На кухнях нет запроса на уважение ветеранов
Мы живем в стране, которая не чувствует, сколько людей было мобилизовано. Почему? Потому что они не демобилизовались. Демобилизовались, возможно, только 5-10%. А когда все демобилизуются, то дискуссия, особенно власти, о том, как хорошо все идет, исчезнет. Потому что выйдут более миллиона человек на улицу и поймут, что они пришли в никуда.
Государство никогда ничего не делало, пока не было запроса в обществе. В обществе запроса на уважение к ветеранам нет. В наших пузырьках и публично оно есть. Но на кухнях нет.
Если у общества нет запроса на уважение к ветеранам и оно не рефлексирует над тем, почему это уважение должно быть, то ни один закон не сработает. У нас дохр*на законов, но есть проблема с тем, что отсутствует принцип неотвратимости наказания.
Вопрос закона — это вершина айсберга. Гораздо глубже — социальный договор, который у нас есть. Это не то, что написано в законе. Это то, как мы с вами договорились.
А как мы договорились сейчас? Кто-то воюет, кто-то другой критикует государство, государство включает свое право на насилие, и мы такие сидим: «Пацаны, видимо, здесь что-то не так пошло».
Ветеранская политика — основа обороноспособности. Почему? Когда демобилизация будет, меня отпустят на свободу. По закону, через два года смогут снова мобилизовать.
Скажите честно, много военных останется в стране? А те семьи, которые уехали за границу, а мужья демобилизовались, много у них мотивов оставаться в этой стране?
Лично я очень сомневаюсь, что хочу еще раз на войну. Во второй раз. Это несправедливая норма. Потому что ты демобилизовался, становишься оперативным резервом и дальше идешь первым. Ребята, а все остальные что? Это как-то неправильно.
О наших семьях никто не вспоминает вообще, что они переживают. Мне кажется, что родные переживают гораздо больше, чем военные. Военные хоть могут что-то сделать, а они сидят с утра до вечера и не знают, умер он уже или еще нет.
В законе о статусе ветерана написано, что он призван, в частности, популяризировать уважение к военным. Законом этого не сделаешь. Это как законом вас заставить любить ваших детей. Это невозможно.
История же с психологической поддержкой ветеранов в Украине провалена вообще на ноль. Начинать стоит с того, что работать с семьями, потому что они первыми принимают этих людей.
Условно, мой брат, который ежедневно приносил мне клубнику, откручивал хвостики. Я говорю: «У меня руки есть, у меня глаза нет. Зачем ты это делаешь». Он ответил: «Я хочу тебя поддержать, но не знаю как».
Но я — лайтовая версия. Хотя сам уже третий раз меняю терапевта, потому что я с собой не справляюсь, мне очень трудно.
Нам не хватает хороших специалистов. Сколько раз я обращался к психологам, которые мне такую х*рню несли. Я выходил, и казалось, что мне самому надо оказать им психологическую помощь.
Нет ни одного человека, который бы поднял этот вопрос на уровне государства. Хотя бы с минимальным лицензированием, чтобы мы могли поставить какой-то базовый уровень услуг.
Чтобы те психологи, которые предоставляют услуги женам погибших побратимов, не спали со своими клиентами. Это же происходит, их никто не наказывает, закон они не нарушают, поэтому продолжают оказывать психологическую помощь.
Хорошего мало могу сказать, но не потому, что хочу критиковать. Я не пессимист, просто мы еб*мся с этой х*рней уже не первый месяц. Оно стоит и не двигается. Я беру свой опыт, беру опыт собратьев.
Прежде чем писать ветеранскую политику, надо учитывать потребности ветеранов. Это трудный путь, он никому в правительстве не интересен, поскольку требует определенной аналитики.
Когда вы будете знать, что именно нужно ветерану, вы будете понимать, что ему дать. Эта работа до сих пор не выполнена. Время идет, а она все еще такой остается.
Это выступление Маси Найема на конференции hromadske «Жизнь в продолжительной войне». Мнение редакции может не совпадать с мнением автора.