«Неугодных» пациентов уничтожить: российская идеология не дает шансов на лечение

Недавно hromadske рассказало историю наркозависимой ВИЧ-позитивной жительницы Мариуполя, которой удалось выехать из оккупированного города уже после того, как наши защитники вышли с «Азовстали».

История пробирает до мурашек. Сложно вообще представить, как украинцы справляются со всем горем, издевательствами и находят силы бороться за жизнь и свободу. В своем рассказе женщина утверждает, что оккупанты задержали ее из-за таблеток заместительной поддерживающей терапии (ЗПТ — признанный метод лечения наркозависимости, — ред.). В интервью она рассказывает, что люди, которые были на программе лечения наркозависимости, — в списках оккупантов. Их задерживают, берут в плен и даже убивают.

Эта ужасная история стала моим флешбеком в 2015-й, когда россия остановила все программы лечения медикаментозно-заместительной терапии (МЗТ) наркозависимых в аннексированном Крыму. В результате по меньшей мере 800 человек были лишены доступа к эффективному лечению, достойному отношению и были обречены на страдания. А вместе с ними — их родные и близкие.

Лечение наркозависимости — это не только о таблетках. Это о комплексной медико-социальной поддержке и психотерапии. С аннексией Крыма у людей забрали достоинство и сопротивление. Альтернатив было немного: либо как-то уезжать в Украину, либо ложиться на лечение в реабилитационный центр, методы которого не только неэффективны, но и часто нарушают права человека. Многие наркозависимые люди не пережили такой «реформы» — по данным ООН, по меньшей мере 80-100 человек.

Заместительная поддерживающая терапия опиоидами среди наркозависимых — признанный миром метод лечения и превенции распространения ВИЧ-инфекции. В то же время в россии этот метод лечения запрещен законом. Еще в 2009 году ВОЗ рекомендовала странам внедрять ЗПТ как основное направление лечения наркозависимых. До начала войны Украина развивала политику, в которой за основу брались западные принципы различных форм помощи: ЗПТ, стационарная и амбулаторная интоксикация, реабилитационные программы, психотерапевтические общины и духовная поддержка.

Ответ на вопрос «Почему россия убивает за таблетки?» лежит в плоскости того, почему россия решила внедрять политику блокирования метадона и бупренорфина после аннексии Крыма. Во-первых, чтобы показать свою власть, ведь после нападения Крым был присоединен к системе здравоохранения россии, в которой МЗТ запрещена законом. Во-вторых, с чем согласны западные исследователи, — это часть идеологической пропаганды культуральных норм. Наркозависимые в россии не могут иметь прав или желаний и, соответственно, достойного отношения. Следовательно, должны быть искоренены «как сорняк с поля», неважно, каким образом.

Здесь уместно вспомнить высказывание 2014 года члена государственного антинаркотического комитета россии Виктора Иванова. Он назвал пациентов Крыма «легализованными наркоманами», «серьезной проблемой, с которой нужно бороться» и «угрозой генофонду». Мы с вами хорошо помним, какие режимы еще переживали за чистоту генофонда. Иными словами, россия квалифицирует наркозависимость как безнравственное поведение, криминализирует его, и это поведение должно быть жестоко наказано правоохранительными органами, а не излечено.

Важно понимать, что действия оккупантов, о которых свидетельствовала женщина в интервью, — это не внезапное проявление агрессии. Это продуманная политика по уничтожению неугодных, в число которых попадают и определенные категории пациентов. Она продолжается годами как часть российской идеологии.

Это авторская колонка. Мнение редакции может не совпадать с мнением автора.