«Люди стали заложниками и пушечным мясом». Что происходит на временно оккупированных территориях

21 февраля Путин подписал указ о признании самопровозглашенных «ДНР» и «ЛНР» и поручил ввести туда российские войска для «поддержания мира». Позже он заявил, что «Минских соглашений больше не существует». Несколько стран после этого ввели санкции против России.

Как люди, проживающие на временно неподконтрольных Украине территориях, отреагировали на эти события, и что происходит в их городах — в рассказах из первых уст в материале hromadske.

«Я плакала всю ночь после обращения Путина»

Наталья (имя изменено) начинает наш разговор очень эмоционально. Она взволнована, из ее слов понимаю, что она в отчаянии, плачет. 

Ее мужу 70 лет, они стараются лишний раз никуда не выходить из дома. Боятся, чтобы его вдруг не мобилизовали. 

Питаются запасами — кашами, картофелем, капустой. Хлеб женщина печет сама. 

Дальше прямая речь Натальи, пенсионерки из Луганска.

После обращения Путина мы всю ночь рыдали. Раньше была хоть какая-то надежда. А теперь все. После этого таких салютов, как в Донецке, у нас не было. Слышали, как ночью ехала тяжелая техника. Стоял гул.

Я очень хотела услышать от Зеленского другие слова. Его речь не придала нам ни сил, ни надежды — ничего. Мы ждали четкой позиции, чтобы нам, возможно, стало немного легче. У нас здесь воздух, которым невозможно дышать.

А услышали, мол, «успокойтесь, ничего страшного». Почему он с нами говорит, как с детьми?

Мои знакомые, друзья, мы все в ужасном состоянии. Не знаем, как дальше быть. Доживем ли до того, когда что-нибудь наладится?

На улицах сейчас практически нет людей. Мужчин мобилизуют, забирают машины. Мы на авто уже никуда не ездим — либо пешком, либо перебежками.

Хлеба в магазинах нет, лекарств в аптеках тоже. Такое впечатление, будто они просто нагоняют ужас. Как в 2014 году, когда обстреливали город.

Когда эвакуировали людей в Россию, мы, конечно, никуда не собирались уезжать. Я удивляюсь тем, кто взял детей и уехал прямо посреди ночи неизвестно куда.

Да, здесь жить невозможно, но куда нам ехать? На нашу пенсию квартиру не арендуешь, и на что дальше жить? Мои друзья из Украины говорят — приезжайте. Да, я приеду, когда будет очень страшно, на неделю. Но ведь я не буду жить у них постоянно. Нам остается здесь сидеть и ждать.

К тому же, я не знаю, можем ли мы выезжать через Станицу Луганскую. У меня инвалидность, я почти не хожу. По дому — только с палкой. Через мост не пройду даже физически. А там как, если Станицу обстреливают?

В 2014 году мы уезжали на два месяца. Тогда уже стреляли по нам, и горели соседние дома, поэтому удалось уговорить мужа уехать. Мы оставили кур, кошек, собак. За ними ухаживали соседи. Но когда приехали, столько умерших животных было...

Я знаю, что вы меня приглашаете в Украину, ждете. Но я так хочу, чтобы вы ко мне как можно скорее приехали. Чтобы мы сидели в моей беседке, чтобы вы приходили ко мне в гости. Я этого очень хочу. Слава Украине!

Через несколько минут после нашего разговора женщина перезвонила еще раз. 14-летнего сына ее подруги мобилизовали, как только они вышли из автобуса. 

«Она кричала, что он еще маленький, куда его забирать. На это никто не обращал внимания».

«Не понимаю, чему радуются люди»

Ирина (имя изменено) живет в 40 минутах езды от Луганска, в Сорокино. Уже восемь лет женщина пытается разговаривать на украинском. В ее городе сравнительно спокойно, но людей на улицах стало гораздо меньше. Женщина верит, что все наладится, и обострения не будет. Однако не скрывает своей ненависти к Путину. 

Я только что приехала из Луганска, людей там было гораздо меньше, чем обычно. Тихо, взрывов не было слышно. Даже на автостанции, когда я возвращалась домой, стояли только три пассажира.

Некоторые откровенно радуются. Одна женщина, с которой я стояла на остановке, была так счастлива, что «Россия нас признала, Путин — молодец». Я, конечно, спросила, чему она радуется? «Ну как? Теперь мы признаны», — услышала я в ответ. Но что изменилось от того, что теперь у нас есть подписи на бумаге?

Многие разочаровались за эти годы. Возможно, сейчас у них будет очередной повод для радости. Но основной массе вообще безразлично. Главное, чтобы было что поесть, выпить и где поспать.

Лучше вам не знать, как я реагировала на заявление Путина. Моя реакция была ужасной. Даже самой стыдно за это. Меня пугали его слова. Было очень грустно, я думала — неужели нас Россия заберет, и все?

Признаюсь, ничего нового от Путина не услышала. Смотрела и думала: Господи, когда ты заберешь этого человека? Он всем не дает покоя.

Гула техники этой ночью я не слышала, но надо учитывать, что и в 2014-2015-м в нашем городе не было активных боев.

Все мои соседи на месте. Никто никуда не уезжал во время массовой эвакуации. Я очень боялась, что нас будут принуждать. Ко мне прибегала подружка, спрашивала: «Ира, что будем делать? Говорят, что они приходят, в дверь стучат, чтобы эвакуироваться». Но к нам никто не пришел.

По телевизору тоже показывали, что в Донецке и Луганске постоянные взрывы. Когда же сегодня спрашивала людей об этом, стало ясно, что в основном это постановка. Да, взрывы были — газовая труба полыхнула, и все. Все шито белыми нитками.

Да, я бы хотела поехать в Украину к детям. Но Станицу с этой стороны перекрыли. А через Россию ехать не буду, мне противно это делать.

Принудительная мобилизация

С жителями Донецкой области сложнее выйти на связь. Они рассказывают о массовой мобилизации мужчин, боятся выходить из дома и говорить по телефону. Вот краткие рассказы, которые нам удалось записать.

Владимир (имя изменено) — житель Донецка. Работает на себя, у него небольшой бизнес.

Несколько дней назад были слышны сильные выстрелы, как в 2014-м.

Давно такого не случалось. На заправках были очереди. Продуктов в магазинах достаточно, ажиотажа нет. На улицах все как обычно. В банкоматах нет денег. В магазин ходит жена. Я сижу дома, даже трубку не беру. На улице всех мужчин загребают в армию. Даже по квартирам ходят, потому что желающих особо нет. Тех, кого все-таки смогли поймать, отправили рыть какие-то ямы в городе.

Юлия (имя изменено), жительница Дебальцево. 

Меня трясет. Сегодня отца забрали прямо с работы в армию «ДНР». В городе стреляют. Принудительной эвакуации нет, но мужчин из города не выпускают. Еще одного родственника два дня назад тоже забрали в армию. Сразу дали автомат и гранаты, хотя оружие никогда в руках не держал.

Отца отпустили домой только собрать вещи. Предупредили, не дай Бог не придет. А куда ты в том Дебальцево убежишь?

Мужчин забирают — и они просто исчезают

Марина (имя изменено) родом из Донецка. В настоящее время работает юристом с внутренне перемещенными людьми. С местными дончанами постоянно поддерживает связь. 

В Донецке сейчас массово мобилизуют мужчин. Знакомые, с которыми я общалась, рассказывают, что никто не считается с украинскими документами, в которых говорится о непригодности к службе по состоянию здоровья. Даже инвалидность не принимают во внимание.

Ребят 17 лет тоже забирают. Вырос — иди в армию. Отказы не принимают. Сразу после этого приходят и угрожают семье.

Люди из-за этого очень беспокойно себя чувствуют. Это чувствуют и переселенцы, не имеющие родных на временно оккупированных территориях. Помочь сложно. Даже откупиться невозможно. Мне писали, что предлагали 2-3 тысячи долларов откупа, но их не берут. Как я понимаю, у них сейчас есть цель — мобилизовать как можно больше мужчин.

Мобилизованным даже не объясняют, куда их везут. У них отбирают телефоны, и они просто исчезают.

Когда я жила в Донецке, в 2014-2015 годах, там было правило: не трогать местных. Даже когда некоторые идеологически настроенные хотели идти воевать, им запрещали. Мол, из-за того, что могут дать слабину, когда будут стрелять, или запрещенное что-то узнают.

Сейчас все наоборот. Морально людям сложнее. Для местных эта мобилизация выглядит так, словно их забирают на пушечное мясо. Гражданское население уже не воспринимают как тех, кого нужно оберегать. Ведь они имели возможность эвакуироваться.

Со стороны самопровозглашенной «ДНР» блокпосты закрыты. Людей не выпускают на подконтрольную Украине территорию. Мужчины не могут уехать из Донецка даже в Россию. Во время эвакуации разрешали вывезти детей, женщин и через сутки вернуться. Люди стали там заложниками.