«МВФ ничего не диктует, если вы делаете то, что поднимает экономику», — заместитель главы НБУ Дмитрий Сологуб

Видео на украинском языке

Реформировать орган, отвечающий за благополучие экономики страны — Нацбанк — начали пять лет назад, в июне 2014 года. За это время пришлось немало понервничать из-за колебаний курса и падения банков. Однако сейчас ситуация стабилизировалась. Но команда новоизбранного президента Владимира Зеленского уже обвиняет НБУ в непрозрачности реформ, а порой и в их ненужности. Громадское поговорило с заместителем главы НБУ Дмитрием Сологубом о реформах и о том, чего теперь ожидать от инфляции. И самое важное — что же будет с курсом гривны к доллару?

В каких условиях Национальному банку пришлось начинать реформу финансовой системы?

То, что происходило в Украине в 2015-м, можно назвать «идеальным штормом в экономической плоскости». Для Украины это был не первый кризис, но кроме стандартной экономической проблемы: с платежным балансом, с курсом национальной валюты, с банковской системой — добавилась военная агрессия, когда страна потеряла часть важной, с точки зрения экономики, территории. Ведь 15% ВВП создавалось в Донецкой и Луганской областях, и там располагалось 25% промышленного производства. Определенная часть средств осталась заблокирована в Крыму.

Другой фактор, о котором меньше говорят — жесткое изменение структуры внешней торговли Украины, которое состоялось почти одновременно с военной агрессией. Россия начала ограничивать экспорт украинских товаров достаточно давно, в 2010-2011 году, но в 2014 году ограничения поставок украинской продукции в РФ стали действительно значительными.

Какие самые большие достижения в работе НБУ вы можете назвать?

Например, переход на новую монетарную политику. Переход на плавающий курс, режим инфляционного таргетирования — это первое. Фиксированный обменный курс не является оптимальным. Кризис 2008 года уже показал риски такой политики. Но всегда был страх — у Национального банка, политиков, правительства. Все привыкли к фиксированному обменному курсу, ну как же — менять это.

То же касается и банковской системы. В 2009 году Украина упустила шанс изменить финансовую систему, более того, проблемы только углубились. Те банки, которые пострадали от кризиса 2008 года, были выведены с рынка и оставались, как зомби. Поэтому затраты на их ликвидацию или вывод с рынка были большими в 2014-2015 году, потому что в 2009-2010 году этого не сделали.

Еще одно изменение — валютное регулирование. С 1993 года Украина жила по Декрету валютного регулирования, где все было достаточно просто: все было запрещено, а если нужно что-то позволить, то только по решению и лицензии Национального банка. Это высокий коррупциогенный риск, и он, к сожалению, часто реализовывался.

Благодаря новому закону (О валюте и валютных операциях — ред.) постепенно мы начинаем жить в новой реальности. Мы не перешли от реальности, где все запрещено, сразу к «все дозволено». Потому что если позволить полностью не регулировать потоки капитала, это может повлиять отрицательно — наша экономика достаточно уязвимая и маленькая. Но мы постепенно к это меняем. Есть временные ограничения — они действительно временные, — которые позволяют стабилизировать ситуацию.

Сейчас банковская система прозрачна. Ранее все более или менее знали, кто контролировал банк, но это не было зафиксировано в официальных документах и привело к злоупотреблениям. Например, согласно нормативам, ваш банк не может финансировать ваш бизнес. Но когда владельцем банка является 15 компаний из Кипра — это можно было делать. Нацбанк провел большую работу для того, чтобы выявить реальных владельцев банков, и сейчас это все в открытом доступе.

Последнее достижение — трансформация самого Национального банка. Он действительно стал совсем другим институтом. Ранее решение Нацбанка принимались непонятно, часто — на верхнем уровне, без достаточного анализа. Сейчас мы пытаемся принимать мотивированные решения.

И мы прозрачны, то есть — рассказываем, что делаем. У нас есть опубликованная стратегия. В стратегии определены клиенты Национального банка. Потому что услуга без понимания потребителя — это путь в никуда. Эта клиентская логика очень нужна для государственного сектора. Ее в Украине не хватает.

Так кто же является клиентами Национального банка?

Это все граждане Украины. Центральный банк отвечает за экономическую политику, инфляцию, финансовую стабильность, и каждый человек в Украине является потребителем услуг Национального банка. Потому что он ходит в магазин, может быть вкладчиком банка, пользуется платежной картой или наличных. А это также ценность, которую создает Национальный банк.

Кроме того, есть группа профессиональных участников рынка — банков, находящихся под наблюдением Национального банка. Есть академическая среда, эксперты, журналисты.

Нацбанк ввел режим таргетирования инфляции. Расскажите, что это за режим, является ли он сейчас эффективным, и когда вы рассчитываете достичь запланированного уровня?

У Национального банка есть цель поддержания низкой и стабильной инфляции в среднесрочной перспективе. Но важным фактором в этом являются ожидания людей. Они должны на чем-то базироваться. Когда у нас был фиксированный обменный курс, проблема заключалась в том, что база была выбрана неправильно. Обменный курс является лишь одним из параметров. Он влияет на ВВП, и на инфляцию, но не является основным.

Чтобы поддерживалась покупательная способность, надо, чтобы ваш доход в реальном измерении рос. Это — восприятие инфляции. Для того, чтобы это обеспечить, ответственным органам нужен какой-то якорь.

Опыт других стран и практика показывают, что ориентироваться нужно на фактор, который затрагивает всю экономику. То есть — на инфляцию как один из параметров или на безработицу. Таких параметров может быть и два, но один позволяет более эффективно заякорить ожидания людей.

Вы хотите планировать какие-то сбережения или расходы, возможно, на образование детей, медицинские услуги, отпуск или развлечения. И вам нужно понимать, что будет в будущем. Инфляция, рост цен — это один из таких якорей.

То же самое для предпринимателей. Если вы строите завод, вам нужно понимать, что будет с вашими расходами, как будут расти заработные платы ваших сотрудников, как будет дорожать сырье. И это тоже вопрос инфляции.

Вопрос здесь не в том, что вам нужно знать, что сегодня, завтра инфляция будет ровно 5% — она может быть 4% или 6%. Четко сказать невозможно, мы живем в мире, где много экономических параметров. Это почти как с погодой. Но если вы знаете, что Национальный банк говорит о том, что инфляция будет около 5%, то она не будет 28%. И это позволяет планировать расходы.

Мы видим, что люди уже не так сильно реагируют на небольшие колебания обменного курса, как это было раньше. Бизнес не бежит на последние деньги покупать валюту при девальвации гривны на 5 копеек. А больше внимания сейчас обращает на инфляцию. И мы видим улучшение инфляционных ожиданий.

Да, инфляционные ожидания все еще высоки, но они постепенно улучшаются. Например, сейчас бизнес ожидает инфляцию 9-10%, а три года назад ожидал 20-25%.

Поговорим о курсе. В последнее время гривна колеблется незначительно. Что на это повлияло, чего ожидать, и можно ли говорить о том, что сезонное колебание курса гривны уже отходит на второй план, и такого больше не будет?

Курс является отражением всех экономических процессов. Важно понимать, что это не Валерия Гонтарева (экс-глава НБУ — ред.) или Яков Смолий (нынешний глава НБУ — ред.) устанавливают этот курс.

Что такое курс? Это цена валюты, она зависит от спроса и предложения.

Спрос на валюту — это импорт, который мы покупаем. Это определенные транзакции, например, когда вы едете за границу, то также покупаете валюту.

Что такое предложение валюты? Это экспорт. Те деньги, которые мы получаем от экспорта товаров в другие страны; это инвестиции, которые сюда заводятся или какие-то заимствования. То есть курс отображает экономические процессы: что у нас с экспортом, импортом, инвестициями и тому подобное.

Когда курс фиксированный, это создает дисбаланс. Потому что экономика меняется, меняются спрос на экспорт, импорт. Такой дисбаланс затем гасится за счет интервенции (когда Нацбанк "вбрасывает" на рынок порцию валюты, чтобы компенсировать разницу спроса и предложения, для этого часто используется золотовалютный резерв — ред.). В 2012-2013 годах мы потратили значительную часть своих резервов как раз на поддержание этого курса на таком искусственном уровне.

Сейчас мы видим более стандартный экономический процесс. Да, мы видим колебания, потому что все меняется. Сегодня есть более высокий спрос на валюту, завтра — на предложение. Это нормально. И рынок сам ищет и находит это равновесие.

Все знают, что есть сезонность. Например, в сентябре гривня девальвирует. Что делает умный человек? Она покупает валюту в июле. А если все умные, что происходит? Все покупают в июле. И поэтому гривна девальвирует в июле. А потом укрепляется в сентябре. Сейчас именно это происходит, и это рынок. В конце концов, так оно и должно работать.

Сейчас те тенденции, которые мы видим на валютном рынке, отражают тенденцию украинской экономики, достаточно благоприятную ситуацию на мировых рынках по спросу на украинские товары, хороший урожай в Украине в прошлом году. Мы видим приток иностранных инвесторов на украинские финансовые рынки.

Определенные ежедневные или еженедельные колебания возникают из-за того, что где-то больше покупают, а где-то больше продают. Но за последние 3-4 года нет какой-то ярко выраженной тенденции девальвации или ревальвации гривны.

Мы сравниваем наш валютный рынок с другими странами и видим, что параметры волатильности (степени колебания — ред.) украинского обменного курса к доллару США не являются чем-то неординарным, если увидеть колебания польского злотого или румынской леи. Параметры примерно те же. Только поляки уже почти 20 лет живут с плавающим курсом, а мы еще только 3-4.

Добавила ли уверенности в валютном курсе либерализация, которая состоялась в феврале?

Действительно добавила. Призывы к Национальному банку относительно валютной либерализации звучали достаточно давно, но мы видели ряд предостережений, в частности, в задержке выполнения программы МВФ. Риски краткосрочных колебаний, если мы отменим все ограничения были достаточно высокими. Поэтому мы занимались валютной либерализацией почти два года, еще до того, как закон был принят.

Мы и дальше постепенно снимаем ограничения. Последнее — изменили ограничения по выводу дивидендов до 12 млн евро в месяц. Но только после того, как просчитали, какие последствия у этого будут.

Какова роль Нацбанка в сотрудничестве Украины с МВФ?

Когда подписывается письмо о намерениях, Меморандум об экономической политике, на нем стандартно есть две подписи — главы Национального банка и министра финансов. В украинском случае там также подпись президента и премьер-министра. Но в стандартной системе координат МВФ Национальный банк и Министерство финансов являются основными двумя партнерами Международного валютного фонда. Национальный банк здесь играет ключевую роль.

Если посмотреть на последние несколько дискуссий с МВФ, то там редко бывают требования к Национальному банку что-то сделать. Там речь идет об антикоррупции, о фискальной политике и тому подобное.

Почему так? Это не потому, что они не требуют ничего от Национального банка, а потому, что мы сами это делаем. МВФ ничего не «диктует», если вы сами что-то делаете, что действительно сможет поднять вашу экономику.

Много лет МВФ говорил Украине о гибком обменном курсе или о инфляционном таргетировании, когда мы это начали делать, это нашло отражение в программе МВФ. Но это произошло не из-под палки, а потому, что Национальный банк понял, что это очень важно для экономики.

Помним сотрудничество Украины с МВФ в начале 2010-х, которое вроде как начиналась, но затем тормозилось. И одной из причин этого было то, что когда у правительства возникал выбор: идти на жесткие условия МВФ и получить деньги или как-то договориться с Национальным банком, чтобы он косвенно кредитовал правительство, и это бы помогло в краткосрочном периоде пережить выборы, часто выбирали второе.

Сейчас, когда практике фискального доминирования пришел конец, и страна должна жить «за свой счет», есть фискальные дыры, которые не закрываются Национальным банком, косвенно такая жесткая позиция НБУ привела к тому, что в прошлом году требования МВФ были выполнены, и страна действительно получила новую программу.

Сейчас звучит немало упреков в НБУ относительно зависимости от определенных политических кругов, в частности от Петра Порошенко. Даже предлагали аудит для того, чтобы понять прозрачность его деятельности. Также есть и предложения вернуть НБУ под контроль парламента или других учреждений. Расскажите о взаимоотношениях НБУ с другими органами, кто влияет или не влияет на его работу?

Обвинений, что Национальный банк подконтролен кому-то, много. Персонально по поводу главы, например. Здесь есть две вещи. Первая — это непонимание принципов работы Национального банка. Здесь решения принимаются не единолично, а коллегиально. И даже достаточно часто Правление не может на первом этапе никак влиять на эти решения.

Например, если сейчас какому-то банку нужен долгосрочный кредит рефинансирования, банк подает заявку в Департамент сопровождения кредитов Национального банка, где эту заявку анализируют. Но здесь, ни глава, ни замглава НБУ, которому этот департамент подчиняется, не принимают это решение. Его рассматривает кредитный комитет Национального банка, где есть только два члена Правления и представители различных департаментов. Только когда они одобряют эту заявку, она идет в Правление Национального банка, где его глава является лишь одним из тех, кто голосует. Единственное его преимущество — это когда в Правлении голоса разделились поровну, тогда решение главы имеет больший вес.

Много было примеров за последние 4 года, которые я здесь работаю, что при голосовании глава был в меньшинстве, и решения принималось большинством голосов. Даже если бы было какое-то влияние на главу со стороны политических сил, достаточно сложно «пробить» нужное решение. Нужно же будет договариваться не только с главой.

Давайте посмотрим на то, откуда пришли люди, которые сейчас работают в Национальном банке, и в частности — в Правлении. Никто из нас не связан ни с какими политическими силами в прошлом. С другой стороны, время от времени раздаются обвинения в каких-то бизнес-связях. Я об этом один раз уже в интервью говорил: мы не с Марса прилетели. Мы работали в украинской банковской системе. Прошлый руководитель Национального банка Валерия Гонтарева подбирала команду чисто по профессиональным принципам. Например, я ее лично не знал до того, как она предложила мне прийти в Национальный банк.

Я являюсь одним из членов Правления, и мне достаточно трудно представить, что какое-то решение может быть принято через колено, чтобы сломать меня или иного члена Правления. И за 4 года своей работы здесь я ни разу не общался с президентом Украины.

Кроме того, если посмотреть закон о Национальном банке — независимость прописанная в нем, и не только для главы Национального банка, которого можно уволить только за исчерпывающим перечнем причин, а также для заместителей главы. Глава Национального банка не может уволить своего заместителя. Только по определенным причинам — собственное желание уволиться, окончание срока полномочий, состояние здоровья или потеря безупречной деловой репутации.

Нацбанк не является стандартной коммерческой компанией, где руководитель компании может уволить своего заместителя. И это сделано как раз для независимости не только институтов, но и членов Правления, принимающих решения.

Репутация Национального банка является также в определенной степени гарантией этой независимости, потому что к нам прислушиваются, потому что знают, что мы не политический орган и принимаем решения исключительно на экономических параметрах.

Что будет, если Национальный банк потеряет независимость?

Можно посмотреть не только на Украину в прошлом, но и на другие страны. Турция — очень яркий пример. У них был очень жесткий кризис в начале 2000-х годов, но потом они сделали очень многое правильно: снизили инфляцию, почистили банковскую систему, экономика выросла. Но потом автократическая политическая власть решила менять институты в стране и один из институтов, который они решили изменить — снизить независимость Национального банка. Это было одной из основных причин проблем — рост инфляции, девальвация национальной валюты, рецессии. Страна росла на 6% в год, а сейчас у них отрицательные темпы роста ВВП, так как инвесторам, банкирам, экономическим агентам очень не нравится, когда политики пытаются контролировать Национальный банк. Ведь за этим всегда будет инфляция, девальвация и падение темпов производства.