Косово: 25 лет незалеченных ран

После Второй мировой образовалась социалистическая Югославия. В ее состав Косово сначала входило как автономный край Сербии, но в 1974 году получило больше прав, и это приравняло его к статусу других республик. Однако режим Слободана Милошевича, который стал президентом Сербии в 1989-м, в том же году лишил Косово этого статуса. Притеснения албанцев со стороны органов безопасности Югославии, которые контролировали преимущественно сербы, продолжились: албанцев вытесняли из госаппарата, в школах ограничивали язык, преследовали интеллектуалов-националистов.

Все это усилило движение за независимость среди косовских албанцев, количество которых тогда в Косово составляло 1,5 млн, или 81% населения (сербов — 10%). С митингов и стычек борьба за независимость в 1998-1999 годах переросла в войну. В Косово партизанские отряды сформировались в Армию освобождения. На притеснения прав албанцев, по большей части мусульман, повстанцы ответили атаками на сербских полицейских и югославских военных. Те же со своей стороны массово и жестоко убивали гражданских в албанских поселениях. Повстанцы давали отпор. Чаще всего их жертвами становились сербы, ромы и косовские албанцы, подозреваемые в коллаборационизме.

За время кровопролитной войны в Косово погибли более 13 тысяч человек, большинство из них были гражданскими.

Война завершилась вмешательством НАТО. В марте 1999 года альянс начал 78-дневную бомбардировку стратегических объектов Югославии, чтобы принудить Милошевича к миру. В июне 1999 года Сербия вывела всех силовиков из Косово, а территория перешла под протекторат ООН.

В 2008 году Косово в одностороннем порядке провозгласило независимость, которую Сербия не признала. На сегодняшний день его независимость признали более сотни государств мира. Украина не среди них, потому что остается сторонником принципа территориальной целостности в международном праве.

Ящик Пандоры

Лила Рудина всматривается в быстро меняющиеся за окном автомобиля горные шпили. Эта женщина с темными глазами, черными волосами в мелкие кудри, с серьгами-лунами в ушах занимается темным туризмом. Ее клиенты приезжают летом в частично признанное Косово не с целью отдохнуть, а чтобы своими глазами увидеть самые трагические места Европы. Их интересует — почему. Почему произошла война, почему сербы убивали албанцев, почему в Приштине установлен памятник Героиням. А нас интересует — как. Как жить после войны.

Рудина везет нас в северо-западное Косово — места крупнейших военных преступлений. В конце 1990-х здесь разгорелись наибольшие столкновения между Армией освобождения Косово и югославскими силовиками. Здесь сербы совершали этнические чистки против албанцев — большинства, населяющего Косово. Повстанцы отвечали.

Мы проезжаем мимо Круши — деревни вдов, как ее называют. 90% женщин, выживших после войны, потеряли мужчин и сыновей. Потеряли за два дня.

Случилось это 25 марта 1999 года — на следующий день после того, как НАТО решило вмешаться и начало бомбардировку Югославии, чтобы заставить президента Слободана Милошевича завершить войну и остановить насилие против гражданских. Утром того дня сербские силовики вошли в деревню, начали сжигать и грабить дома. Местные скрылись в лесу в окрестностях Круши. На следующий день их нашли, отделили женщин и девочек от мужчин и мальчиков. Первым приказали покинуть деревню. Мужчин и мальчиков завели в заброшенный дом и расстреляли. Их тела сожгли.

Резня в Круше, где погиб или пропал без вести 241 человек, стала одним из эпизодов в обвинительном приговоре Гаагского трибунала против Слободана Милошевича и других сербских лидеров по военным преступлениям.

Но это не единственный эпизод косовской войны. Этнические убийства сербы совершали и в других деревнях. По подсчетам, во время войны погибли или пропали без вести более 13 тысяч человек. Подавляющее большинство — гражданские (более 10 тысяч). Албанцев среди погибших больше всего, но было также 2197 сербов (включая силовиков) и 526 ромов, боснийцев, черногорцев и других.

«Каждый человек, выживший в этой атаке, может написать целую книгу»

Наша остановка — другое село, Преказ. Туристы приезжают сюда, чтобы посмотреть на разрушенное здание Адема Яшари — одного из лидеров косовских повстанцев. Его оставили обстрелянным — таким, как сделали югославские военные в марте 1998 года.

Когда косовары перешли к вооруженной борьбе, одним из ярких лиц их Армии освобождения стал Яшари. Он и его родные участвовали в нападениях на сербских полицейских. Сербы объявили Армию освобождения Косово террористической организацией и ликвидировали ее предводителей. Операция в Преказе была одной из таких реакций на убийство сербских правоохранителей. Четыре тысячи силовиков на бронетехнике и с артиллерией оцепили небольшую деревню, где жила семья Яшари, и убили почти 60 человек, половина из которых были гражданскими родственниками, другая — комбатантами. Выжила только 11-летняя девочка, которую силовики вынудили идентифицировать всех погибших.

По мнению экскурсовода мемориального комплекса, который рассказывает нам эту историю, ее оставили, чтобы запугать других. Девочка выжила, а восстание разрасталось. Я спрашиваю его, помнит ли он сам войну. Говорит, тогда ему был 21 год, он жил в соседнем селе, и когда через несколько дней пришел посетить могилы семьи Яшари, рядом нашел тела своего отца и дяди. Но об этом говорит будто мимоходом, чтобы не отвлекать внимание от памяти Яшари, которого в Косово считают национальным героем.

«Каждый человек, выживший в этой атаке, может написать целую книгу», — говорит экскурсовод.

И это показательно. О случившемся 25 лет назад косовары вспоминают неохотно.

«Для них это как открыть ящик Пандоры. Время проходит, но рассказывать истории легче не становится — только труднее», — объясняет Рудина.

После ситуации в Преказе партизанское сопротивление набрало обороты. Убийство семьи Яшари популяризировало повстанцев в народе и вызвало соболезнования на Западе. К Армии освобождения присоединилось еще больше албанцев.

Законы войны по-своему интерпретируют обе стороны

Когда одного лидера Армии освобождения убили сербы, то другой в 2020 году оказался… в Гааге. Политический лидер повстанцев и соратник Адема Яшари Хашим Тачи после войны стал первым премьер-министром Косово , позже — президентом, а сегодня он подсудимый в Гааге. Тачи и его соратников обвиняют в военных преступлениях и преступлениях против человечества — в похищении людей, пытках и убийствах. Они вину отрицают и сдались суду, чтобы доказать свою невиновность.

Пока Тачи ждет приговор, некоторые предводители Армии освобождения, впоследствии ставшие политиками, уже получили приговоры Спецсуда по Косово за убийства и пытки гражданских. Это отражает сложную паутину отношений между сербами и албанцами. Большинство из 13 тысяч убитых в Косово были этническими албанцами, но и повстанцы во время войны мстили сербам, ромам и косоварам, которых считали коллаборантами, и расправлялись с политическими оппонентами после нее.

Сейчас в Косово много людей такие суды считают нечестными.

«Это было несправедливым решением, по моему мнению, потому что мы никогда ни на кого не нападали. Наша война заключалась в том, чтобы защитить свои деревни, дома. У нас не было возможности совершать преступления, потому что наши силы были гораздо меньше сербских. Несмотря на это, мы сотрудничаем со спецтрибуналом», — отвечает на вопрос о преступлениях повстанцев действующий министр обороны Косово Эюп Мачедонси, который и сам воевал в Армии освобождения.

Самое ужасное чувство на свете

Рудине было 16 лет, когда сербы начали нападать на албанцев в ее родном городе Джакове на юго-западе Косово. Она эмоционально рассказывает о том, что пережила во время войны. Но когда включается камера, повествование становится сдержанным, женщина словно оттачивает каждое слово, чтобы не излить слишком много личной боли. Как будто она может умножать ненависть.

«Мы пережили ужасающие события, насилие. Они убили многих людей, они сожгли большую часть города. Много резни произошло в моем городе», — ограничивается она тремя предложениями. Вспоминает, что во время нападений сербы убили девять ее родственников. Но просит не расспрашивать подробнее.

Джакова действительно сильно пострадала. В селе Межа вблизи Джаковы произошла самая масштабная резня за время войны. Сербская полиция и югославская армия казнили три сотни гражданских албанских мужчин, чтобы отомстить за шестерых сербских полицейских, убитых повстанцами. Примерно 75% населения, которые были албанцами, сбежали из Джаковы во время войны 1998-1999 годов. После нее все повторилось: город покинули все три тысячи сербов — боялись расправы.

Рудина рассказывает, что некоторые нападавшие могли быть из местных сербов, потому что жители Джаковы узнавали в них своих соседей. Но самыми страшными для женщин и девочек были слухи об изнасиловании. Год войны она вспоминает как постоянное бегство и укрывательство.

«Мы жили в страхе. 1998-1999 годы мы прятались, убегали, все время жили в страхе, что завтра с нами может произойти что-то ужасное. Это самое невыносимое ощущение на свете», — вспоминает Рудина.

Сегодня в центре столицы Косово — Приштине — установлен памятник Героиням — лицо женщины выложено 20 тысячами гвоздей. Местные организации полагают, что столько женщин пострадали от сексуального насилия во время войны. Впрочем, число это очень приблизительно, потому что точно его не знает никто. Активистам и журналистам удалось задокументировать 900 таких случаев, включая пострадавших мужчин и детей. В правительственную комиссию, которая занимается верификацией военных преступлений, заявления подали 1870 человек.

Пережившие сексуальное насилие редко об этом заявляли публично или обращались в полицию. В консервативном Косово это означало бы жить со стигмой. Девушка в маленькой деревне, где такие преступления случались чаще всего, могла подвергнуться осуждению даже от собственной семьи или никогда не выйти замуж. Большинство выбрали молчание.

Но не Васфие. Ей понадобилось 19 лет, чтобы рассказать о том, что с ней произошло.

В 2015 году Васфие Красничи Гудман вернулась из Соединенных Штатов, куда уехала после войны, и на косовском телевидении рассказала, что с ней произошло 14 апреля 1999 года. В тот день сербский полицейский ворвался в ее дом, ища мужчин. Отца и братьев Васфие не было дома, но он приказал женщине поехать с ним в полицейский участок, чтобы дать показания. Однако до участка они не доехали — он отвез ее в село неподалеку и изнасиловал в машине. Ей было 16 лет.

«Я помню, что у него был пластырь на левой руке. Он сказал мне, что бойцы АОК ранили его, и я должна заплатить за то, что они сделали», — вспоминала Васфие.

Через несколько часов Красничи снова подверглась сексуальному насилию, уже от другого серба. Затем офицер вернул ее домой.

После того, как Васфие публично рассказала об изнасиловании, она стала активисткой, чтобы поддержать тех, кто испытал сексуальное насилие во время войны. Двум ее вероятным насильникам местный суд объявил приговор. А в 2021 году Красничи стала депутатом парламента Косово.

Но эта история уникальна для традиционного Косово. Большинство выживших молчат.

Министр иностранных дел Косово Доника Гервалла-Шварц говорит, что после войны отстроить самопровозглашенную страну было несложно — гораздо труднее залечить именно эти невидимые раны.

«Эти раны сложнее всего залечить без справедливости. Поскольку ни один преступник, совершавший сексуальное насилие, не был привлечен к ответственности в Сербии, это открытая рана. Другая рана — пропавшие без вести. Это раны, которые сложнее всего залечить. Я вижу, что в Украине у вас получается лучше, чем у нас во время войны. У нас не было государства, у нас не было институций. Я вижу, что в Украине сексуальное насилие сразу расследуется, и это очень важно, потому что после войны вы будете восстанавливать страну. А этим людям иногда очень сложно говорить и отстаивать свои права», — отвечает министр на вопрос о том, как жить после войны.

Никогда не забудется

Рудина курит сигарету и смотрит на большой портрет Адема Яшари на разрушенном доме, который превратился в музей. Туристы всматриваются в дыры от обстрелов на стенах и оставленные надписи. Косоворам не хватило 25 лет, чтобы залечить раны. Я спрашиваю, сколько понадобится нам.

«Мы делим с вами одну боль. Мы можем забывать о хороших воспоминаниях, но болезненные — это что-то другое. Старая часть города, откуда я родом, была полностью уничтожена. Каждый раз, когда прохожу по тем улицам, словно что-то кликает, я переношусь назад и вспоминаю все, что произошло в 1998-1999-м», — рассказывает женщина, не давая надежды на то, что когда-нибудь станет легче.

Сегодня своим детям она старается не рассказывать о войне, чтобы не учить их ненавидеть. Свои раны Рудина смогла залечить, став туристическим гидом и рассказывая о военных преступлениях и войне другим.

«Моя миссия — сказать каждому, кто посещает нашу страну, что война — это ужасно. Неважно, с какой нацией это происходит. Пройдет много лет, но то, что здесь случилось, никогда не забудется», — говорит Рудина.

Хотя сербские лидеры были наказаны на Международном трибунале по бывшей Югославии, косовары считают это недостаточным. Работа по расследованию военных преступлений в Косово продолжается до сих пор. Только теперь правоохранители объявили подозрения причастным к резне в Меже. И только в этом году Министерство юстиции самопровозглашенного Косово приняло концепцию переходного правосудия. Впрочем, вопросы о том, как хранить память о войне и кого чествовать (повстанцев либо гражданских жертв) или кому выплачивать репарации, дискутируются и сегодня.

Одна из самых известных журналисток Косово Джета Джара до сих пор берет интервью у жертв преступлений и совершивших их и освещает переходное правосудие. Сразу после войны косовары занялись восстановлением и учреждением нового государства, откладывая расследования на потом.

Джете пришлось с семьей бежать из Косово в начале войны, опасаясь преследований. Но войну она хочет запомнить по другому.

«Я стараюсь запомнить войну как историю успеха. Да, многие албанцы погибли, но самый больший успех — это масштабное возвращение миллиона беженцев, изгнанных режимом Милошевича, в июне 1999 года. В том числе и меня. В конце концов, я надеюсь, что это произойдет и в вашей стране.

Нам все говорили: "Там будут мины, там сожженые дома". Но люди жили в палатках, потому что для нас было важно вернуться. Сербия десятками лет вела кампании, чтобы здесь не осталось ни одного албанца, атакуя наш язык, образование, убивая наших интеллектуалов. Но я хочу запомнить войну как что-то победное, как явление, которое того стоило, даже погибших людей. Потому что сегодня мы свободны», — говорит Джета в своей редакции BIRN в Приштине, которая ничем не отличается от любого другого мирного города Европы.