«Россияне поставили блокпост на кладбище. Хоронить никого не разрешают». Мэр Тростянца — об оккупации

24 февраля в двадцатитысячном городке в Сумской области появились колонны вражеской техники. Часть россиян поехала дальше, остальные засели в городе. Оказывать сопротивление Тростянец не мог: не было ни зарегистрированной терробороны, ни подразделений ВСУ, ни оружия, которое могло бы остановить нашествие такого масштаба.

Сейчас в городе идут непрекращающиеся бои. россияне сжигают предприятия и не допускают пожарных, чтобы потушить огонь. 

Во что превратили город война и оккупация, мэр Тростянца Юрий Бова рассказал hromadske.

В городе несколько сотен единиц российской техники

Почему Тростянец оказался неготов к войне — вопрос к представителям Генштаба и всем, кто готовился к возможному сценарию боевых действий.

В 2014-м мы с военными рассматривали возможность вторжения в Сумскую область: тогда отрабатывали и вопросы Тростянца. Если бы вовремя среагировали на эти предостережения, были бы заминированы мосты через несколько рек, которые сделали бы эту территорию непроездной. Надо было поставить блокпосты, научить и вооружить терроборону. А до десятого дня войны в нашем городе не было даже ни одного автомата.

Когда 24 февраля мы услышали выстрелы на границе, в горсовет пришли люди: кто со своим ружьем, кто с чем. Мы думали: если зайдут какие-нибудь солдаты, мы будем сопротивляться физически. Но когда узнали, что едут три колонны бронетехники, я сказал: «Наша задача — сохранить людей. Весь актив мы переводим в режим партизанской борьбы, потому что нет смысла сейчас бежать и умирать под гусеницами танков». В то же время мы все-таки успели на одной из дорог повалить деревья — по ней еще 5-6 дней колонны вообще не шли.

Партизанская борьба есть, люди делают, что могут. И если противник на час-два оставил свою технику без присмотра, то когда возвращается, она уже сожжена. Понятно, что вступать в открытый бой нет смысла: в нашем городе — несколько сотен единиц техники одновременно. Что здесь можно сделать 5-10 бегающим по лесу людям? Но сегодня на территории Тростянецкой громады благодаря ВСУ и неравнодушным гражданам стоят сожжены более 100 единиц техники. Мы маленький город, но делаем свое дело.

Ставили ракетные установки возле жилых домов

В первые дни оккупанты вообще не трогали админздания. У них явно была другая цель. Они просто шли колонной дальше, не отвлекаясь. Но когда начали застревать в наших болотах, на дорогах и в селах, получать отпор, на 5-6 день произошло захват админзданий. Начался и розыск активистов: россияне рыскали по улицам с их распечатанными портретами. Пребывание в городе для меня и заместителей стало физически опасным, так что мы были вынуждены переместиться.

Тактика размещения техники в жилых кварталах была у россиян изначально. Они особо не церемонились: ставили серьезную технику — ракетные установки, «Буратино» возле жилых построек. В первые дни колонны останавливались за городом, на дорогах. Но когда они поняли, что там их бьют, стали останавливаться прямо в центрах сел или в городе. В одном из сел они танками или БТРами заехали людям в ворота — просто спрятались во дворах.

Потом россияне начали ломать магазины, киоски, рынки в поисках продовольствия. А в последнюю неделю это было так: «награбим все, что можно вывезти домой» — магазины бытовой техники, мыло, шампуни. У нас в центре города очень красивая картинная галерея, где было более 200 полотен, мы собирали коллекцию с 2006 года. Сейчас уже все вынесли. Еще в одной достопримечательности — Круглом дворе — они выломали ворота, въехали, поставили свои системы артиллерийского огня и лупили из них. Они понимают, что сюда «ответка» не прилетит.

Несколько дней назад на какие-то полдня россиян удалось выбить из города. В свободную часть пошли наши активисты — посмотреть, что там делается. Сказали мне потом: «Юрий Анатольевич, приготовьтесь. Вы там ничего живого уже не увидите, как будто прошлось татаро-монгольское иго». Зашли посмотреть во Дворец детей и юношества, тоже памятник архитектуры. Задняя дверь там выломана. На полках стояло детское рукоделие — все расстреляно, сломано, мольберты разбиты, детские костюмчики для гимнастики изрезаны ножами.

Будете еще здесь ходить — расстреляем

Скорее всего, это злоба. Видят, что пошло не по плану, руководство оказывает на них давление, и у россиян возникает реакция — агрессия, уничтожение всего. Они могут от нечего делать из центра города влупить по удаленному микрорайону. У нас перебиты все линии электропередачи. Коммунальщики пытались починить, а их избили, отобрали телефоны, сказали: «Будете еще здесь ходить — расстреляем». А еще они прямо на кладбище поставили блокпост и не разрешают хоронить людей. Сейчас у нас примерно 15 непохороненных тел, лежащих по 5-6 дней. Один человек уже больше 10 дней в морге. Мы не можем его никуда деть.

Даже когда объявляют «зеленые коридоры», к нам никто не хочет ехать. Потому что не хотят рисковать. Говорят: «Я выгружусь в ближайшей точке, но в Тростянец не поеду». Можно лесами, конечно, принести сумку с едой, но 20-тысячный город ею не прокормишь. Мы просили у садиков, школ, предпринимателей: мол, давайте раздавать. Держаться столько дней без подвоза еды уже почти невозможно. Возим понемногу, но это 1-2 тонны продукции, людей на 200. Один из волонтеров говорил мне: «Ищем другие способы, возить какими-то лесами, полями. Вчера у меня бабушки брали макароны — одну пачку в руки — и плакали».

Я сейчас вижу условия для освобождения города. Да, для этого нужны усилия, определенные подготовительные действия. Мы будем терпеть, сколько нужно, но это очень тяжело. Делаем все возможное, чтобы спасти город.