«24 часа в сутки я занимаюсь только одним — расследованием убийства сына». Интервью с Вячеславом и Инной Соболевыми

Следствие установило, что стреляли из дома напротив, и назвало подозреваемых исполнителей преступления. Во время судебного заседания потерпевший назвал восемь фамилий, которым посоветовал пройти полиграф. О том, кто эти люди, что говорит следствие через месяц после трагедии, о подозреваемых по делу и собственном расследовании —в эксклюзивном интервью Вячеслава и Инны Соболевых для hromadske.

Вячеслав, сорок дней прошло со дня смерти вашего сына. Наши искренние соболезнования вам.

Вячеслав Соболев: Спасибо.

Скажите, вы поняли для себя мотив покушения?

Вячеслав Соболев: Да. Я когда вам положу на стол n-ные уголовные дела, по которым определенные лица никак не могут решить вопросы, тогда мы поговорим на эту тему. Определенным людям я мешаю в покупке их уголовных дел.

Меня заказывали неоднократно. Не дай бог кому-то иметь на руках запись того, что тебя заказали, и не знать, к кому обратиться. У меня ребенка убили, а я к господину генеральному прокурору стучусь. Реакции ноль. Когда мне подбросили чеку от гранаты с запиской, чтобы я бежал, потому что моим детям не поздоровится... Да, не поздоровилось, но я ехать никуда не буду. Первого декабря я своей семье дал слово, что буду прилагать все усилия для того, чтобы у нас люди жили спокойно и счастливо. Для того, чтобы такого горя, как в моей семье, больше не было ни у кого.

Инна Соболева: На самом деле мы понимали, что такое может быть, что люди готовы на все, потому что они зарабатывают большие деньги, а мы с мужем им мешаем. Потому что открытые уголовные дела... когда они платят деньги, дела закрываются. Ну как так можно решать, что человека убрать и все проблемы решены? Только бог решил иначе, мой сын решил иначе. Они думали, что уберут моего мужа и на второй день все забудут. А здесь не забылось, потому что сын. Он ангелочек, который спас меня и моего мужа. И это не просто слова. Он перед этим ночью сказал: «Мама, дай мне крестик». Он только начал говорить. И знал все, что будет. Он пришел, чтобы спасти маму и папу.

Как давно поступил заказ?

Вячеслав Соболев: По моей информации — примерно в сентябре-октябре. Сегодня у очень многих людей есть информация о том, кто заказчик. Рассказывают со 100% уверенностью, но я верю только бумагам и фактическим доказательствам.

Когда было судебное заседание над бывшими бойцами Украинской добровольческой армии Андреем Лаврегой и Евгением Семеновым — подозреваемыми исполнителями, вы говорили с ними?

Вячеслав Соболев: О чем? Моя жена показала фото сына в телефоне. И этот «великий воин» (Андрей Лаврега — ред.) даже глаза не поднял, чтобы посмотреть на моего сыночка, которого он убил. Но я могу сказать больше. Они даже не знали, что я —это я, они не знали, кого шли убивать.

Когда вы выходили из ресторана 1 декабря за несколько минут до покушения, видели ли вы одного из подозреваемых?

Вячеслав Соболев: Нет, не видел.

Чувствовали ли вы слежку за собой до этого преступления?

Инна Соболева: За месяц до этого я была у подруги и вечером поздно возвращалась на такси. Водитель привез меня по адресу. Я даю ему деньги, а он говорит: «Будьте осторожны». Я спрашиваю: «В каком смысле?». А он: «Будьте осторожны, очень осторожны». Два месяца я почти не спала, просыпалась и говорила, что что-то будет страшное. Но я думала, что что-то страшное будет со мной или мужем. Но так получилось, что Саша решил за нас двоих. Я бы не была такой сильной, если бы не мой ребенок. Он ежедневно ко мне приходил и говорил: «Мама, посмотри какой я сильный». Мы будем сильными и будем идти до конца. Первая неделя — это был ужас. Мы ездили в бронированных автомобилях, которые нам друзья дали. Боялись просто в сторону посмотреть и выйти. Но когда мы так пожили неделю, сели и поговорили по душам. Я сказала мужу: «Ты понимаешь, что если бы мы должны были погибнуть, мы бы погибли. Но боженька решил иначе, наш Саша решил иначе. Если это случится, то это случится. Но мы не будем бояться этих людей». Нет страха смерти.

Вячеслав, на том судебном заседании вы зачитали восемь фамилий, которым посоветовали пройти полиграф. Обращались ли к вам эти люди, допрашивало ли их следствие, проходили ли они проверку?

Вячеслав Соболев: Я очень благодарен следователям, которые работают снизу и пытаются что-то сделать. Но из той информации, которая есть у меня — ничего не происходит. Из всех тех людей, которых я попросил сесть на детектор лжи, мне позвонил только Александр Грановский (депутат восьмого созыва от БПП — ред). Он сказал, что в любое время, когда я скажу, готов сесть на детектор. Все другие... Одни какие-то глупости пытались в эфире говорить, другие куда-то бегут. Но я хочу еще раз их попросить. Друзья, ну если вы не причастны, если даже не имели представления, что готовится убийство, то какие проблемы? Сядьте на детектор.

Следствие пыталось с ними связаться?

Вячеслав Соболев: По имеющейся у меня информации — нет.

Давайте по этим фамилиям уточним. Виктор Татьков и Артур Емельянов — бывшие судьи Хозяйственного суда Украины. Что вас с ними связывало?

Вячеслав Соболев: Когда они еще жили в Донецке — мы с ними дружили. Затем были определенные ситуации... Дело в том, что эти люди, наверняка приняли такое решение, что они «небожители», которые могут вершить судьбы, делать все, что они считают нужным. Бог им судья. Я говорю следователю: «Эти двое — убийцы, они знают дальше людей. Почему вы их не посадите на детектор?». Он отвечает: «Нам нужно их согласие».

Также вы называли Руслана Браславского, Павла Малика и Николая Будыко. Последний — бизнесмен из Мариуполя, два других — входили в так называемую группу экс-судей Татькова и Емельянова.

Вячеслав Соболев: По Браславскому мне нечего сказать. Мне принесли и показали его комментарий, когда он сказал, что я таким способом пытаюсь решить какие-то свои проблемы. Я могу Руслану сказать только одно: проблемы не у меня, а у него с совестью, и не дай бог Руслану таким способом решать свои проблемы.

Также среди названных вами — Михаил Иванюк. В свое время он, вероятно, работал в СБУ, затем был в Азове, после этого работал в полиции. Что вас связывало с ним?

Вячеслав Соболев: Когда у нас началась война, с первого дня у нас были очень хорошие, дружеские отношения. И, наверное, где-то год назад состоялась неприятная, по крайней мере для меня, ситуация. Я всегда ему говорил: «Миша, разные в жизни бывают ситуации. У людей, которые воюют за свою страну, есть честь и совесть, внутренняя порядочность. Миша, всегда будь честным, прежде всего — перед собой. И никакие мирские блага не должны перекрывать то, о чем мы говорим». Дай бог, чтобы он всегда так делал.

У вас были с ним конфликты?

Вячеслав Соболев: Нет. Мы просто не общались.

Почему вы и его фамилию также назвали? Он может влиять на следствие?

Вячеслав Соболев: Я назвал тех, кого назвал. Я не подозреваю никого, не имею права этого делать, пока у меня не будет достаточно фактов.

Вас опрашивали по этим людям?

Вячеслав Соболев: Меня один раз следовательница пригласила, мы с ней пообщались. Затем она заболела. Были, на мой взгляд, угрозы от адвоката одного человека. Я позвонил следователю в субботу, воскресенье, написал, в понедельник, потом дозвонился с другого телефона. Следовательница сказала, что через две минуты мне позвонят. Я ждал до четверга, потом снова набрал следователя и сказал: «Знаете, большое вам спасибо, но если будут у вас ко мне какие-то вопросы — в письменной форме». И все время сейчас, семь дней в неделю, 24 часа в сутки, я занимаюсь только одним — расследованием убийства моего сына.

Следствие в декабре назвало одного из подозреваемых организаторов — Юсуп Абуев.

Вячеслав Соболев: Он один из посредников. Я вам даже больше скажу — две недели, пока его отец был в Киеве, я пытался с ними встретиться. Но он избегал встречи. Только когда он уехал в Австрию, он позвонил мне и сказал: «Вы хотели меня увидеть? Прилетайте ко мне». И добавил, что ближайшие полгода не собирается возвращаться в Украину. Но у меня уже пропало желание видеться и есть все основания не встречаться.

А ему известно, где его сын?

Вячеслав Соболев: Я ему таких вопросов не задавал.

Юсуп был членом националистической организации «Традиция и порядок», ездил на восток в роту «Медведи» Украинский добровольческой армии. Есть ли у вас информация о том, что он может иметь связи в следствии?

Вячеслав Соболев: Насколько я понимаю, то через определенных лиц. Я уже даже знаю, через кого. Но, опять же, нужна бумажка, чтобы озвучить вслух — через каких людей и как решаются вопросы.

Еще момент: Юсуп объявлен в розыск, но раньше и по другому делу.

Вячеслав Соболев: Да, вот буквально вчера я смотрел на сайте Интерпола — его там не было в розыске. Поэтому кто и куда его объявил — у меня вопрос.

Это его другое дело — о создании преступной группы, вымогательстве денег, похищении человека.

Вячеслав Соболев: Да, читал и даже общался с пострадавшими.

Вы думаете, что двое подозреваемых в убийстве вашего сына тоже входили в эту группу?

Вячеслав Соболев: Я не знаю. Но пообщавшись с потерпевшим, который рассказал — и нож к горлу, и ствол автомата или ружья между ногами... Потом всех этих людей отпустили. У меня и по этому делу есть информация, но расскажу только тогда, когда получу подтверждение.

Есть ли у вас основания считать, что кроме двоих подозреваемых исполнителей — Семенова и Лавреги, были еще задействованы люди, которых не ищут?

Вячеслав Соболев: Есть такие мысли.

А есть ли основания полагать, возможно, есть доказательства того, что в Украине есть люди, которые покрывают фигурантов, пытаются замять дело?

Вячеслав Соболев: Есть.

Это именно в следствии или...

Вячеслав Соболев: Я сейчас не готов озвучить свои мысли по одной причине: если я говорю, то под каждую из мыслей имею фактические доказательства. Здесь лучше не ошибаться, чтобы кого-то не очернить. Но у меня много информации. И если начнем работать с Главным следственным управлением, я уверен, что убийство моего сыночка не останется нераскрытым. Хотя я уверен в этом в любом случае — начнем мы работать или нет.

Возможно, есть еще подозреваемые вами...

Вячеслав Соболев: Есть.

Вы озвучивали их фамилии следствию? Были какие-то действия?

Вячеслав Соболев: Думаю, следствию не хватает на меня времени.

У вас нет доверия к нынешнему следствию?

Вячеслав Соболев: Я две недели добиваюсь передачи дела в Главное следственное управление (ГСУ) Национальной полиции. Я с большим уважением отношусь к тем парням, которые работают сегодня, но у ГСУ гораздо больше физических и технических возможностей. Я знаю, что руководитель ГСУ уже и письмо написал на генеральную прокуратуру. Но сегодня мы не можем до них достучаться. Например, я вчера звонил господину генеральному прокурору, но в ответ тишина. У меня большая просьба, чтобы он услышал. У нас у всех есть дети.

Инна Соболева: Я не могу знать всего, что есть у следствия. Но когда никто не звонит, не спрашивает ни о свидетельствах, ни о мыслях... А почему не спрашивают? Почему не допрашивают тех людей, которых мы не побоялись и назвали? Почему не подходят и не спрашивают, как у них дела? Почему они не идут на детектор?

Вы проводите собственное расследование? Кто вам с ним помогает?

Вячеслав Соболев: Друзья, с которыми я дружу по 20 лет, профессионалы своего дела. Мы продвинулись очень далеко. Почему мы начали это делать — потому что я не увидел никаких действий со стороны тех людей, которые должны это делать.

В интервью другим журналистам вы показывали схему, где говорилось о двух заказчиках, трех соорганизаторах, четырех организаторах и двух исполнителях. Сейчас что-то в ней изменилось?

Вячеслав Соболев: Нет. Я собираю доказательства под каждую фамилию.

Писали много о вашем якобы бизнесе на оккупированных территориях, даже были определенные дела. Тогда вы это активно опровергали.

Вячеслав Соболев: Если бы у меня было все так хорошо, как писали, то, наверное, я бы жил в Донецке в своем доме и ко мне не было бы никаких вопросов. А я все это время снимал квартиры, дома. У нас семеро детей. Все это время было трудно.

Открыты ли сейчас дела в отношении вас?

Вячеслав Соболев: У меня такой информации нет, мы направляли запросы.

Сейчас вы чувствуете угрозу жизни? Своей, близких?

Вячеслав Соболев: А как могу не чувствовать? Или заказ снят? Нет. Кто-то занимается заказчиками? Я этого не вижу, по имеющейся у меня информации. Вот у меня тоже вопрос. Когда вы ищете человека, будете ли вы об этом публично говорить? Кто-то же это сказал. Зачем? А потом еще добавить, за что именно ищут. Это называется подсказка адвокату — у нас есть такие вопросы, готовьтесь. Для чего?

Были за это время угрозы или попытки вас запугать?

Вячеслав Соболев: Меня пока нет. Адвокат одного человека писал моей жене. Мы подали заявление в правоохранительные органы.

Инна Соболева: Я написала заявление в генеральную прокуратуру. Я не знаю этого человека, он мне писал в Вотсап, Фейсбук.

Это кто-то из восьми фамилий писал?

Инна Соболева: Это писал адвокат Иванчука: «Он готов на все». А я не понимаю, что значит на все. На плохое, на хорошее? После того, как убили моего ребенка. А почему он пишет именно мне, а не мужу? Так я тоже готова на все.

О чем бы вы сейчас хотели заявить?

Вячеслав Соболев: У меня большая просьба к генеральному прокурору. Чтобы они согласовали с главным следственным управлением вместе с их возможностями, если они сочтут нужным, вместе со мной, чтобы в максимально сжатые сроки мы нашли и заказчиков, и посредников.

Инна Соболева: Мы готовы идти до конца, никто никого не боится, никто не боится ни умереть, никто не боится ничего другого. После смерти ребенка ты не боишься ничего.