Украденные дети. Как родители навсегда теряют их после развода
Вступить в брак в Украине становится все легче. Совсем скоро можно будет подать заявление на регистрацию брака в приложении «Дія». Но с разводами дело обстоит иначе. Часто этот процесс становится длительным, а если есть общие дети, то еще и травматическим и не всегда мирным. Не все пары приходят к согласию, с кем будет жить ребенок, и порой прибегают к крайностям — похищают его или препятствуют видеться одному из родителей.
В этом материале мы не стремимся выяснить, кто виноват, а кто прав в каждой отдельной семье. На примере нескольких историй мы демонстрируем, как работает система в Украине. А точнее, где она сломалась, и почему, якобы стремясь к лучшему для ребенка, ему делают только хуже.
«Он приехал с куклой для ребенка»
У Натальи на лице две еще свежих, едва заживших царапины. Одна — на носу, другая — на щеке. В глазах — слезы, которые вот-вот начнут капать.
Восемь дней назад ее бывший муж, с которым они разошлись полтора года назад, забрал их общую дочь к себе и не позволял Наталье видеться с ней.
«Это был обычный день. В нашем дворе и доме все было открыто. Мама была у дома, я меняла дочери подгузник. Он приехал со своими родителями, спокойно подошел ко мне, взял ребенка на руки и унес. Я даже не думала, что он увезет ее с собой. Думала, они просто хотят поговорить. Тем более, он приехал с куклой для ребенка», — говорит Наталья.
Женщина не решилась вырывать из рук мужчины маленькую дочь. Зато ее мама пыталась остановить машину, цеплялась за дверь, когда та уже поехала. Остановить машину не получилось, женщина только сильно ударилась головой.
Наталья вызвала полицию, написала заявление в районный отдел о незаконном проникновении в ее дом и похищении ребенка, звонила на правительственную горячую линию. И ей отвечали, что родной отец не может украсть ребенка. Поэтому и полиция якобы не может ничего сделать.
Впоследствии правоохранители сообщили Наталье, что дочь находится с отцом в Киеве. Ежедневно она приезжала к дому мужчины, вызывала полицию и требовала, чтобы ей показали, в каком состоянии дочь. Иногда даже удавалось поговорить с ним.
«Я звонила, он без конца повторял, что ребенок с ним. Когда я спрашивала, что она ест и как спит — бросал трубку», — говорит женщина.
Когда Наталья просила увидеться с дочкой, бывший муж советовал написать заявление в суд, чтобы там решили, где будет проживать ребенок.
Наталья вспоминает, что полтора года назад, когда она ушла от своего мужа, он тоже подавал заявление в полицию о похищении ребенка. Ему сообщили, что девочка живет с матерью, у ее родителей. Но дальше он ничего не делал — не приезжал и не звонил. Поэтому Наталья убеждена, что на мужчину надавили его родители.
Женщина понимала — ей нужно вернуть дочь как можно скорее, иначе эта история затянется на годы, и девочку она увидит, когда та уже будет взрослой.
«Я доставала всех, чтобы хоть кто-то пошевелился. Ходила в ювенальную полицию, в службу по делам детей, чтобы проверили место его пребывания, в прокуратуру. У нас просто принимали заявления, а полномочий у них ни на что не было. Говорили, что он не похитил, поскольку в свидетельстве о рождении записан как отец.Для них было достаточно, что ребенок жив и здоров».
На тот момент, когда муж забрал ребенка у Натальи, пара не была разведена, место проживания ребенка также еще не было определено, суды продолжались.
На пятый день Наталья забрала ребенка к себе домой. После того как она в очередной раз обратилась в полицию, оказалось, что дочери нет дома с отцом. Впоследствии правоохранители прислали ей фото, на котором девочка была с дедушкой.
«Мы обратились в полицию, что родители в разных местах, а ребенка нет ни с одним из них, и настаивали, что ребенок должен быть с папой или мамой. Бабушка и дедушка — не опекуны», — говорит Наталья.
В час ночи вместе с правоохранителями женщина забрала дочь из рук ее дедушки у дома бывшего мужа. Тогда же, говорит, и получила от свекрови по лицу.
«У меня просто крадут важное время»
Шестилетняя дочь Дмитрия, Дарья, в этом году, возможно, пошла в школу. Он не знает этого точно. Как не знает, и где она живет, чем сейчас интересуется, что ее беспокоит. Они не виделись половину жизни девочки — три года, фактически с тех пор, как супруги развелись.
Жена еще до официального решения о разводе также подала в суд — на определение места жительства ребенка и выплату алиментов. Дочь осталась жить с матерью, отец имел право раз в неделю видеться с ней без присутствия бывшей жены, проводить вместе летние и зимние каникулы, говорить по телефону раз в неделю и должен был платить 10 тысяч гривен алиментов ежемесячно.
Участвовать в воспитании дочери Дмитрий не мог. Бывшая супруга, говорит он, постоянно создавала препятствия, меняла место жительства, не брала трубку.
Дмитрий подал в суд на эти действия бывшей супруги. На одном из заседаний он и видел дочь в последний раз.
«Мы играли и разговаривали с Дарьей в коридоре суда. Как вдруг сестра моей бывшей начала это все записывать на камеру телефона. Я просил ее не делать этого. Я тоже начал снимать на свой телефон в ответ. Сестра жены выбила его из рук, и я не мог его найти. Тогда увидел его у нее в кармане, растерялся и начал кричать: “У меня похитили телефон!”».
Из-за конфликта, который произошел между сестрой бывшей жены и Дмитрием, возбудили уголовные дела. На Дмитрия за то, что он якобы ударил жену и ее сестру. А на женщину, что она якобы пыталась похитить телефон Дмитрия.
В одном из судебных постановлений, которое есть в распоряжении hromadske, говорится, что из-за этой ситуации бывшая жена Дмитрия считает, что свидания дочери с отцом «повлекут дополнительные нервные и психологические потрясения. Агрессивное и непредсказуемое поведение отца уже известно дочери, которая боится его присутствии, о чем все время вспоминает».
В этом же постановлении говорится, что по наблюдениям специалиста из центра социального обслуживания, которая была свидетелем конфликта Дмитрия и сестры жены у здания суда, — ребенок радостно принял отца, хотел играть и общаться с папой, но постоянно обращал внимание на то, как реагировать мать.
Дмитрий откровенно признается: он не знает, что делать в этой ситуации. Поскольку бывшая супруга не исполняет решение суда, и, где она живет, он тоже не знает.
«Государственный исполнитель просто меня отфутболивал. Потому что у бывшей жены разные место фактического проживания и место регистрации», — говорит мужчина.
«Эти суды могут длиться вечность. Это просто бред. Да, мы можем начать общаться с дочкой, когда она повзрослеет и все поймет, но это уже будут совсем другие отношения, мы будем чужими людьми. Нам нужно будет заново знакомиться. У меня просто воруют время, важное время в жизни любого человека», — говорит мужчина.
Для Дмитрия сейчас важно писать письма, жалобы, подавать заявления в полицию о неисполнении решения суда. Он хотел бы на равных с бывшей женой воспитывать дочь, но пока, говорит он, было бы хорошо, чтобы женщина начала исполнять решение суда, и он мог бы видеться с дочерью.
Неэффективная система
В Украине нет точной статистики, сколько детей похищены один из родителей после развода. Представительница Уполномоченного по правам ребенка и семьи Аксана Филипишина рассказывает, что пятая часть всех обращений о нарушении прав ребенка, которые получают в Офисе, касаются именно похищений.
Во время карантина динамика уменьшилась, но в целом заявлений поступает все больше.
Филипишина отмечает, что по ее наблюдениям, нарушителями в таких историях являются как мужчины, так и женщины — 50 на 50. Но страдают от этого больше всего дети.
«Это не просто право матери или отца воспитывать своего ребенка. По Семейному кодексу — это обязанность. Оба родителя должны принимать участие в его воспитании, заботиться о его здоровье и образовании. За невыполнение обязанностей законом предусмотрена ответственность вплоть до лишения родительских прав. Тот, кто ограничивает общение ребенка с одним из родителей, однозначно является нарушителем прав. Прежде всего — прав ребенка», — говорит представительница Уполномоченного.
Система, которая должна была учитывать соблюдение прав и интересов ребенка, работает неэффективно, добавляет Филипишина. Правоохранительные органы не всегда адекватно реагируют и квалифицируют действия родителя, нарушившего право ребенка и другого партнера на воспитание и общение. Государственные исполнители недостаточно следят за тем, чтобы решения суда были исполнены.
«Неэффективно расследуют и уголовные дела по статье о злостном уклонении или неисполнении решения суда. Практика показывает, что такие дела впоследствии закрывают, или они “висят”, и годами их никто не расследует», — говорит представительница Уполномоченного.
В 162 статье Семейного кодекса есть понятие «похищение ребенка». Оно рассматривается как один из способов самовольной смены места жительства ребенка, которое совершает один из родителей без согласия того, с кем ребенок жил по закону или по решению суда.
«Однако в юридическом сообществе принято считать, что родители или другие близкие родственники ребенка не могут совершать такое преступление, поскольку по закону они имеют право на участие в жизни ребенка», — объясняет Анна Козьменко, юрист Центра стратегических дел.
Действующее законодательство Украины также не предусматривает отдельной уголовной ответственности за похищение одним из родителей собственного ребенка. Впрочем, в некоторых странах такая практика существует, говорит Козьменко.
«Например, в США похищение ребенка одним из родителей является отдельным преступлением в Уголовном кодексе. Кроме того, уже более 20 лет в США разрабатываются методологические гайды для следователей о том, как расследовать похищение детей, в частности, родителями. Похожие положения предусмотрены в уголовном законодательстве Франции и Японии», — рассказывает юрист.
Недавно в Верховной Раде на рассмотрении был законопроект №5549, предусматривающий уголовную ответственность в виде ограничения или лишения свободы на срок до шести лет за похищение ребенка одним из родителей у другого, у которого он находился на законных основаниях.
«Я поддерживала этот законопроект. Но летом его отклонили. Как было отмечено, этот вопрос является спорным, и законопроект не будет отвечать интересам ребенка. А для решения споров о месте проживания ребенка существуют органы опеки и попечительства и суд, поэтому нет необходимости криминализировать такие действия», — говорит Козьменко.
«Мы должны были покупать портфель, готовиться к учебному году»
Мария уже больше года не видела и не слышала свою 10-летнюю дочь Катю. Однажды она просто не смогла вернуть ее от отца. Привезла на запланированную встречу, а забрать через несколько недель уже не удалось.
Сначала мужчина сказал, что они с дочкой поехали отдыхать на море, поэтому их нет дома. Когда приехала полиция, которую вызвала Мария, выяснилось, что они оба дома.
Все это произошло накануне нового учебного года. Дочь Марии должна была идти в четвертый класс. Они планировали вместе покупать новые тетради, портфель и все необходимое для учебы после того, как она вернется от отца. Этого не случилось, и Мария не могла поверить, что это действительно происходит с ней.
Первые месяцы для нее были сложными — много плакала, не могла работать, все вокруг потеряло смысл. Когда поняла масштабы проблемы и узнала о других истории разведенных родителей, поняла: она не одна.
На момент похищения ребенка супруги уже год не жили вместе, и о каждой встрече мужа с дочкой договаривались отдельно. Заявления на определение места жительства и выплату алиментов женщина не подавала. Но, говорит, неоднократно слышала угрозы от мужа, чтобы она этого не делала. Иначе «он затаскает меня по судам».
После похищения Кати, женщина сразу подала в суд заявление об определении места жительства дочери и немедленном ее возвращении. Но ситуация не изменилась до сих пор. Судебные заседания — пока единственный шанс Марии узнавать хоть что-то о дочери.
«Он приносит в суд справку из школы, я сразу иду туда, узнаю, какие оценки у дочери, как она учится. Приносит справки от врачей — сразу пишу запросы в клинику, чтобы узнать, как она, зачем вызвали врачей».
Женщина пыталась общаться с дочерью, приезжала к дому, писала ей сообщения. На что в ответ получала оскорбления. Мария уверена, что это пишет не дочь, а ее бывший муж.
«Ответы всегда приходят, когда он возвращается с работы. Заметно, что это пишет взрослый человек. К тому же все знаки препинания расставлены по местам — запятые, многоточия, тире».
Последняя надежда Марии — это судебная психологическая экспертиза, которая должна состояться вскоре.
«Если выяснится, что на дочь оказывают давление, происходит психологическое насилие, может быть, тогда правоохранительные органы вмешаются и вернут мне ребенка», — говорит Мария.
Действительно ли это произойдет — предсказать практически невозможно. Систему нужно менять на всех уровнях, соглашаются эксперты, с которыми нам удалось поговорить. И на уровне правоохранительных органов, и на уровне исполнительной государственной службы. Важно также, чтобы изменения произошли и в судебной системе, где рассмотрение дел затягивается на годы. Это связано с тем, что в Гражданско-процессуальном кодексе сроки рассмотрения этой категории дел не определены, объясняет Анна Козьменко.
«Выходом для обоих родителей может быть мировое соглашение. Даже после подачи заявления в суд адвокаты могут посадить своих клиентов за стол, чтобы те пришли к согласию. Так родители сэкономят годы, проведенные в судах, и при этом будут иметь соглашение с силой судебного решения», — говорит юрист. Иначе за время, пока будут продолжаться суды, для ребенка могут произойти критические изменения.
Психолог Зарина Давлетшина отмечает, что после развода контакт ребенка должен быть сохранен с обоими родителями:
«Я рекомендую не запрещать ребенку выбирать. Таким образом удовлетворяется его потребность в безопасности — “я имею право выбирать, где хочу быть”, и влиянии — “я влияю на свою жизнь”.
Ребенок может ездить и к отцу, и к матери. И важно не нагнетать обстановку с выбором, а дать возможность ему самому решить. В этом случае один из родителей может сказать: “мой дом — здесь, приходи, я тебя жду”. Ребенку нужны правила определенности. Ему нужны точки опоры».