Хейт и злоба на своих. Украинский комплекс неполноценности как угроза восстановлению страны

Дисклеймер. Этот пост-колонка — смесь моих впечатлений от поездок за границу и встреч там с украинцами. Он не отражает полной картины, впрочем — это попытка отрефлексировать, почему для определенного процента населения, пережившего войну или оккупацию или выехавшего за границу задолго до начала всех событий, Украина так и не стала «близкой, родной и той, за которую мы вместе боремся».

«Вы такая красивая зашли, так я сразу подумала, что вы русская. И сразу к Dior. Ну точно оттуда!» — сказала мне украинка Леся из Тернопольской области в магазине косметики Sephora в Риме. Я была там в январе этого года. На мое уточнение, что это не комплимент и не способствует продажам, женщина посмеялась. Дальше — еще эпичнее. Я попросила показать другой тональный, на что она ответила: «А вам зачем такой дорогой?».

Этот короткий диалог, после которого я ничего не купила, был на самом деле не о тональном и даже не о первой ассоциации с россиянами — действительно, за границей визуально по людям не всегда скажешь, откуда они. Беспокойства добавляет русский язык, на котором говорят украинские беженцы — частично это создает в воображении иностранцев представление о том же «одном народе». Он — о чувстве неполноценности и злобе к своим же согражданам. Сказала бы такое продавщица условной россиянке или итальянке? Возможно, другим тоном, но не факт, что это не привело бы к скандалу по поводу подсчета чужих доходов. С позицией жертвы себя в мире, а тем более жертвы себя по отношению к своим же — невозможно построить общее будущее без внутреннего обесценивания и предвзятости. Даже если был неудачный опыт жизни в Украине.

Чтобы строить страну, нужно осознавать ответственность не только за свою жизнь, но и за развитие и восприятие своей страны: внутреннее и внешнее. И между встречами с сильными украинскими военными, предпринимателями, волонтерами и просто людьми, что-то делающими для победы, происходят случайные встречи с согражданами, которые вызывают вопрос: как с разным опытом и восприятием строить будущее страны и при этом не убить друг друга. Потому что враг все же у нас один — и он не украинцы.

«Может, Киркорова включим, я знаю, что сейчас он не катит, но я вырос на его песнях. Но если все против, давайте хоть эту противную “Цей сон, цей сон”», — говорит молодой человек Артем из Харькова на все купе в поезде «Киев-Перемышль». А уже на другой день — из аэропорта в Кракове меня забирал водитель польского Bolt Виталий, недавно выехавший с семьей из оккупации в Херсонской области. Разговор начался с вопроса: «Вы украинка, россиянка или белоруска? Не подумайте, я ко всем хорошо отношусь. Есть люди, а политика». С одной стороны, мне не хотелось ссориться с самого утра, с другой — не умею молчать на глупость. «Вы меня извините за такие детали, — говорит Виталий. — Но в тех странах люди не решают ничего, там полиция может насиловать таких девушек, как вы». И действительно, нерешение проблем в рамках своих государств привело к тому, что их орда пришла насиловать в Украину не только таких девушек, как я, но и пожилых женщин, мужчин, детей независимо от возраста и пола.

Общий корень этих историй — внутренняя ментальная неполноценность от которой, к сожалению, в разное время и способ пострадали украинцы. У кого-то не сложилась работа дома и пришлось уехать на заработки, где украинский паспорт ценился не так, как соседский. Сериалы типа «Кадетов», «Счастливы вместе» или «Моей прекрасной няни» с детства высмеивали украинское происхождение и откровенно продавали «большое будущее в Москве». Отделение государства от граждан и то, что последние не влияют и их не должно волновать, что делает «верхушка» — именно это активно продвигалось через сериалы, ток-шоу, музыкальные клипы и мультфильмы.

Чувство немощности, а за ней — безразличия просачивалось абсолютно во все, но самое главное — опровергало историю и порождало на ее основе мифы, что «не все так однозначно». Это, в свою очередь, десятилетиями учило не быть ответственными за развитие выбора. Нельзя просто сделать что-либо — результат нужно развивать. Майдан в свое время был не победой, а отправной точкой. Так же, как начало полномасштабной войны стало не концом (хотя и для многих в прямом смысле, к сожалению, все-таки стало), а точкой выбора, которому нужны развитие и победный результат.

Однако уже сегодня следует думать, как в одной стране будут сосуществовать люди с разным опытом большой войны и главное — как формировать историческую память из ответственности, а не чувства вины, осуждения и посрамления. И стоит опять же вернуться к корням — образованию, которое с малых лет будет учить ответственности перед страной и за страну.

Представление страны начинается с переименования улиц в честь своих Героев. Осознание, наконец, что язык — это как фронт, и имеет значение, где стоят твои войска и на каких позициях. К этому же относятся фразы в стиле «говорите со мной вежливее, если хотите, чтобы был украинский». Как показал опыт, «мягче» может быть, только если за окном работает украинское ПВО, потому что «вежливых людей» нужно останавливать еще при въезде на границу.

Гражданская позиция начинается с себя и подкрепляется яркими лозунгами и ассоциативными словами типа «крепость», «смелость», «несокрушимость». Самое главное — из нее также формируются смыслы, которые либо временно укрепят страну до новой попытки оккупации, либо приведут ее к победе в тылу.

Это авторская колонка. Мнение редакции может не совпадать с мнением автора.