«У меня было намерение совершить суицид». Как психиатры лечат военных от войны
— Я отчаялся. Что здесь уже осталось защищать? — говорит молодой черноволосый парень с небольшой бородкой. Его глаза прикрыты очками с толстыми линзами.
— А что остается делать? — отвечаю я.
— Вы спрашиваете человека, который хотел совершить суицид, что делать?
Иван (имя изменено) — военный. Сейчас он — пациент Киевской городской психиатрической больницы имени Павлова. Или «Павловки». Сюда его отправили после попытки самоубийства. Иван плохо спит, и от этого все остальные проблемы — болит голова, судороги в ногах.
Сегодня его отпустили ночевать домой, потому что в стенах больницы ему тяжело. Парня мы встретили на выходе из «Павловки», начали разговаривать. Иван закурил. Рядом курили такие же, как он, — мужчины, которые были на войне. Кто-то не останавливался на одной сигарете и тянул следующую.
«Относятся человечно. Честно, не ожидал»
До большой войны в «Павловке» в основном лечили людей с тяжелыми психическими заболеваниями. Позже добавилась новая когорта пациентов — военные. В июне 2022-го для них открыли отдельное отделение, сначала на 40 коек. А уже в августе прошлого года его перенесли в другой корпус.
Сейчас здесь заняты все 70 мест. Кровати не успевают остыть: когда одного военного выписывают, на его место заселяют другого. Конвейер. В тот день, когда мы пришли в больницу, здесь приняли четырех новых пациентов.
Посттравматический синдром, панические атаки, тревожность, последствия взрывных травм — с такими состояниями обычно приходят военные. К службе возвращаются обратно почти все.
Сначала встречаемся с мужчиной в майке-морячке. У него красиво выстриженная седая борода, в ухе сережка. Позывной Седой очень ему подходит. Объясняет, что с ним он еще из байкерской жизни.
Представляется Вадимом Кононовым, 59 лет. В гражданской жизни — режиссер и актер, играл в украинских и российских фильмах. Родился в Конотопе, но когда еще был маленьким, семья уехала в россию. Вырос в Сибири, закончил в россии филфак. Но судьба все же вернула его в Украину.
«У меня смешались полярные крови: одна половина семьи живет в Петербурге, а другая — из Коломыи. Мой родной язык — русский, но выучил украинский, потому что нужно знать язык той страны, где ты живешь. Это уважение к этой земле. Ты тогда становишься одним из тех, кто здесь живет», — говорит Кононов.
Мужчина присоединился к войску вместе с сыном в первые дни большой войны. Прошел бои в Киевской, Харьковской, Донецкой областях. Был минометчиком, связистом. В этом году стал пресофицером. На этой должности хочет документировать истории военных.
В «Павловку» попал из-за контузии. Потерял сон, подскочило давление, поэтому начмед отправил на лечение. Сначала Кононов не доверял своему врачу-психиатру: мол, молодая еще. Но быстро понял, что она разбирается в своем деле. То же самое было с психологом.
«Они относятся человечно. Честно, не ожидал этого. Для меня важно это общение, а еще мы далеко от триггеров. Представьте, мне в первые дни не хотелось идти домой. Здесь хорошая территория, гуляю, смотрю на эти скульптуры», — делится мужчина.
Пока говорим, в палате он один, хоть кроватей четыре. Возле каждой стоят резиновые тапочки и тактическая обувь, а на креслах и подоконнике — рюкзаки в пиксели. Через широкие окна можно рассмотреть Кирилловские холмы. В палате ванная комната с новым ремонтом, на стенах бирюзового цвета висят картины из глины. Между ними — икона Архангела Михаила.
«Это уже совок»
Кононов переживает, что больше никогда не сможет уснуть без препаратов. В апреле у него «дембель», в заключение добавляет: «Как-то дотяну».
– Ну что у нас, кайфушно, по-домашнему? — в палату заходит тучный мужчина. Здоровается с Кононовым. Это заведующий отделением Игорь Дубинин.
— По-домашнему! — живо отвечает пациент Кононов. Обещает, что после дембеля приедет сюда снимать кино.
По словам Дубинина, собирать нынешнюю команду было непросто. Мало кто хочет работать с военными, да и к длительному рабочему дню не все готовы. Сейчас на 70 пациентов — четыре врача-психиатра.
Больнице не хватает психологов. Врачей-психиатров тоже надо больше, потому что на них сейчас очень большая нагрузка. Будут ли расширять отделение — вопрос открытый, потому что есть проблемы с финансированием.
Лечение в «Павловке» происходит комплексно. Это медикаменты, психологическая помощь и коррекция, различные виды реабилитации, в частности физиотерапия. В любой момент военные могут обратиться к психологу и рассказать о своих переживаниях. Также они посещают бассейн или играют в футбол. Есть время и на досуг.
Заведующий говорит, что первый этаж отделения с ремонтом, но второй — «это уже совок». Ведет нас, чтобы показать. Поднимаемся по лестнице, в темном коридоре на полу старый линолеум.
«Видите, какой красивый пол, какие стены, двери? Бомба! — Иронизирует врач и добавляет: Мне надоело выпрашивать: дайте то, дайте кровати...»
На первом этаже обустроена зона с огромным аквариумом и телевизором, там ребята играют в игры. На втором — значительно беднее. На вопрос о том, помогает ли государство и город, врач не отвечает. Но по всему видно — денег не хватает.
Дубинин нас оставляет, потому что у него много работы. Фотографируемся у стены с флагами от бойцов, которые здесь лечились. Дальше экскурсию проводит эрготерапевт Михаил Парфенов. Сам он ветеран, имеет награду за оборону Киева, а еще — мастер спорта по кикбоксингу.
Заходим с ним в спортзал, который до появления отделения для военных был просто складом. Его обустроили волонтеры и неравнодушные. Сейчас туда приходят не только пациенты, но и сотрудники, говорит Парфенов и показывает видео, как врач из другого отделения подтягивается на перекладине.
«Активнее всего у меня занимались ребята после плена. А еще помню мужчину с ампутированной рукой, который ежедневно приходил на бокс и теннис, но все равно просил еще больше тренировок», — рассказывает эрготерапевт.
«Если не хочешь жить, потрать жизнь на пользу»
Уходя из больницы, знакомимся с Иваном. Он хвалит здешних врачей — мотивированные и пытаются помочь бойцам. Нет такого, как при «совке», где дали бы таблетку и следили, чтобы не убежал.
«Почему я здесь оказался? С одной стороны — враг, с другой — я не могу уйти на отдых, должен служить. У меня было намерение совершить суицид, после этого я попал на лечение», — рассказывает парень о своем состоянии.
Иван утверждает, что если бы сам не попросился на лечение, его никогда бы не отправили.
«У моих командиров видение такое: если не хочешь жить, п*здуй и потрать свою жизнь на пользу, прокопай окоп к п*дарам, чтобы легче было штурмовать», — рассказывает Иван.
Его отец умер, когда он был маленьким, мать за границей — с ней они не общаются. Родителей ему заменяли сестра и ее муж, который недавно погиб на фронте.
«Я чувствую, что моя поддержка нужна сестре. Большинство людей так поступают: плюют на свое здоровье, когда близким нужна помощь. Я тоже», — говорит военный о причине, почему ночует дома.
Рассказывает, что у него был Белым билетом принято называть военный билет призывников, которые по состоянию здоровья непригодны к военной службе, и/или тех, кто не служил в вооруженных силах«белый билет» и он мог бы не идти в армию, однако присоединился к обороне страны. А теперь хочет покинуть войско и строить жизнь дальше.
Мы попрощались с Иваном на перекрестке, ударившись кулаками. Оттуда уже разошлись в разные стороны. Иван завтра снова вернется в «Павловку». Где на лавках такие, как он, курят сигарету за сигаретой.
Этот материал создан при поддержке Федерального министерства иностранных дел Германии.