Первая украинская миссия на Луну, частный космос и современные Колумбы: интервью с основателем Spacebit Павлом Танасюком

Очень короткий перечень стран, чьи астронавты или космические аппараты побывали на поверхности Луны, уже в 2022-м пополнит Украина. В это очень верит Павел Танасюк — украинец, который семь лет назад основал британский космический стартап Spacebit, а теперь отправляет первую отечественную миссию на спутник Земли. Spacebit работает в области космической робототехники и сейчас в коллаборации с украинскими компаниями разрабатывает и тестирует специальные датчики для исследования лунной среды, в частности радиационного излучения.

Во время первой миссии в 2022 году устройства будут закреплены на посадочном модуле. Украинский флаг на Луне, разумеется, тоже будет — правда, его не будут поднимать в привычном нам понимании: не только потому, что на спутнике нет ветра, но и потому, что он будет изготовлен из титана.

Во время второй миссии Spacebit планирует запустить еще и собственный луноход Asagumo — самый маленький в мире. И первый, который будет передвигаться на «ножках», а не на привычных колесах, и соответственно будет более мобильным.

О перспективах лунной экономики, а еще о колонизации Марса, космосе как бизнесе и межпланетных путешествиях, которые будут доступны всем, мы говорим с Павлом в Киеве. Сейчас он приезжает сюда время от времени, чтобы контролировать производство для лунной миссии, но вскоре в Украине должна появиться и дочерняя компания Spacebit.

Из-за пандемии запуск первой украинской миссии на Луну откладывается уже второй год. На какой она стадии готовности?

Это зависит не столько от нас, сколько от партнеров — американских компаний, которые доставляют грузы на Луну (Spacebit договорилась о доставке своих аппаратов на спутник с ULA и SpaceX, — ред.). У них возникли задержки с цепочками поставок, трудности с производством ракет — и мы переносим свой запуск вместе с ними. А без них мы улететь не можем, поэтому просто ждем своей очереди.

Уже есть более-менее фиксированная дата, но когда именно состоится полет, сказать сложно. К тому же, часть этой информации пока конфиденциальная, мы не можем ее разглашать. Надеемся, это будет в 2022 году.

Что касается готовности миссии: с британской стороны все уже есть — хотя, конечно, нам нужно время, чтобы эти разработки улучшить. А украинская миссия создается прямо сейчас, ряд датчиков уже тестируют.

Датчики мы производим на украинских предприятиях («Экотест», «Меридиан» и «ТитанЭра», тестированием также занимаются «Меридиан» и КБ «Южное», — ред.). Сначала проверяют функциональную способность датчика, насколько хорошо он справляется со своей функцией: измерением радиации или температуры, или, скажем, чем-то другим. Затем датчики тестируют в различных условиях — при разных температурах, радиации, вибрации. Если что-то пойдет не так, вероятно, какой-то из них придется заменить и использовать уже на следующей миссии.

Вы отмечали, что испытания на радиационный фон, возможно, будете проводить в Чернобыле. Есть ли вообще в Украине все условия, необходимые для эффективного тестирования этих датчиков?

И да, и нет. В Украине надлежащего оборудования для тестирования маленьких приборов в основном нет. Поэтому мы планируем проводить параллельные тесты в США.

Что касается Чернобыля, то радиационный фон там несколько иной, больше вторичных излучений, хотя все равно речь идет об определенной радиационной нагрузке, которую можно измерить, и мы тоже планируем отправить туда робота.

Здесь важно испытать даже не столько радиационную устойчивость, сколько особенности управления датчиками на расстоянии, связь с ними и многое другое. А еще мы надеемся, что когда запустим робота в Чернобыле, это даст нам возможность шире взглянуть на технические вопросы и вместе с тем внести свой технический вклад в развитие Чернобыльской зоны. Мы верим, что этих роботов можно использовать и на атомных станциях или где-то еще.

В конце августа после вашей презентации во всех заголовках отмечалось, что это — первая украинская миссия на Луну. Насколько это точное определение, ведь Украина готовит для нее только датчики?

Да, но эти датчики — уже полноценная миссия. Главная их задача — измерение показателей на лунной поверхности, и для будущего освоения космоса такие измерения очень важны. Ведь мы не знаем, какие радиационные поля есть на Луне, какую дозу облучения получат астронавты. Во время полетов и высадок американцев были собраны данные, но они очень приблизительные. Мы же хотим уточнить имеющиеся и получить новые. Они, вероятно, уже есть у Китая, но он с нами не поделится.

Единственная успешная миссия, которая летала на Луну в последние годы — китайская. Тогда Саудовская Аравия отправляла с ней только свою камеру — но считалось, что это полностью саудовская миссия.

В космосе нет такого, что частично или полностью это миссия какой-либо страны. Да, в нашем случае — это миссия, совместная с британской, но Украина вносит свой отдельный научный вклад. И данные будут получать непосредственно в Украине: именно здесь мы планируем построить Центр управления полетами.

Расскажите подробнее об этих датчиках: чем они новаторские, особенные?

Прежде всего, до сих пор никто никогда не делал такие маленькие датчики для исследования космической радиации. Совместно с компанией «Экотест» мы смогли создать датчик, который может получать широкий спектр информации по различным видам излучения. Конечно, мы больше будем определять общую дозу, которую во время пребывания на Луне получат техника и люди, но будем учитывать, и то, какие вообще частицы там есть.

Датчики размером со спичечный коробок, их вес — около 50 граммов. Вся украинская миссия с учетом всех плат и всего остального будет меньше килограмма весом. На самом деле это много: запустить килограмм на Луну — это уже 1,2 миллиона долларов, не очень дешево. И это мы не включаем сюда стоимость производства.

Во время первой миссии датчик будет находиться на спускаемом аппарате (им тоже занимается Spacebit совместно с предприятием «ТитанЭра»), он неподвижный, будет получать данные и на подлете к Луне, и уже непосредственно на спутнике.

Маленький размер датчиков в следующей миссии коррелирует с небольшим размером самого лунохода?

Да. Это очень важно, что в будущем космические миссии будут становиться все меньше, особенно что касается луноходов — раньше они были размером с целую комнату. Наш луноход сможет попасть в те места, куда нельзя заехать на колесах. Это же как залезть на Говерлу: мы можем подъехать на автомобиле к подножию, а дальше машина ехать не сможет.

Здесь у нес тоже есть возможность подъехать куда-то другим роботом на колесах, а затем отправиться «ногами» в какие-то труднодоступные места. Например, в пещеры — их важно исследовать, поскольку, возможно, в будущем люди в них будут жить. Теоретически они могут защищать от солнечной радиации и от температурных колебаний. Пещеры на Луне никогда не исследовались, и это будет наша первая попытка.

Насколько важно в области частного космоса иметь свою нишу? Кого сейчас вы считаете своими конкурентами?

Прямых конкурентов у нас пока, наверное, нет. Однако есть компании — американские, японские, которые продвигаются в этом направлении, делают что-то похожее.

Будут ли они нам конкурентами, можно будет увидеть уже в ближайшем будущем. У всех разные экономические модели, разный подход к покорению космоса, к зарабатыванию средств.

Не становится ли сложнее с ростом конкуренции получать инвестиции? Тем более в такой отрасли, где все достижения компании в основном можно описать только в будущем времени?

Решение любого инвестора основывается на расчетах, финансовых планах — и космос здесь не исключение. Все наши расчеты по нашей прибыли имеют определенное обоснование.

Конечно же, мы верим в более глобальные процессы, связанные с лунной экономикой. И те деньги, которые мы зарабатываем сейчас, не сравнятся с тем доходом, который мы можем получить, когда лунная экономика заработает.

Этот момент все ближе: сейчас уже мы знаем о запуске лунохода NASA на Южный полюс, после чего можно будет понимать, в какой форме там есть вода, и действительно ли это вода. Если она там все-таки есть, то как ее можно добывать, расщеплять. Это очень нужные вещи. Да и если учитывать то, что к Луне лететь значительно ближе, чем к Марсу, Луна остается таким прагматичным и практичным планом на ближайшие десятилетия.

Покорение Марса — это скорее идеологическая работа, где на первом этапе сложно ожидать какой-то прибыли. И для коммерческих запусков это пока неоправданно — в ближайшее время не окупится. Тем более каждая миссия занимает годы — подготовка, сам полет — это большие циклы, и компании себе позволить их не могут, пока их не могут позволить себе и государства.

Если мы говорим с точки зрения бизнеса на ближайшие 10-20 лет, Марс — это интересная концептуальная идея, об этом стоит мечтать, к этому стоит стремиться, но это не то место, где мы сейчас можем зарабатывать деньги.

Какие направления развития частного космоса вы считаете самыми перспективными?

Я думаю, не стоит зацикливаться на ракетостроении. Это очень полезно и нужно, но есть еще многое, чем можно заниматься: и спутники, и исследовательские модули, и работа с данными. Все это так же важно для космоса, как и ракета.

Хотя модификации ракет тоже будут происходить. Запуски станут чем-то вроде взлетов самолетов, и ракеты будут перевозить людей и грузы, как сейчас самолеты. Это уже не будет таким важным событием, как сейчас — все будет модернизироваться и стандартизироваться.

Видите ли вы сейчас благоприятные условия для развития именно украинских частных компаний?

Закон уже приняли (о частном космосе, — ред.), то есть начало положено. Мы видим, что ряд компаний уже работают на территории Украины. И в будущем, я думаю, у нас будет развиваться не только ракетостроение.

Если мы посмотрим на зарубежные компании — это и уборка космического мусора, и стыковки, и робототехника, и космические данные, и наблюдение за Землей. На самом деле, очень много аспектов, где может участвовать стартап. Если ракета с точки зрения капиталовложений очень сложная штука из-за входных барьеров, и необходимых знаний и капитала, то другие направления, которые я перечислил, менее капиталозатратны, и я верю, что они начнут развиваться в Украине.

В отношении Госкосмоса я настроен оптимистично, но больше верю в частный космос — Firefly Макса Полякова, мы, другие частные компании, которые появятся. Государственные компании — тоже, возможно, но бюрократический аппарат никуда не денешь. И как показывает опыт NASA, очень важно, когда те же космические агентства дают заказы частным компаниям.

Мне кажется, было бы оптимально, если бы украинское Государственное космическое агентство не само пыталось реализовывать какие-то проекты, а объявляло бы конкурс, где могли бы принять участие и победить частные компании.

Было бы хорошо, в частности, пригласить к участию зарубежные компании, не стоит ограничивать конкуренцию только Украиной. Ведь наши предприятия только тогда могут быть успешными, когда будут чувствовать международную конкуренцию.

Определенный протекционизм в отношении космоса, конечно же, нужен — не поймите меня неправильно. С точки зрения защиты технологий. Мы можем объявлять конкурсы, где 50% делает Украина, еще 50% — какая-то другая страна. Если это удастся, наш «космос» взлетит до небес.

Вы упомянули о Максе Полякове. Не пробовали с ним договориться о сотрудничестве?

Мы с ним знакомы, я бы с ним охотно скооперировался. Возможно, он это прочитает и откликнется.

В Великобритании, где зарегистрирована Spacebit, космическую отрасль финансирует Министерство обороны. Вы вообще видите сейчас какие-то тренды в милитаризации космоса?

Космос в определенной степени уже милитаризован. На орбите есть военные спутники. У спутника «Сич», который планирует запустить Украина, будет и военный потенциал, он будет вести наблюдение за определенными территориями, где мы, вероятно, не можем доверять определенным внешним данным.

Конечно, Луна тоже представляет военный интерес. Если раньше были крепости, из которых вели оборону, то, вероятно, теперь Луна, астероиды, другие объекты в космосе тоже будут для этого пригодны.

Но не придется ли при колонизации Луны пересматривать юридические аспекты о мирном сосуществовании в космосе?

Не знаю, кто согласится их пересматривать. Ну вот, есть договор о космосе (Outer Space Treaty 1967 года, — ред.), довольно неплохой. В нем говорится, что частные компании под флагами определенных государств могут осуществлять на Луне какие-то действия, в частности добычу полезных ископаемых. Я думаю, даже в этом соглашении уже многое сформулировано, и мы можем предвидеть, как будет определяться частная собственность на Луне.

Не уверен, что кто-то будет принимать какие-то международные пакты до возникновения значительных конфликтов в космическом пространстве. Скорее будут базироваться на том, что есть, и лидеры индустрии — такие, как США — давать свои регуляции.

Мы можем сравнить корабли, отправляющиеся к Луне, с теми, на которых в свое время плыл Христофор Колумб. Там тоже использовались государственные деньги, чтобы доплыть, но корабль был частным, риски были большие и они полностью ложились на частные компании — государство не несло ответственности за них. Какие-то корабли разбивались, какие-то доплывали и покоряли новые земли. Так же и с космосом.

Но Колумб же не причалил к совершенно необитаемым территориям. А на Луне пока нет жизни.

Не знаю, а вдруг мы найдем? Это шутка. Но слушайте, какие-то формы жизни могут существовать на Марсе, и они могут теоретически быть действительно где-то в подземельях Луны, в воде — возможно, там какие-то микроорганизмы. Мы не можем до конца этого исключать.

На какие страны стоит ориентироваться Украине в плане развития частного космоса? Вот есть уже Великобритания, США.

Думаю, все развитые демократические страны имеют потенциал для работы с Украиной. Есть мнения и о сотрудничестве с Китаем, но здесь следует оценивать и потенциальные последствия. Я не говорю, что мы не достигнем ничего с Китаем, просто речь идет о том, сможем ли мы после этого работать с другими странами, например Британией.

Здесь присутствует политика, которая касается частных компаний. У нас тоже есть определенные ограничения на сотрудничество. Они, вероятно, не такие жесткие, как у государственных компаний, но они есть. Назовем это внутренним цензом, но существуют определенные негласные границы, за которые не стоит переступать, а существуют определенные гласные — как, например, в США есть перечень компаний, с которыми не рекомендуется сотрудничать. С Россией мы не сотрудничаем, если что.

В разговорах о космической экономике сейчас много романтики: если хочешь работать в SpaceX или том же Spacebit, мол, нужно лишь огромное желание. Но все же: люди с какими квалификациями сейчас нужны в этой области?

Это разные направления — и инженеры, и программисты, и дизайнеры, люди креативного склада ума. Здесь есть специальности, связанные с производством, и есть специальности, связанные с более широкой деятельностью компаний, поскольку деятельность компаний — это не только производство.

В Spacebit мы придерживаемся принципа, что лучше обучить всему своего сотрудника, у которого еще не зашоренное сознание. Конечно, у нас есть эксперты, которые подсказывают молодым, куда двигаться. Но основной потенциал мы видим в молодых сотрудниках, которые не боятся новых подходов.

В связи с коронавирусом сотрудники нашей компании сейчас работают в разных странах — это и Япония, и Германия, и США. Это вообще десятки людей, с учетом тех, которые работают на аутсорсе. Если взять производство датчика — это десятки людей на одном только предприятии. Они работают на этот проект, плюс десятки наших сотрудников, плюс десятки в том же КБ «Южное». Здесь очень сложно назвать какую-то одну цифру, но это не один десяток людей.

Не могу не спросить вас о космическом туризме. Хотя он сейчас и суперперспективный, возможности все же довольно ограничены: суборбитальные полеты, доставка на МКС, в орбиту — и все.

Если сейчас начнет летать Starship, стоимость доставки туриста на орбиту будет минимальной. Сотни людей одновременно смогут летать в космос. Поэтому я верю в эту перспективу, это позволит людям по-новому взглянуть на тот мир, в котором мы живем, переосмыслить себя.

Я думаю, это будет новым толчком в развитии туризма. Мы же сейчас не говорим про воздушную индустрию, самолеты или корабли — это то, что объединяет континенты. Так же когда-нибудь и космические корабли будут соединять нас с Луной, Марсом, и это не будет чем-то удивительным.

Думаю, в ближайшие 20 лет цена билета на космическое путешествие упадет до стоимости полета в первом классе самолета. Пока это все же дорого, вот Ричард Брэнсон поднял цену с 250 тысяч до 500 тысяч долларов. Не каждый может себе позволить — да и речь идет о маленьком суборбитальном полете. Но все равно это открывает новые перспективы, и чем больше людей будут этим увлечены, тем интереснее будет.