«Враг чувствует, есть ли у тебя позиция или ты слизняк»: Михаил Кот о навыках выживания в плену
«В Украине десятый год война, но военнослужащих недостаточно готовят к выживанию в оцеплении, в плену, на вражеской территории или в других экстремальных условиях. Часто наши бойцы и не подозревают, с чем могут столкнуться в плену», — говорит майор Михаил Вершинин с позывным Кот, который 123 дня провел в российском плену — в колонии временно оккупированной Оленовки и в СИЗО Донецка.
На реабилитации он познакомился с американской военной программой подготовки к выживанию. Она называется SERE, от английских слов — Survival, Evasion, Resistance, and Escape — которые в переводе означают: выжить, уклониться, сопротивляться, выбраться. По словам Михаила, в Украине сегодня нужна аналогичная программа.
hromadske встретилось с майором Вершининым, который сейчас возглавляет управление патрульной полиции в Донецкой области, и поговорило о навыках выживания, которые необходимо иметь в плену.
Надо принять ситуацию
Как нужно вести себя в плену, чтобы не увеличивать власть россиян над собой?
Для начала нужно принять ситуацию. Плен — это только новые обстоятельства, которые нужно просто пережить. Никакой паники, никакого «все пропало». Надо себе сказать: на данном этапе враг взял надо мной верх, я временно проиграл. Но только временно. И сейчас мое противостояние врагу — разумное поведение. Такое, которое позволит мне, не унижаясь, не изменяя своим, вернуться со временем к семье.
Поведение в плену должно быть достойным. Потому что достоинство и у врага вызывает уважение. Не махать перед россиянами хвостиком, не быть подхалимом, не бегать перед ними. Некоторые парни в плену включают рабское обращение, с готовностью дают показания, которых требуют от них россияне, и думают, что это им поможет. Напротив — только навредит. Враг мгновенно чувствует, есть ли у тебя есть позиция или ты слизняк. Сгибают того, кто гнется. Бывает, кто-то из наших придумывает о себе глупую легенду — а россияне ловят его на разногласиях в показаниях, и это снова вредит. По моему убеждению, давая врагу показания, лучше быть серой мышкой, которая ничего не знает и не помнит.
Можно ли привыкнуть к избиению и не обращать внимания?
Нет. Человек не может к этому привыкнуть. Трудно выдержать не само избиение, а унижение, давление. Почему бьют наших пленных? Чтобы уничтожить в человеке личность. Однако у россиян есть множество средств, чтобы превратить человека в овощ, даже не касаясь его. Через психологическое давление, через манипуляции с пищей. У них все эти приемы еще со сталинских времен отработаны. Чтобы человек не оказывал никакого сопротивления, чтобы давал показания, даже когда его не спрашивают, чтобы предал своих. Чтобы не сойти с ума от психологического давления, надо уметь брать себя в руки, переключать свою психику на другое.
Можно ли уменьшить возможность психологического давления?
Можно. И об этом нужно думать заранее. К примеру, готовишься выступать на линию столкновения — не оставляй в телефоне никакой информации о своей семье, о тех, кто тебе дорог. Если ты с этим телефоном попадешь в плен, на твою семью будут давить, тебя будут шантажировать — россияне будут знать обо всех твоих уязвимых местах и обязательно этим воспользуются, чтобы давить на тебя.
Стоит ли в плену прибегать к демонстративному неповиновению?
Это значит наражаться на глупую опасность. На*рена это делать?
Если украинский пленный дает интервью российским СМИ — это разумное поведение или, скажем так, неоднозначное?
Ясно, что к человеку, который дал интервью российским СМИ, у украинцев будет отношение предвзятое. Но каждый случай — это отдельная история. Когда на интервью выходит избитый человек, который останавливается на каждом слове, и чувствуется, что он говорит принудительно, это одно. Я знаю людей, которых принуждали к интервью, а они ограничивались словами о том, что живы-здоровы и их нормально содержат. А когда украинский военнопленный усердно поет соловьем — это другое. Бывает, что наши парни думают: вот пожалуюсь сейчас российским СМИ на Украину, так ко мне в плену россияне будут лучше относиться. Не будут! Ка*апы смеются, когда наши слабость показывают: они же варвары, они слабым не помогают, а добивают их.
Многие украинцы считают, что к плененным россиянам нужно относиться так, как россияне относятся к нашим — и это будет справедливо. А каково ваше мнение?
Ко всем пленным нужно относиться так, как того требует Женевская конвенция. Я был бы счастлив, если бы ко мне в плену хоть на 10% относились так, как написано в конвенции! Справедливость — это законность.
Вы надеетесь, что наше хорошее отношение к российским пленным побуждает россиян по-человечески обращаться с нашими пленными?
Я уверен, что наше плохое отношение к российским пленным ухудшит пребывание наших парней в российском плену.
Как противостоять психологическому давлению
Как лично вы противостояли в плену психологическому давлению? Возможно, ваш опыт поможет кому-то выстоять в аналогичных обстоятельствах.
Чисто интуитивно я нашел то, что помогло мне. Все, что окружало меня в плену, было настолько невыносимым, что я старался уйти от него в свой мир, где мне было хорошо. Я создал для себя свою реальность, отдельную от реальности плена. Начал медитировать, в какой-то момент я обратился к Богу — какими-то своими словами. А еще я занимался физкультурой. Меня парни даже называли «бешеной собакой» — так упорно я выполнял упражнения и в Оленовской тюрьме, и в донецком СИЗО. Ужасно не хотелось глупо умереть в плену из-за депрессии.
Для физических упражнений в плену были условия?
А для этого нужно совсем немного. Моя рука, которую после ранения нужно было разрабатывать, — при мне, свободный уголок на полу, чтобы отжиматься, приседать, качать пресс при желании тоже всегда можно найти. Физические упражнения очень помогают бороться с депрессией.
Я в Оленовке на бетонной изгороди гвоздем выцарапывал черточки — они означали дни. 7 черточек — неделя. Так все 60 дней. Это очень организовывало, помогало ощущать движение времени. Ибо в тюрьме все дни схожи, и очень легко дезориентироваться, а это подавляет, усиливает депрессию. А на другом заборе я фиксировал упражнения: какие именно выполнял, сколько повторов, сколько подходов. Турник, брусья, тот же пресс и отжим. Этих упражнений достаточно, чтобы держать себя в тонусе и сжигать отрицательные эмоции. В Оленовке из моего барака около 15 парней выходили на физплощадку. У россиян, кстати, это вызывало уважение. В донецком СИЗО я только один раз отгреб за то, что пресс качал. Сидеть днем не разрешалось, а пресс качать было можно — почему этим не воспользоваться?
Трудно справиться с чувством бессилия?
В Мариуполе с этим было труднее, чем в плену. В Мариуполе это чувство было вторым по силе. Первым была надежда на то, что ВСУ нас разблокируют. Чтобы справиться с чувством бессилия, надо перестать себя жалеть, надо отогнать от себя мысли, что покорюсь — и все плохое закончится. Для этого нужно собирать в кулак свою волю.
Реально ли быть ответственным в ситуации, когда от тебя уже ничего не зависит?
Реально. Надо просто понять, что в любой ситуации от тебя реально зависит многое. Как ты воспринимаешь ситуацию, как будешь ей противодействовать. Даже то, погибнешь ли ты с достоинством, или как растертая сопля.
Страдания закаляют или истощают?
Как кого. У каждого пленного свой путь, даже если они сидят в одной камере. И у каждого, кто не был в плену, но разводит болтовню, как там надо себя вести, тоже свой путь. Пройди свой путь — и тогда будешь иметь право кого-то обсуждать, осуждать.
Украинский вариант SERE
Какие навыки выживания получили в плену вы?
Думаю, что это четкое понимание ситуации, адекватная оценка угрозы и выбор адекватной модели поведения в сложившихся обстоятельствах. А еще я убедился, что в экстремальных условиях человек должен активизировать свой внутренний ресурс. Это тяжело, но только это помогает обуздать свое отчаяние, выдержать психологическое давление, отсутствие нормальной пищи, избиения. К сожалению, не каждый умеет этот свой внутренний ресурс мобилизовывать, не каждый осознает, что нужно делать.
И поэтому наших бойцов нужно готовить по программе SERE?
Нам нужна программа выживания, разработанная на основе SERE. Ее нужно адаптировать к украинским условиям. К примеру, мы сражаемся не в пустыне и не в джунглях, а в степях — и это совсем другое взаимодействие с местностью. Или такое: американцы не имеют опыта войны с агрессором на собственной территории, им приходилось всю дорогу укрощать более слабого врага. У нас другая ситуация: нам приходится находиться в плену на своей территории и в бывших соотечественников.
Нашим военнослужащим нужно предложить максимальное количество разнообразных курсов: медицина выживания, топографические навыки, работа с оружием, различные технологии связи, взаимодействие с окружающей средой. К примеру, как добывать воду и ориентироваться на местности, как поддерживать постоянную температуру тела, адаптироваться к отсутствию пищи и т.д. И сделать акцент именно на методике выживания в плену. В программе SERE как раз речь идет о противостоянии физическому и психологическому давлению, адаптации к враждебной среде, о подготовке побега. Эта программа учит, например, вести себя на допросе, выстраивать отношения с товарищами по плену и охраной.
Нам нужно взять все полезное от американского опыта, обобщить свой собственный — начиная с 2014-го. Чтобы попавший в оцепление боец, который отбился от своих, не оказался в плену. Чтобы боец, все же попавший в плен, смог там не сломаться и выжить.
Есть парни, которые понимают важность программы SERE и в своих подразделениях наладили соответствующую подготовку. Но это точечные инициативы. А они должны быть централизоваными.
22 сентября 2023 Михаил Вершинин отметил свое 50-летие. На следующий день на своей странице в соцсети он поблагодарил всех за поздравления и написал: «Никогда, вообще никогда не забывать, что в плену еще много людей. Они живут надеждой вернуться. Они ощущают на расстоянии то, как мы в них верим. Это придает силы».