Не летал 21 год, но из-за войны вернулся в небо. Памяти летчика Вячеслава Минки, погибшего вместе с Джусом
«Учебный на полтора часа», — написал военный летчик Вячеслав Минка 25 августа в 15:15 жене в мессенджере.
«С Богом, солнышко мое», — ответила ему Майя.
Мужчина был очень пунктуален. Когда в 16:45 жена не получила от него сообщения о приземлении, то забеспокоилась:
«Слава, ты где?»
Но мужчина, за чьими плечами было около 2500 часов налета, молчал.
Позже Майе позвонил командир бригады, полковник Алексей Манюшкин, и сказал, что Слава разбился. Он погиб в авиакатастрофе в Житомирской области вместе с Джусом и Сергеем Проказиным.
«На похоронах командир сказал, что Слава не мучился, упал на землю уже мертвый», — рассказывает Майя.
Выбрал украинские корни
Родители Вячеслава развелись еще до его рождения: папа со старшим сыном обосновался в родном Миргороде, беременная мама, этническая россиянка, отправилась в Красноярский край, где и родила. Работала проводницей на железной дороге, все время в пути, поэтому парню пришлось познать интернатовское воспитание.
К отцу он впервые приехал после 9 класса. Вячеславу понравилось в новой семье отца в Миргороде. Обрадовался, когда после окончания Качинского военного авиационного училища получил направление в Конотоп.
А через несколько лет уже с малым сыном и дочерью поехал к матери в Красноярский край. Но та, по семейным преданиям, не захотела его видеть. Переночевал у своей учительницы и на следующий день уехал.
«Он тогда приехал в Миргород и говорит мне: "Лидия Семеновна, позвольте вас мамой называть". А я ему ответила: "Я тебе не могу ни запретить меня так называть, ни заставить. Называй как хочешь"», — рассказывает Лидия, вторая жена Вячеславова отца.
По ее словам, Слава всю жизнь говорил, что не чувствует себя россиянином и идет по отцовскому пути.
«Слава — просто золотой ребенок. Не было в нем ни превосходства к людям, ни ехидства. Прям в общении, жалостлив. И к отцу с вниманием, и ко мне, и к братьям и племянникам. Приедет, поможет, подарков купит, поговорит по душам. Я всем матерям желаю такого сына. Как-то в Миргороде к Славе отозвалась родственница, а он ее не узнал. Запереживал, что своего рода не знает, так я для него сложила родовое дерево Минков — до седьмого колена. Он очень благодарил», — вспоминает женщина.
В свои 86 лет она нашла силы уехать из Миргорода в Борисполь на похороны «дорогого ребенка». Сожалеет, что только на это событие надела новые босоножки, которые Слава подарил ей еще пять лет назад — так он ее в них и не увидел.
Не увидел и сына своей племянницы в форме курсанта Харьковского национального университета Воздушных Сил — парень только поступил на первый курс.
«Мы все рады, что по Славиной дороге пошел», — говорит Лидия Семеновна.
«Он просто не мог быть сердитым»
Похоронили Вячеслава в Борисполе — сюда он переехал почти 30 лет назад из Умани, где служил и откуда ушел в отставку. Могила вся усыпана цветами. На фото у 63-летнего мужчины по-детски милая улыбка.
«Это очень удачное фото, он в жизни был именно такой — спокойный и добрый, — говорит падчерица летчика, Марина. — Я сначала думала, что Слава на меня никогда не кричит, потому что неродной, а потом поняла: он просто не может быть сердитым, не может кого-то угнетать».
Вячеслав, который уже во взрослом возрасте стал называть мачеху мамой, женившись на Майе, сказал двум ее детям от первого брака звать его не отцом, а Славой, потому что родной папа у них есть.
«Я всегда говорила, что у меня два отца, — рассказывает Марина. — Но со Славой я общалась больше, чем со своим отцом. Мне было четыре года, когда он пришел в нашу семью. Очень доволен был, когда я начала летать стюардессой на международных авиалиниях, говорил: "Ты в меня пошла, точно моя дочь". Если бы он не был мне другом, я бы не приехала к нему на похороны из Арабских Эмиратов».
«Он никогда не заигрывал с моими детьми, — добавляет Майя. — Когда, например, сын Андрей подростком заговорил о карманных деньгах, Слава ему ответил: "Нет проблем, помогай мне на рынке, и я буду платить тебе зарплату". Между ними всегда было уважение. Андрей хотел на фронт идти, но Слава не пустил его, сказал: "Из нашей семьи пойду я"».
Родные сын и дочь Вячеслава еще в 2002 году уехали в Израиль вместе с их матерью. Нам удалось разыскать 39-летнего Дмитрия Минко, военнослужащего израильской армии.
«Отец когда-то говорил: "Вырастешь — поймешь". А я еще маленьким понял, что родители могут жить с чужими детьми, — говорит Дмитрий. — Я тоже женился на женщине, которая имела ребенка. Сейчас воспитываю троих детей и много думаю о своем отце. Как по мне взрослому, он был идеальным отцом, потому что с ним можно было держаться на равных. Ему другие летчики говорили: "Ты же мужик, что ты возишься?" А он возился с детьми, не делил работу на женскую и мужскую, был семейным человеком».
По словам Дмитрия, отец не хотел, чтобы первая жена забирала детей в Израиль. Понимал, что так общение станет сложнее. Не одобрял и решение сына служить в израильской армии и воевать с арабами — считал войну чуждой Дмитрию.
«Я не видел отца со времени отъезда в Израиль. Мы редко переписывались. Наши отношения улучшились, когда родились мои дети. Он разговаривал с ними, послал видео своего полета. Все собирался приехать, но началась война. С войны присылал какие-то сведения о боевых действиях. Было страшно и досадно, что он ничего не писал о себе», — вспоминает Дмитрий.
Он убежден, что смерть отца сплотит их с сестрой с украинскими родственниками — отец хотел, чтобы их род, в котором было много военных, держался вместе.
«Я нужен ребятам»
В 34 года Вячеслав покинул службу. Была середина 90-х, украинская армия рушилась на глазах. Вместе с Майей занялись в Борисполе торговым бизнесом. Муж увлекся фотографией, пропадал на рыбалке. Стать гражданским пилотом не получилось, поэтому свою тоску по небу Слава утоливал быстрой ездой на авто.
Революция достоинства пробудила мужчину к публичной активности. Вместе с женой возили на Майдан вещества для изготовления взрывчатки, а при этом готовили протестующим еду.
После Майдана бориспольчане избрали Вячеслава главой «народного совета» — организации, действовавшей в городе в противовес мэрии, которая поддерживала Януковича. Минку даже прозвали народным мэром.
«В 2014 году я не пускала Славу на войну. 54 года человеку, какие полеты! А он мне: "Я нужен своим ребятам". Ушел в 2015 году», — рассказывает Майя.
У мужчины был перерыв в пилотировании военных самолетов продолжительностью в 21 год. Но до отставки был высококлассным летчиком-инструктором, освоил все известные в СССР военные боевые самолеты. Так что быстро сумел восстановить летные навыки.
С 2015 по 2018 год служил сначала в авиационной бригаде в Николаеве, затем — в 40-й бригаде в Василькове. Стал командиром авиационного звена и сражался за украинскую Донецкую область.
В 2018-м контракт с ВСУ закончился, но даже по возвращении в гражданскую жизнь летчик говорил, что большая война неизбежна. 26 февраля 2022 года он вернулся в свою бригаду в Васильков.
Как рассказали нам в пресс-службе 40-й бригады, майор Минка к полетам приступил не сразу. По аэродрому в Василькове постоянно били ракетами и пытались атаковать ДРГ, поэтому Вячеслав фактически в статусе рядового стрелка оборонял авиабазу.
Военно-врачебная комиссия не хотела возвращать 62-летнего летчика в строй. Он прошел не одну экспертизу, чтобы доказать свою пригодность к военным действиям. Помогла отличная физическая форма.
«Дядя постоянно был в движении, детей и нас, своих племянников, приучал к спорту. Лыжи, бег, гантели, каждое утро гимнастика, холодная вода. Он никогда не курил, даже на праздники с родственниками одну-другую рюмочку выпьет — и все», — рассказывает Руслан Минка.
В Василькове майор помогал пилотам, возвращавшимся на службу, восстанавливать свои летные навыки, участвовал в разведывательных и боевых задачах. Летал на самолетах Л-39 и МиГ-29, очень хотел овладеть американскими F-16.
«К полетам Славу допустили где-то в апреле 2022 года, поэтому "призраком Киева" он не был. Говорил, что пока стал летать, все его собратья со времен АТО уже пали. Он сам много летал, иногда по 4–5 вылетов в сутки. Писал мне: "Иду бродить часа на полтора", — говорит Майя.
Вячеслава хоронили в закрытом гробу. Сначала прощались на авиабазе бригады в Василькове, потом в Борисполе. Десятки летчиков, которых он учил всю жизнь, при войне приехали отдать последнее уважение.
«Большая честь встретить человека, который своей энергией зажигает других. Именно таков был майор Минка. Всегда откровенный и принципиальный. Был настоящим патриотом Украины», — сказал на похоронах боевого товарища командир бригады.
Посмертно Вячеславу Минцы присвоили звание подполковника.
«Для меня он жив»
В марте этого года Вячеслав с женой начали воплощать в жизнь свою мечту — возводить частный дом. Успели поставить коробку.
«Надо дом обязательно накрыть, потому что весь труд пропадет, — говорит один из строителей. — Мы как услышали, что летчики погибли, почему сразу подумали, что там и наш».
Между полетами Вячеслав присылал Майе варианты дизайна двора — просто жил этим строительством.
Майя водит строением и рассказывает, какой здесь должна быть их со Славой жизнь — и как хороша она у них была.
«Он называл меня Майечкой, Маюлей, солнышком. Я последние годы работала психологом, так он гордился, как многие приходят ко мне на консультации, очень уважал мою работу. А сам — все для семьи. Был очень ответственный и заботливый, его ни в чем никогда не нужно было подгонять. Мы 30 лет вместе. Я со Славой получила все, о чем мечтала: всегда поможет, всегда вместе, никогда не унизит. Все говорил: "Я никому не позволю обижать мою Майечку". Я была с ним очень счастлива», — делится женщина.
Сегодня Майю трогает даже его доведенная до педантизма аккуратность: когда все винтики расфасованы по баночкам по размеру, все вещи образцово сложены, все квитанции проплачены и подколоты, а в специальной тетради зафиксировано, когда нужно менять смазку в машине.
Они любили проводить время вдвоем: поехать на пикник, просто посидеть в каком-нибудь красивом месте или в кафе. Мечтали после войны путешествовать — Слава никогда не был за границей. Им не было скучно вместе.
Отдельную комнату в своем будущем доме они решили отдать кошкам, пристроив к ней вольер. Собирали тех кошек по городу — слепых и травмированных, лечили и спасали от голода. Теперь восемь кошек закрыты в квартире супругов. Майя ездит их кормить, но сама оставаться в этих стенах не может — больно быть там без Славы. Поэтому живет пока что у сестры.
«Никак не могу принять его смерть. Для меня он жив, летает. Как же я без него?» — тоскует она.
Майя не знает, что делать с этим строением. Заморозить? Продать? Но тогда никто из родных не соберется на огромной террасе, выходящей из гостиной в садик. Ее придумал Слава.
«Он хотел собирать там семью и петь "Червону калину". Мы должны спеть эту песню», — говорит Майя, — после войны».