, пока там оформляли документы на кремацию.
Помощники за отдельную плату
Во избежание неудобств с очередями и оформлением документов здесь работают частные агенты, которые сопровождают церемонии и помогают в организации, в частности — обойти очередь. Ященко уверяет, что все посредники работают автономно и никаких официальных соглашений крематорий с ними не имеет.
На контакт с журналистами агенты идут неохотно. Одна из них в норковой шубе требует, чтобы мы удалили с телефона фото, потому что она находилась в зале, когда мы фотографировали его издалека.
Еще одну мы встретили у окошка, где оформляют кремацию умерших от коронавируса. Эта отдельная касса, чтобы соблюдать дистанцию с родственниками, которые могут быть носителями вируса.
«Нет, у нас не умерший от коронавируса. Сюда нас подвели, чтобы мы не стояли в главной очереди», — объясняют люди, которых сопровождает агент.
«Подготовка и транспортировка тела, согласование времени кремации, заказ комнаты для прощания и аренда смотрового помещения в Киевском крематории — мы отвечаем за все. Наш агент остается с вами до конца: поддерживает, помогает, решает любые вопросы», — говорится на сайтах похоронных агентств, которые при поисковом запросе «киевский крематорий» появляются в предложениях первыми.
Тут же предлагают договориться со священником, если требуется отпевание.
«Раньше церковь негативно относилась к кремации, но в последние годы отношение церкви стало более лояльным», — добавляют на сайте агентства.
Церковь против, но разрешает
Сейчас на территории киевского крематория даже есть деревянная часовня. Отпевают и в ней, и в официальных залах. Священники есть как от ПЦУ, так и от УПЦ МП.
Но ни один из четырех священников, к которым мы подходили, не захотел говорить на камеру.
«Сказать, что церковь это благословляет, — значит, поддержать кремацию. Нет. Церковь против кремации», — говорит один из священников, который закрыл перед нами дверь в часовню. Ведь считается, что по христианским традициям тело должно быть предано земле.
Другой духовник согласился объяснить свою позицию на диктофон. Говорит, что раньше действительно отказывали родственникам в просьбе отпеть умершего перед кремацией, но потом церковное руководство официально дало разрешение.
«Почему нельзя? Потому что люди это делают от безысходности», — трактует разрешение священник. Не у всех же есть возможность найти место для традиционного захоронения.
На вопрос, обращались ли к нему с опасениями, что из пепла человек уже не воскреснет, он засмеялся и сказал: «Для Бога нет ничего невозможного. А это уже люди сами себе такое придумали».
Кстати, в этом году Львовский совет епископов не протестовал против строительства крематория в городе при условии, что прах в урне будет все же захоронен в земле.
Во Львове, судя по обещаниям местных властей, может появиться четвертый в Украине крематорий (после Киева, Харькова и Одессы). Ведь, как в большинстве крупных городов, здесь критически не хватает земли для традиционных захоронений.
Его начали строить еще в начале 1980-х. И остановили. По одной из версий — именно по причине неожиданно низкого спроса в регионе с глубокими христианскими традициями.