«Я увидел мальчика без головы. Сказал: “Я его не понесу”. Мне сказали: “Неси”»
8 апреля 2022 года в 10:28 россияне ударили баллистической ракетой «Точка-У» по железнодорожному вокзалу Краматорска Донецкой области. Погиб 61 человек, ранены — более 120. Тот обстрел остается одной из самых кровавых атак против гражданских.
После неудачной попытки захватить Киев и Чернигов россияне сконцентрировались на востоке страны, люди массово эвакуировались оттуда. Главным пунктом выезда стал железнодорожный вокзал в Краматорске — городе, в то время наиболее удаленном от боевых действий.
6 апреля 2022 года оттуда выехали 8200 человек. Такая запись сохранилась в журнале, который вела директор вокзала Любовь Пазюра.
8 апреля пассажиров могло быть еще больше. Накануне под российский обстрел попала станция «Барвенково» в 60 километрах от Краматорска. Это на несколько часов остановило движение поездов, часть пассажиров осталась на вокзале.
19-летняя Анастасия Шестопал 8 апреля на электричке уехала из Дружковки в соседний Краматорск. Там должна была дождаться «Бла-бла-кара» до Днепра. На улице было тепло. Она нашла место на лавочке и села читать «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда.
Сестры, 38-летние Ольга и Марина Лялко,и две дочери Марины — 12-летняя Екатерина и 9-летняя Юлия — ехали из Дружковки к родственникам в Винницкую область. От Дружковки до Краматорска — 18 километров. На вокзал прибыли в 9:00, вошли внутрь. Договаривались, кто поведет детей пить чай.
«Марина сказала: “Мы сходим с Катей, а потом ты с Юлей”. Меня это разозлило — она всегда была первой. Я настояла: “Нет, сначала пойдем мы”», — вспоминает Ольга Лялько.
Они с племянницей выпили в кафе кофе с пирожками и вернулись. Настал черед Марины и Кати. Ольга запомнила, как сестра остановилась, оглянулась, сказала следить за сумками.
У семьи 24-летнего Ивана Попова не было выбора, выезжать или нет. Их Попасную в Луганской области непрерывно обстреливали с первых дней большой войны. «Тихий час», — говорили местные про единственный перерыв с 5:00 до 6:00 утра.
Иван работал электрогазосварщиком на железной дороге, жил с родителями в частном доме. 14 марта вечером две ракеты «Град» попали в их дом. Семья пряталась в подвале.
Семья Ивана решили добраться до родственников в Хмельницком. Поезд туда должен был отправиться в 12:00. 8 апреля в 7 утра выехали из Бахмута и через два часа были на станции Краматорска.
На месте несколько десятков волонтеров формировали очереди, организовывали поток пассажиров. На эвакуационные поезда людей сажали без билетов. Некоторым пассажирам было не важно, куда ехать — главное выбраться с Донбасса.
7 апреля волонтеры и работники станции закончили работу после 22:00. Антон Малюський, начальник отдела безопасности дорожного движения Краматорского городского совета, занимавшийся эвакуацией, остался ночевать на станции: «На следующий день должны были уехать не только те, кто планировал это сделать 8-го, но и те, кто не смог накануне».
Супруги Роман и Елена Семенцовы из Краматорска дежурили на вокзале с 7:00. Они верующие, их церковь помогала с эвакуацией. Роман работал на Новокраматорском машиностроительном заводе, Елена ухаживала за сыновьями 12 и 15 лет. Жили в частном доме, не планировали покидать город. Двое старших дочерей еще раньше перебрались в Польшу и Германию.
Виталий Осьмуха пришел помогать на вокзал в середине марта. После того как от обстрела погибли его соседи, отправил жену с годовалой дочерью на запад Украины. Строительный магазин «Эпицентр», где он работал, из-за войны закрылся. Виталий прошел курсы первой помощи, поэтому откликнулся на призыв одноклассницы-врача, которая помогала на станции.
«Работа была непростая. Шум, мат, куча недовольных людей. В панике они готовы лезть напролом. Помню, женщина упала на землю, а толпа шла по ней. Мы едва ее вытащили», — вспоминает он.
8 апреля Виталию должно было исполнилось 28. Он хотел взять выходной. Но волонтеров не хватало. Виталия попросили остаться хотя бы до 12:00. На вокзал он пришел в половине девятого утра. Ему дали задание помогать семьям с детьми: «Я кричал в рупор, есть ли на львовском поезде дети двух, трех, пяти лет? Брал малышей за руку и вместе с семьями готовил к посадке в поезд».
Любовь Пазюра проработала на станции Краматорск 46 лет, 30 из них — руководила вокзалом. В тот день ожидала большого наплыва людей. Из Краматорска планировались рейсы в Ужгород, Одессу, три поезда во Львов.
Около 9:00 ей сообщили, что эвакуационный поезд в Ужгород задерживается — прибудет после 12:00. Обычно его подавали в 9:00. Около 10:00, по оценке Любви Пазюры, на вокзале было по меньшей мере три тысячи человек — в основном женщины, дети, старики, больные. Свободных мест для мужчин не оставалось, чаще всего они только отправляли семьи.
На вторую платформу подали электричку в Лозовую Харьковской области, она должна была отправиться в 11:50. Директор пошла в справочное бюро, чтобы сделать объявление. Надеялась, что часть людей согласится на этом электропоезде эвакуироваться в Полтаву.
Справа от выхода на платформу стояла волонтерская палатка. Там можно было выпить чай. Марина Лялько взяла напиток, Катя сфотографировала мать на фоне железнодорожного пути. Худощавая женщина в белых кроссовках, черных джинсах и желтой куртке. Через плечо — небольшая сумка, правая рука в кармане. Немного улыбается и жмурится от солнца.
Катя услышала, как кто-то выкрикнул: «Ложись!» Взрыв. Девочка упала на землю, на нее упала палатка. Увидела кровь на своей ноге, но не почувствовала боли.
В 10:15 Анастасия Шестопал записала видео: «Вот мой чемодан, вот мой рюкзак. Я жду “Бла-бла-кар”. Мне немного грустно, потому что ждать еще долго».
Водитель должен был забрать Настю в час дня. Она отправила сообщение подруге. Когда услышала взрыв, упала. Смотрела на свою окровавленную и неестественно вывернутую ногу. Второй взрыв.
Казалось, она в фильме ужасов: «Больше всего хотелось выжить. Было страшно, что нога моя отпадет». Подбежал спасатель, наложил жгут и позвал на помощь: «Очень тяжелая девочка».
Иван Попов с отцом подошли к палатке. Мать была в туалете. Парень услышал гул и понял, что начался обстрел: «Я видел, как ракета-носитель взорвалась в воздухе, а кассеты с зарядами начали высыпаться и взрываться».
Оглянулся, увидел тела погибших и раненых, в том числе детей. Иван не чувствовал ног. Когда попытался подняться, подбежали полицейские. Один заметил большую рану на спине Ивана.
К 10 утра Антон Малюський начал формировать группы пассажиров на ужгородский поезд и выводил их на перрон. Взрыв был такой силы, что у многих пошла носом кровь. Люди бросились в помещение вокзала, с неба стали падать кассетные заряды. Зона поражения кассеты — не менее 100 метров.
Антон понимал это. До работы в администрации он был полицейским, разбирался в видах оружия. Он сделал несколько шагов, чтобы прислониться к стене, но его сбила толпа: люди начали падать на него, и, как он считает, спасли.
Малюського контузило. Он сел под стеной и закрыл голову руками. Мужчина вспоминает: «Много погибших и тяжелораненых. С ампутациями. Тела сильно повреждены. Вокруг море крови. Со всех сторон слышал стон и крики: “Помогите!”»
Украинские следователи считают, что вокзал обстреляли управляемой ракетой 9М79-1 «Точка-У» с кассетными боеприпасами 9Н123К. Это подтверждают отчеты международных организаций, включая Human Rights Watch.
«Точка У» — гиперзвуковая ракета, поэтому очень сложно вовремя включить сигнал тревоги. В отличие от крылатых, преодолевающих расстояние 2 тысячи километров, «Точка У» летит на расстояние до 100 километров. Времени обнаружить ее нет.
В свое оправдание российские власти хаотично вбрасывали в медиапространство разные версии удара. Сначала, что «это была атака по украинским военным», впоследствии, что это «украинские военные обстреляли вокзал». В конце концов они целили по военной технике на путях.
По свидетельствам волонтеров и пассажиров, на станции не было военных, кроме провожавших родных. На фото матери, сделанном Катей, на платформе стоит грузовой поезд, на котором — военные автомобили. Но атака по гражданскому объекту, даже если там есть техника, считается непропорциональным ударом и военным преступлением. «Точка У» — высокоточное оружие, созданное, чтобы травмировать или убивать людей.
«У ракеты с кассетной боеголовкой единственное предназначение – уничтожение живой силы. Танк кассетой не повредишь. россияне стреляли по людям», — отмечает Антон Малюский.
К таким выводам пришли и аналитики The Reckoning Project. Серьезных разрушений путей или инфраструктуры в результате удара не было. Большинство травм — ранения конечностей, это прямое доказательство применения кассетных снарядов. Поэтому этот обстрел могут квалифицировать как военное преступление.
Вторая ракета взорвалась возле привокзальной площади, рядом с автомобилем Елены Семенцовой.
«Не понимаю, как уцелели авто. Сначала был один взрыв, а затем много других. Казалось, этому не будет конца», — Елена закрыла голову и повторяла «Боже, помоги нам!»
Взрывы стихли. Ее муж не отвечал на звонки.
«Я видела маму с ребенком, у которой была снесена часть черепа, девочку, у которой на ножках мясо оторвано от костей, а она даже не кричала, только смотрела неестественно расширившимися глазами. Видела, как папа держит ребенка с оторванными ножками. “Да, что же вы делаете?!” — кричала я», — Елена не может забыть тот момент.
Виталий Осьмуха подготовил к посадке четыре или пять семей с детьми и вернулся на вокзал. Услышал взрыв. Увидел, как бегут люди, как горит машина, а возле нее — мертвый мужчина. Посмотрел туда, где несколько минут назад стояли «его» семьи: они все — на земле.
Женщина просила помочь мужчине без сознания с поврежденными конечностями. Виталий выдернул ремни — свой и мертвого мужчины, перетянул ими ноги, чтобы остановить кровь.
«Я увидел мальчика без головы. Сказал: “Я его не понесу”. Мне сказали: “Неси”».
Свидетели говорят, «скорые» были на месте через 10 минут, Виталию кажется, что их ждали часами.
Елена бегала по вокзалу, искала мужа. «Он рядом. Как всегда, кому-то помогает. Просто не может ответить», — думала она. Пошла к палатке. Под ней оказались около 50 человек. Среди оказывавших помощь выискивала взглядом белую волонтерскую футболку. Потом решилась опустить глаза — надеялась найти Романа среди раненых. Начала заглядывать в мешки, в которых выносили тела. Непрерывно набирала его номер. Вдруг трубку подняли.
«Рома, где ты? Я не могу тебя найти!» В ответ — тишина. Елена перезвонила. Вызов сбросили, а потом высветился незнакомый номер. Парень сказал, что собирает разбросанные телефоны, он нажал последний вызов. «Какой-то мужчина здесь недалеко лежит», — сказал он.
Тело Романа было накрыто брезентом, неестественно вывернутые ноги в знакомых джинсах и кроссовках. «Самым страшным была мысль: почему я не вижу его лица?» Елена закричала. Незнакомец уговаривал: «Прошу, не смотрите!»
«Взрыв был в 10:28, а в 10:38 я написала дочери, что отец мертв. 10 минут поисков растянулись в бесконечный ужас», — говорит Елена.
Незнакомая женщина села за руль их микроавтобуса и отвезла Лену домой.
Внутри переполненного вокзала Ольга Лялько ждала возвращения сестры и племянницы. Марина не отвечала. Позвонил папа, он прочитал новости и через полчаса приехал из Дружковки.
Полицейские видели, как к «скорой» отнесли девочку примерно 12 лет с ранением ног, в джинсах и розовой куртке. Катю нашли в больнице Краматорска. Марины нигде не было.
Пострадавших доставляли в больницы Краматорска, Павлограда и Днепра. Некоторые увозили раненых на собственных машинах. Сначала переносили живых. Отдельно складывали тела тех, у кого не было пульса. Для тысяч уцелевших организовали автобусы в Славянск — оттуда запустили эвакуационные поезда.
Спустя час после взрыва пострадавших на вокзале не было.
Утром Любовь Пазюра сделала запись в журнале: «08.04.22. Поезд 45/46 Краматорск — Ужгород, 14 вагонов, ожидается около 12:00». После удара трясущейся рукой вывела сверху: «10 ч 30 мин — ракетный удар».
«Вокзал опустел. Я осталась с коллегой из справочной. Что делать? Страшно», — вспоминает начальница вокзала. К ней подошел Антон Малюський с коллегой, сказал: «Любовь Владимировна, я вас не брошу». Вчетвером начали убирать.
Кровь с перрона несколько месяцев отчищали дожди.
14 апреля 2022 года начальник вокзала сделала последнюю запись: «В результате обстрела вокзал прекратил работать. 100 ранены, по состоянию на 14.04 — убиты 59. 110 620 — эвакуированы с 26.02 по 7.04.2022 включительно».
Масштабная эвакуация с Донбасса остановилась. Поезда прибывали и уезжали из соседнего Покровска.
Масштабная эвакуация с Донбасса остановилась. Жителям прифронтовых городов стало еще сложнее решать: оставаться в опасных, но предполагаемых условиях или рисковать и покидать дома.
«Если мы посмотрим на стиль ведения боевых действий в россии, то им не хватает сил и умения брать наши города, если те уже пусты. Если есть перспектива лицом к лицу встретиться с нашей армией, то враг стремится иметь прикрытие в виде живого щита из местного населения. Им было невыгодно, что отсюда люди массово уезжали», — так Антон объясняет логику россиян.
Лишь осенью 2022-го, после освобождения Изюма, что к северу от Краматорска, регион на время стал безопаснее. 14 октября 2022 года «Укрзализныця» возобновила сообщение с Краматорском. Впрочем, весной 2023-го город продолжают обстреливать.
* * *
Анастасия Шестопал перенесла шесть операций. После удара она оставалась в сознании. Помнит, как в операционной разрезали ей джинсы. Мать пыталась выяснить у медиков, сможет ли дочь ходить. Усталый врач ответил: «Молитесь, чтобы выжила».
Ампутация ноги была единственным шансом. Операцию делали в Днепре. После нее девушка написала в Инстаграме: «Я сейчас в Днепре, одна из плохих новостей — мне ампутировали левую ногу. Не совсем всю. Я верю и знаю, что у меня будет лучший протез, и я снова смогу бегать, танцевать, как раньше».
К протезированию Анастасию готовили в немецком Эссене, там она живет и сейчас. Занимается спортом, дистанционно учится на соцработницу и планирует помогать людям с протезами.
Ивану Попову сделали несколько операций, в том числе на позвоночнике. Он провел месяцы в разных больницах. Диагноз — минно-взрывная травма, ушиб позвоночника. Он уже может совершать недолгие прогулки. С родителями живет в Павлограде — на полпути между Днепром и Краматорском. Ехать дальше не хочет, говорит, одного раза хватило.
Виталий Осьмуха переехал в Днепр, работает продавцом-консультантом в магазине электроники. На выходных продолжает волонтерить.
Антон Малюський остается в Краматорске: «Оставить город — все равно что покинуть на несколько лет дом. Потом потребуется капитальный ремонт».
Ольга Лялько с отцом опознали Марину в морге. Дочь Марины Катю врачи из Краматорска отправили в Днепр. Пока она приходила в себя, родные боялись сказать, что ее матери не больше нет.
«У меня три дня не было телефона. Потом Оля привезла. В фейсбуке было написано, что мама погибла», — говорит Катя. Впоследствии она смонтировала 25-секундное видео для Тик-Тока: с мамой, которая любила фотографироваться. Последний кадр — Марина на платформе Краматорского вокзала.
Катя перенесла несколько операций, сейчас лечится в киевском «Охматдете». В ее ногах остаются металлические обломки. Это больно, но извлечь мелкие частицы металла невозможно. Девочка мечтает стать моделью.
Марину похоронили в Дружковке. Ольга оставалась с племянницей в больнице и не поехала на похороны сестры. До сих пор не может себе этого простить. И винит себя за то, что первой пошла за чаем.
Женщина теперь занимается племянницами, они живут в Киеве.
В день трагедии Елена Семенцова собрала сыновей за столом: «Мальчики, папа погиб. Теперь будем жить сами. Мы справимся». Первые три ночи не могла спать — перед глазами была мешанина из человеческих тел. Прах Романа она увезла в Германию, где живет дочь. В Краматорске ее ничего не держало.
Елена религиозный человек. Она не желает наказания тем, кто разбил ее жизнь. Говорит: «Мне не нужно, чтобы кто-то страдал, потому что страдала я. Преступника должны поймать и заключить в тюрьму, чтобы не допустить такого больше. Мне это нужно не ради мести. Мою жизнь это не изменит, не вернет мне мужа. Такое не должно произойти с другими».
Материал создан командой Лаборатории журналистики общественного интереса в рамках The Reckoning Project — инициативы украинских и международных журналистов, аналитиков, юристов по документированию военных преступлений.
Авторы: Наталья Гуменюк, Елена Нижельская, Анна Цигима