«Молитесь за существующую власть!», или Как выживают религиозные конфессии в «Л/ДНР»
В центре религиозной структуры самопровозглашенных республик Донбасса — Украинская православная церковь (Московского патриархата), которая является частью Русской православной церкви. Остальным конфессиям пришлось потесниться. Главными критериями для выживания стала лояльность по отношению к местной «власти» и политическая равноудаленность от нее.
Религиозное наследие
Украина — самая крупная греко-католическая страна в мире, а также крупнейшая протестантская страна Восточной Европы. Кроме того, начиная с 2002 года украинцы обогнали по количеству баптистов родину этой церкви, Англию. Украинские ученые-религиоведы считают свою страну самой крупной среди православных в мире, признавая конкуренцию, кстати, только со стороны Румынии, а отнюдь не России. Число православных верующих там приближается к 19 миллионам, а это практически все население страны. Официально первенство Украины подтвердить невозможно, однако по данным соцопросов, к православным себя относят более 75% украинцев.
Украинский ученый-религиовед Игорь Козловский, который много лет изучает религиозное пространство на Донбассе, в беседе с корреспондентом «Спектра» объясняет: во-первых, при развале Союза на территории Украины осталось 50% религиозной сети большой страны, хотя в несколько раз большая по территории Россия получила в наследство только 25% зарегистрированных религиозных конфессий.
Во-вторых, Украина еще в 1991 году приняла крайне либеральное религиозное законодательство, которое максимально упростило регистрацию религиозных общин. Они могут распространять свою веру и поддерживать связи с зарубежными религиозными центрами.
В Донецкой области, поясняет Козловский, это привело к полноценной детонации: к 2014 году количество религиозных общин здесь выросло с 180 до 1780. При этом Киев и Донецкая область были единственными регионами Украины, где ведущие ортодоксальные церкви (православная и греко-католическая) были в меньшинстве. После войны на первое место здесь вышла УПЦ (МП).
Игорь Козловский — старший научный сотрудник отделения религиоведения Киевского института философии НАН Украины имени Григория Сковороды. До войны на Донбассе он в разное время был деканом факультета религиоведения Донецкого института искусственного интеллекта, возглавлял управление по делам религий Донецкой областной государственной администрации, в начале 2014 год преподавал религиоведение в Донецком национальном университете и после начала боевых действий остался в городе ухаживать за сыном-инвалидом.
В феврале 2016 года ученый был арестован в своей квартире. Он поначалу был обвинен в хранении гранаты и провел два года в заключении в том числе и в печально известном концлагере «Изоляция». В его судьбе принимали участие многие известные люди. Об освобождении ученого президента России Владимира Путина, например, лично в Москве просил президент Чехии Милош Земан.
После разговора с Путиным Козловского все же отдали в Киев во время обмена 27 декабря 2017 года.
Впрочем, присутствие УПЦ (МП) ощущалось, по словам Козловского, не везде: «Я встречал в тюрьме так называемой “ДНР” две Пасхи и священников там не видел, зато с утра нам в “кормушку” охранник каждый раз загружал какое-то количество пасок и сообщал: “Это вам от братвы!”. Братва, а не УПЦ Московского патриархата проникает там через все барьеры!» — рассказывает Игорь Козловский.
Новые правила для старых церквей
Особая роль в «ДНР» за УПЦ (МП) закрепилась в сознании людей благодаря многочисленным фото и видео 2014 года — там, где батюшки освящают знамена ополчения или препятствуют проходу колон Вооруженных сил Украины.
Теперь все несколько сложнее. Правящий митрополит Донецкий и Мариупольский Иларион действительно до эпидемии COVID-19 пользовался в Донбассе особым статусом. Только он мог в Пасхальную ночь провести две праздничные службы — в неподконтрольном Украине Донецке и подконтрольном Мариуполе — пересекая ночью по «зеленой улице» противостоящие друг другу блокпосты. Жил он в Донецке, но рядом с руководством «ДНР» публично никогда не появлялся. В свою очередь, все благочинные (священники-помощники епископа, — ред.) каждый месяц вплоть до марта 2020 года съезжались со всех, подконтрольных и нет, территорий на совещания к митрополиту. Центр епархии по-прежнему был тут, и именно эта церковь была поставлена в центр строящейся религиозной конструкции «ДНР». Более того, эту роль закрепили «законодательно».
В так называемом законе «ДНР» «О свободе вероисповедания и религиозных объединениях», в 31-й статьей оказалась прописана отдельная позиция такой религиозной организации как «Донецкая епархия Украинской Православной Церкви и Горловская епархия Украинской Православной Церкви, входящая в соответствии с ее уставом в состав Русской Православной Церкви как самоуправляемая Церковь с правами широкой автономии».
Для Донецкой и Горловской епархии УПЦ (МП) в законе предусмотрен особый, облегченный порядок регистрации, что в реалиях «ДНР» крайне важно. Интересно, что первые лица этих епархий, например, митрополит Иларион официально именуется Донецким и Мариупольским, а митрополит Митрофан — Горловским и Славянским, то есть обе епархии объединяют как подконтрольные, так и неподконтрольные территории. В тексте «закона ДНР» это игнорируется.
В чем его суть? Он заставил все религиозные организации перерегистрироваться в «ДНР», а на 2018 год для церквей, которые в массе своей являются частями всеукраинских, это означало конфликт с государством Украина. Это могло трактоваться как официальные контакты с «террористами» со всеми вытекающими отсюда юридическими последствиями.
К 2020 году процедуру перерегистрации ужесточили: каждая церковь, молельный дом или мечеть должны сделать полные отчеты о своей хозяйственной деятельности, показать все источники финансирования, предоставить в уполномоченные органы адреса и личные данные как клириков, так и всех верующих (имена, контакты, — ред.). Теперь верующие живут от марта к марту, от регистрации к перерегистрации.
20 ноября 2020 года этот «закон» переиначили еще раз. «Народный совет ДНР» подчеркнул отделение государства от религии — «деятельность органов власти и местного самоуправления не должны сопровождаться публичными религиозными обрядами и церемониями». Также убрали пункт о возможности «государственной поддержки» религиозных организаций. Эти правки показали, что особый статус УПЦ (МП) на неподконтрольных территориях Украины довольно условен и нестабилен.
Кроме того, в «ДНР» поначалу так же, как и в РФ, запретили Свидетелей Иеговы, но решили на этом не останавливаться, произвольно запрещая деятельность «шпионских» церквей с центрами на Западе — в первую очередь пострадали очень развитые в Донецке до войны мормоны. Их здания теперь превращены в Дома творчества и ЗАГСы вместе с молельными домами церкви «Слово жизни».
Хорошая недвижимость и обустроенные участки со многими сыграли плохую шутку. Донецкий Христианский Университет как высшее учебное протестантское заведение существовал с 1991 года, его учредителями стали два украинских союза баптистов, средствами помогали единоверцы из США. В 2014 году весь учебный комплекс был захвачен и превращен в своеобразную военную базу с казармами, учебными корпусами и тогда еще ухоженными лужайками.
А вот такой же университет кришнаитов, спрятавшийся в зеленых насаждениях рядом с Ботаническим садом между Донецком и Макеевкой, никому не приглянулся. Они продолжают свои духовные практики. В отличие от выехавших из «ДНР» буддистов.
Похоже, что логика «властей ДНР» проста — от уцелевших в ходе чисток 2014 года церквей требуется в первую очередь лояльность, во-вторую — полная отстраненность от политических процессов. Для всех церквей кроме УПЦ (МП) есть специальный закон о противодействии экстремистской деятельности.
Но даже при такой жестокой регламентации и ограничениях религиозная жизнь в Донецке не замирает, поскольку, как всегда в России и на контролируемых ею территориях, строгость законов компенсируется их произвольным исполнением.
УПЦ (МП) – без спонсоров, прихожан и близкой дружбы с властью
«Понимаешь, священник — это часть прихода, если прихода нет — то этот священник — инвалид! — с горечью поясняет ощущение от полупустых храмов в Донецке священник, который согласился поговорить со «Спектром». — Ну, по моим ощущениям сейчас в Донецке людей тысяч 450, в два раза упало количество людей. Это население Мариуполя, только в Мариуполе 12 храмов, а вот в Донецке больше пятидесяти. Мужчины едут на заработки, уезжают целые семьи. И конечно это отражается на доходе и состоянии, и жизни прихода, на «кормовых». Та же Пасха: мы лето на ней живем! Потом приходит Преображение, приходит осень и более-менее наполняется церковная касса. Но не в этом году».
Согласно статистике «властей ДНР», в Донецке на 1 октября 2020 года проживало чуть более 938 тысяч. человек. Такие же подчеркнуто «многолюдные» и самые пострадавшие от войны города — Докучаевск, Дебальцево и Ясиноватая. Над этой статистикой принято посмеиваться, но даже критики «ДНР» все же сходятся в том, что в Донецке сейчас порядка 600 тысяч человек. Уехали наиболее финансово благополучные, молодые и активные прихожане.
Митрополит Иларион традиционно не благословляет своих священников и монахов на любое общение с прессой и любые политические высказывания в социальных сетях, что равно жесткому запрету в такой закрытой корпорации как православная епархия. «Верите, вот я или мои товарищи, а это еще пять священников, с военными никаких контактов не имеем, называем войну “братоубийственной” и в храме у себя я военных не видал. Может потому что мы небольшие и на отшибе?» — говорит «Спектру» молодой священник УПЦ (МП) из Донецка.
Когда говоришь с ним, понимаешь, что его жизнь — это в первую очередь ежедневная скрупулезная борьба за деньги. Еще до эпидемии коронавируса по признанию батюшки доход его храма едва составлял 55 тысяч рублей в месяц (20,5 тыс. грн), заработные платы служителей, отчисления в вышестоящие инстанции при этом составляют ежемесячный бюджет около 53 тысяч (19,7 тыс. грн). Из которых только 12 тысяч (4,5 тыс. грн) были собственно заработной платой священника, а оставшиеся «сверху», после расчета со всеми 1,5-2 тысячи рублей (560-700 грн) — вот и все деньги на развитие храма.
Эпидемия коронавируса, как известно, не привела в «ДНР» к объявлению карантина и закрытию церквей, хотя в храмах царят стандартные меры дезинфекции, маски и попытка удержать социальную дистанцию. В Пасхальную ночь 2020 года впервые все православные священники Московского патриархата получили пропуска на всю ночь для отправления службы, но для прихожан, тоже впервые за годы в «ДНР», в праздничную ночь ввели комендантский час. В храмы пришли только те, кто готов был отстоять службу с вечера до утра, до окончания комендантского часа.
Православие по плану
Война круто изменила и жизнь тех, кто традиционно не жалел денег на церковь. К примеру, известный православный олигарх Виктор Нусенкис имел большие активы в металлургическом и угольном бизнесе, ему принадлежал концерн «Донецксталь», и он смог создать вокруг себя круг православных бизнесменов, вкладывающих на регулярной основе баснословные деньги в развитие православия в регионе.
В структуре металлургического концерна существовала большая православная пресс-служба: выпускались за деньги спонсоров газета «Донбасс православный», ежемесячный цветной журнал для верующих «Живой родник» и детский «Радость моя». 15 лет подряд в области проводились десятки просветительских проектов.
В Донецке для работы с населением был реконструирован Центр Славянской культуры и Храм святых благоверных князей Петра и Февронии на 1200 молящихся одновременно. Храм заложили в 2011 году, строили пять лет и открыли уже совсем в другие времена, в войну.
Как рассказал «Спектру» молодой священник из Донецка, существовал и проект создания на свободном верхнем этаже здания офиса металлургического концерна в центре миллионного города домового монастыря афонских старцев. Но война уничтожила донецкий бизнес Виктора Нусенкиса, одновременно лишив церковь как денег, так и жесткого диктата «планового православия». Между спонсором церкви Московского патриархата Виктором Нусенкисом и бизнесом влиятельного украинского олигарха Рината Ахметова в марте 2017 года кураторы «Л/ДНР» не увидели никакой разницы, и под внешнее управление ЗАО «Внешторгсервис» (зарегистрирована в непризнанной Южной Осетии) попали все заводы без исключений.
«Как сейчас? Просто новые храмы не строятся! — поясняет «Спектру» священник. — Где-то около 40-45 церквей было построено Нусенкисом, и он их содержал! Платил коммуналку, заработные платы священникам. Священнослужителю не надо было думать, будут или нет завтра люди, он мог и при пустом храме служить и знать, что зарплата каждый месяц в 15 тысяч грн будет — до войны это почти $2000, это было супер!»
По словам священника, на местах исполнители очень уж старались угодить Нусенкису, поскольку он делал все, чтобы приобщить людей к Богу и церкви: «Но заставить нельзя — ведь это Господь приводит человека к себе, а мы только создаем условия для этого. А он исходил из механизма: “Я вкладываю средства — должен получить результат, вложил 150 тысяч — должно быть 150 причащающихся каждую неделю! И все!”. Он требует, начальство реагирует: людей из забоя, поели они, не поели, все равно гонят в храм на причастие, потому что нужен результат! Так было по некоторым предприятиям».
«Свои церкви»
Непосвященному в донецкие реалии человеку крайне трудно разобраться, почему у одних религиозных организаций отбирали храмы и изгоняли пастырей, а другие продолжают относительно спокойно существовать в «ДНР».
Но относительно понятный водораздел, после которого пророссийские силы определили «свои» церкви, был. С конца февраля 2014 года около полугода в Донецке стоял и молился за мир в Украине уникальный межконфессиональный молитвенный марафон. На площади Конституции возле набережной реки Кальмиус, в паре сотен метров от площади Ленина, где традиционно собирались пророссийские митинги, стояла палатка с лозунгом «Здесь молятся за мир в Украине». Пока это было возможно, висел украинский флаг, каждый день собирались верующие и пастыри из числа протестантов, мусульман, православных, католиков и греко-католиков. Палатку громили, пасторов и священников захватывали и били, но они молились там еще и в конце июля, а потом какое-то время собирались в своеобразном подполье в различных помещениях. От этого стояния на площади Конституции в мае 2014-го и особенно летом отдавало какой-то истовой обреченной жертвенностью верующих людей, с ними было страшно просто стоять рядом… Это было время получившего тогда широкую известность экс-сотрудника ФСБ РФ и руководителя так называемой «Новороссии» Игоря Стрелкова (Гиркина).
В мае пастора протестантской церкви «Ассамблея Божья» Сергея Косяка захватила и била организация так называемой НКВД «ДНР», в тот же день палатка на площади Конституции была уничтожена первый раз. Две недели в июле 2014 года провел под пытками еще один организатор молитвенного марафона греко-католический священник отец Тихон (Сергей Кульбака). Пастора Александра Хомченко захватили в августе 2014 года и подвергали пыткам 10 дней, пока не начались волнения верующих — один из организаторов молитвенного марафона рассказывал, что его подвешивали на дыбе. Хомченко умер в Марьинке в феврале 2018 года.
По рассказам Сергея Косяка, который тогда был секретарем этого межцерковного объединения, его участники подписали резолюцию за мир, единство и целостность Украины. «Там были практически все представители крупных протестантских церквей, кроме Свидетелей Иеговы и мормонов. Первые всегда занимали отдельную позицию, у них была своя закрытая внутренняя политика — они на выборы не ходят, дни рождения не празднуют, их жизнь направлена только на рост своей организации, — вспоминает Сергей Косяк. — В общей молитве за мир в Украине отказались участвовать представители УПЦ (МП). В молитвенном марафоне участвовали многие пасторы и видные прихожане протестантских церквей, греко-католиков, мусульман, православные Киевского патриархата…»
Пастор Сергей Косяк тогда организовывал в ежедневном режиме вывоз людей из зоны боев. Ему пришлось отправить семью в Германию — жену и двоих детей (супруга Косяка — немка, ее родители и другие родственники к тому времени жили там, — ред.). Сам пастор остался в Украине, продолжал спасать людей, создал базу по приему беженцев на берегу Северского Донца в зоне отдыха в поселке Щурово. К 2015 году он поселился в Марьинке, городке, примыкающем к Петровскому району Донецка: «Как удавалось выживать? Обычно! Стены были толстые, подвал был, постоянно что-то залетало во двор, в стенках были дырки от осколков и пуль, но я как-то привык. Война была уже по расписанию: днем тихо, вечером стреляли, ночью прекращали. У меня надолго осталась привычка: в начале обстрелов я включал какой-то фильм и надевал наушники, так и засыпал. Потом в нормальных условиях засыпать не мог».
В Марьинке он организовал церковь «Преображение», где на служениях было до ста человек. Там же, в бывшем здании универсама, расположились и гуманитарный центр, и пекарня.
В 2017-м Сергей Косяк поехал к семье в Германию, но каждые два месяца продолжает приезжать на Донбасс, работает в разделенном линией фронта селе Гранитное, что под Волновахой. Открыл там Дом милосердия для стариков, социальную прачечную, волонтеры каждый день развозят одиноким пенсионерам горячую еду.
Церкви «Ассамблея Божья», пастором которой был Сергей Косяк в Донецке, больше не существует, но в его молитвенном доме молятся те же верующие за вычетом уехавших. Они переименовали организацию, чтобы не напоминать новым властям об украинской истории своего изгнанного пастора, зарегистрировали новое имя в «уполномоченных органах ДНР».
Велосипедом — на службу
Практически все священнослужители молитвенного марафона впоследствии были выдавлены из «ДНР». Но часть их общин жива. Получившая автокефалию от Константинопольского патриарха Православная церковь Украины (ПЦУ) в очень усеченном виде, но все еще действует на неподконтрольных территориях.
Епископ Донецкий и Мариупольский ПЦУ Сергий (Горобцов) говорит, что их священники служат преимущественно в сельских храмах и стали даже более востребованы: «Когда другие отказываются отпевать запаянных в полиэтиленовые мешки умерших от коронавируса, наши все делают по единым и тут, и там правилам (соблюдают меры безопасности, используют антисептик и надевают маски и перчатки, — ред.)».
Но не обходится и без церковных конфликтов: недавно в сети появились сообщения о захвате храма ПЦУ в Донецке и превращении его в Свято-Казанский храм УПЦ (МП).
«Спектр» смог поговорить с одним из священнослужителей ПЦУ, который остался в Донецке. Он подтвердил, что здание храма, которое с 90-х было за УПЦ Киевского патриархата, и куда ходило много людей, теперь стало собственностью «ДНР», о чем на входе вывесили сообщение.
Отец Владимир несет свой непростой крест смиренно. На жизнь своей семьи он зарабатывает наладчиком оборудования на одном из сохранившихся донецких предприятий. А службу Божию ведет по воскресеньям, объезжая по очереди свои три маленьких церкви и небольшие группы прихожан, которые все еще молятся в «ДНР» на украинском языке. Церквушки расположены далеко друг от друга, ему приходится добираться туда на велосипеде: «Еду я в обычной одежде, бороду сбрил, чтоб не замечали меня особо — в каждом храме у меня по старенькой рясе. Слава Богу, храмы пока не грабили. Самый дальний храм в Старобешевском районе на расстоянии 56 км, туда и обратно — 112 км. Но я потихоньку еду: круть-круть, круть-круть… Летом добираюсь за 2 часа 20 минут, зимой, конечно, дольше — до трех. На зиму у меня другой велосипед есть, с зимними колесами…»
Изгнание мусульман
Отдельная тема в самопровозглашенных республиках — мусульмане. Это в первую очередь многочисленная татарская диаспора. Муфтий Духовного управления мусульман Украины Умма Саид Исмаилов — типичный дончанин, прожил здесь много лет. Он рассказывает «Спектру» как имам и прихожане донецкой мечети Аль-Амаль были обвинены в 2018-м в распространении экстремистских материалов и заодно в работе на украинскую разведку. Мечеть опечатали, имама и прихожан забрали прямо оттуда на допрос в так называемое «МГБ» и там взяли подписку о невыезде. «В 2019 году несколько прихожан писали заявления с просьбой открыть мечеть, но это привело только к обыскам в их домах и квартирах, частично пустых — люди понимали, что делают и выехали», — говорит Саид Исмаилов.
«МГБ ДНР» обвинила мечеть Аль-Амаль в работе на организацию «Братья-мусульмане» и распространении подрывной литературы, которая в РФ признана экстремистской, а в Украине — нет.
Саид Исмаилов в 2014-м, еще когда ходили поезда, вывез жену и сына из Донецка. Самому пришлось бежать, и спас его, по сути, протестантский пастор Александр Хоменко. Пастора тогда схватили и сильно избивали на подвале в Донецке. «А он был пастором тюремного служения, общался с заключенными и пользовался большим уважением в этой среде, — вспоминает Исмаилов. — И вот среди пытавших оказался человек, знавший пастора, который попросил отпустить этого святого, доброго человека. Как мне рассказывал сам Хоменко, по поводу его консультировались по многим линиям и приняли во внимание ходатайства авторитетных в криминальном мире людей, которые тоже заступились за пастора. Его выпустили, а он приехал сразу ко мне домой и рассказал — слышал в застенках, что я буду следующим арестованным и мне надо бежать». Исмаилов решил переехать, он был уверен, что религиозного деятеля трогать не будут, ведь он не политик и не военный: «Но оказалось, что я был очень наивен: к моему родительскому дому приехали на двух машинах вооруженные люди, посмотрели на замок на двери, опросили всех соседей, убедились, что никого нет и оставили номер телефона, на который надо “стукануть”, если я вернусь... Позвонили сразу не им, а мне и сказали: “Уезжай!”».
Исмаилову пришлось выезжать в Мариуполь на автобусе. Сегодня никаких связей с Донецком у него нет, мечеть так и стоит закрытой с 2018 года.
По словам Игоря Козловского, на территории Донецкой области действовали четыре управления — Духовный центр мусульман Украины во главе с Рашидом Брагиным, Духовное управление мусульман Украины «Умма» во главе с шейхом Саидом Исмаиловым, так называемое Всеукраинское объединение мусульман Украины «Еднання» во главе с Ринатом Айсиным и Духовное управление мусульман Украины во главе с шейхом Ахмедом Тамимом. В «Умма» с самого начала демонстрировали проукраинскую позицию. За что и поплатились. В 2016 году также арестовали представителей хабашидов Ахмеда Тамима. «Шейх Ахмед Тамим не поднимал шума, этот вопрос замолчали, и я даже судьбы этих арестованных не знаю. Оставалось еще два духовных управления, которые соревновались между собой — кто же станет муфтием Донбасса?», — говорит Козловский.
Ринат Айсин родом из Макеевки. Он всегда был в своеобразной оппозиции ко всем и фактически представлял на территории Украины российскую уфимскую ветвь мусульман. Духовный центр мусульман Украины Рашида Брагина, который тоже с самого начала поддержал сепаратистские настроения, ориентировался на Татарстан, на Казань, откуда они получали и получают поддержку. «Они всегда выступали за “ДНР”, позиционируют себя как страдальцы от войны. Действительно, снаряды попадали в их главную мечеть, которая находится как раз рядом с (Донецким) аэропортом. Я не скажу, что они себя чувствуют так же хорошо, как Московский патриархат, но где-то близко к этому».
Так в Донецке из четырех управлений мусульман осталось одно, его местные «власти» не трогают.
Бог простит
При известной доле лояльности в Донецке могут успешно существовать и некоторые протестантские церкви. К примеру, церковь «Гефсимания» — самая крупная в Донецке, начинала еще в 80-х годах прошлого века, а в 2014 году заняла нейтральную позицию по поводу молитвенного марафона за мир в Украине и оперативно наладила отношения с каналами поставки гуманитарной помощи из России. До войны в ней было более тысячи членов, сейчас это, пожалуй, наиболее успешный протестантский религиозный проект в Донецке — на их странице в Фейсбук много фотографий с богослужений и праздников.
Но «Спектр» смог пообщаться и с представителем еще одной гонимой протестантской конфессии.
Андрей (имя изменено в целях безопасности) — активный прихожанин одной из протестантских церквей Донецка. В 2014 их епископ принял сторону своей страны, Украины, и теперь служит для своей паствы по видеосвязи из Киева. Часть активных прихожан участвовали в молитвенном марафоне, их преследовали и они также покинули Донецк. Здание церкви было захвачено в 2014-м и стоит опечатанным до сих пор.
Теперь церковь арендует для служб залы. Зато и отбирать у протестантов нечего. Сам Андрей, бывший наркоман, прошел когда-то реабилитацию при церкви. Сейчас он — спортивный семейный мужчина с пронзительными глазами, о нездоровом образе жизни в молодости говорит разве что цвет лица.
«Ходят к нам молиться и военнослужащие, — говорит Андрей. — Но ходят и те, которые отслеживают, что происходит, как мы себя ведем, что говорим о “ДНР”, и мы тоже об этом знаем. Апостол Павел говорил: “Если хотите иметь жизнь тихую и безмятежную, молитесь за существующую власть!”. И мы конечно молимся, потому что власть — это такие же люди, и мы молимся, чтобы Бог дал им милость, мудрость, чтобы Бог прощал и нас, и их».
При поддержке «Медиасети»
Автор: Дмитрий Дурнев, Spektr.Press