«Чтобы сохранить мир, его нужно сначала достичь», — руководитель наблюдательной миссии ОБСЕ

Настя Станко

Три с половиной года наблюдательная миссия ОБСЕ работает как на освобожденной, так и на оккупированной, территориях Донецкой и Луганской областей. За это время наблюдателям неоднократно угрожали, на них давили, а в этом году 23 апреля их автомобиль подорвался на мине на территории, контролируемой «ЛНР». Сотрудник миссии, американец Джозеф Стоун, погиб.

Патрули ОБСЕ дальше фиксируют нарушения минских договоренностей, а их фактический руководитель Александр Хуг — один из немногих публичных личностей, кто все это время говорит о проблемах гражданского населения вдоль линии столкновения. Он всегда откровенно рассказывает обо всем, что не дает сторонам договориться. Впрочем, в публичных интервью Хуг взвешивает каждое слово, чтоб не сорвать достигнутые договоренности, например, относительно открытия пункта пропуска в Золотом.

Почему «школьное перемирие» в который раз нарушается, а дата открытия пункта пропуска «Золотое» на Луганщине опять переносится? Почему все дороги через линию столкновения должны быть открыты, и помогут ли миротворцы ООН разрешить конфликт на Донбассе — обо всем этом заместитель руководителя наблюдательной мониторинговой миссии ОБСЕ Александр Хуг рассказал в интервью Громадскому.

Мы видим, что ситуация на фронте обостряется. Скажите, с чем это связано?

На протяжении последних нескольких недель мы, действительно, наблюдаем увеличение количества обстрелов. Лишь за последнюю неделю количество нарушений режима прекращения огня выросли на 45%, в сравнении с предыдущей неделей. На прошлой неделе мы также зафиксировали свыше 300 случаев применения тяжелого вооружения против около 30 неделей ранее.

Подобное мы уже видели в прошлом году. Я имею в виду ситуацию, когда после возобновления сторонами режима прекращения огня мы видели постепенный рост уровня насилия, кульминацией которого стало резкое обострение ситуации в конце января — начале февраля этого года. Такое развитие событий полностью прогнозировалось и мы об этом предостерегали раньше, поскольку стороны хранят тяжелое вооружение там, где его быть не должно, на дальность поражения и ведения огня. Вопросы слишком близкого размещения позиций не урегулированы.

Александр Хуг (в центре) общается с жителями села Трудовое в Волновахском районе Донецкой области во время поездки мониторинговой миссии ОБСЕ на восток Украины, 20 июля 2017 Фото: OSCE/Mariia Aleksevych

Но мы видим и позитивную динамику после возобновления обязательств по соблюдению режима прекращения огня. Совокупное количество зафиксированных нарушений режима тишины уменьшились с более чем 22 тысяч в августе к немного более 8 тысяч в сентябре. Иначе говоря, в тот период прослеживалась тенденция к улучшению ситуации.

Соответственно уменьшилась и количество жертв среди гражданского населения почти на 60 процентов, если сравнивать август и сентябрь. Поэтому стороны могут остановить насилие, если они этого хотят.

Было ли эффективным последнее «школьное перемирие»? Вы говорите, что стороны, если хотят, могут прекратить конфликт. О ком собственно идет речь?

В первую очередь необходимо очень четко понимать: то, что состоялось в августе и сентябре, — не новое объявление прекращения огня, а возобновление обязательств по соблюдению режима прекращения огня, согласованного уже давно. Невзирая на уменьшение уровня насилия, мы ежедневно фиксируем скорее нарушение режима прекращения огня, чем сам режим тишины. Не нужно быть экспертом, чтобы понимать — оружие не стреляет само по себе. Им руководят люди, которые выполняют приказы, или же своими действиями нарушают приказы.

Стороны могут остановить насилие, если они этого хотят.

Еще в 2014 году стороны поставили подписи под обязательством прекратить применение вооружения.

Есть другие структуры, среди них — Общий центр по контролю и координации, который играет важную роль в обеспечении всеобъемлющего прекращения огня. Взнос СММ ОБСЕ заключается в предоставлении объективной информации о том, придерживаются ли стороны обязательств не открывать огонь.

С самого начала документирования и отчетности не хватает другого: стороны должны принимать меры на основе наших отчетов. Поскольку зафиксированные обстрелы — не природное явление. Это совершают реальные люди. И реальные действия, совершенные реальными людьми, нуждаются в реальном вмешательстве со стороны тех, кто принял на себя соответствующие обязательства. Как я уже говорил раньше, есть два Донбасса. Один из них тот, который описывают в Минске, где люди, которые приняли на себя обязательство, заявляют, что они их придерживаются. И есть другой Донбасс за 800 километров отсюда, где мы видим реалии Донбасса. Там реальное гражданское население страдает от реальных действий. И там реальные люди, которые подписали реальные договоренности в Минске.

Больше года назад войска отвели в Петровскоми Золотом, но этого не сделали в Станице Луганской. Стоят ли внастоящее времяна этих участках военные?

Мы зафиксировали определенное выполнение разведения сил и средств в районах населенных пунктов Золотое и Петровское. Однако стороны не дают нам полного и беспрепятственного доступа к этим участкам. Поэтому теперь мы не можем в полном объеме осуществить верификацию и выяснить, разведены ли позиции и техника действительно.

Люди переходят разрушенный мост в Станице Луганской. Это единственный пропускной пункт на линии разграничения в Луганской области, октябрь 2016 Фото: OSCE / Evgeniy Maloletka

Разведение сил и средств не состоялось на предложенном участке в районе станицы Луганская. И мы, действительно, фиксировали наличие сил и техники на участке разведения в районе Золотого по обе стороны линии столкновения. Об этом мы должным образом докладывали.

Как только в станице Луганская договариваются о разведении войск, обстрелы возобновляются. Почему так происходит?

Я не могу делать какие-то предположения. На этом участке разведение должно было начаться еще 21 сентября 2016 года. Впрочем, эти договоренности не выполняются, как и много других. Зато в определенные дни свыше 8 тысяч украинцев пересекают разрушенный мост. И для того, чтоб они могли это делать безопасно, необходимо отвести войска, необходимо отремонтировать этот мост. В настоящий момент в том районе две камеры, обновленная работа передовой патрульной базы. Патрули СММ работают там целый день, мониторинг осуществляется круглосуточно.

Когда-то вам закрывали камеру на стороне, контролируемой «ЛНР».

Да, это правда. Это был мужчина, который светил, вероятно, лазером в камеру, потому несколько часов она не работала. «ЛНР» нас заверили в том, что относительно нарушителя приняли меры. В настоящее время камера работает.

Возвращаясь к контрольному пункту въезда-выезда в Золотом. В Минске, наконец, договорились о его открытии 20 октября. Почему же это не произошло?

В первую очередь нужно четко понимать, что любая дорога через линию столкновения должна быть открыта. Любая, и в Счастье тоже. Ни в каких договоренностях нет положения, что дороги должны быть закрыты. Это местные проявления.

Мы зафиксировали определенное выполнение разведения сил и средств в районах населенных пунктов Золотое и Петровское. Однако стороны не дают нам полного и беспрепятственного доступа к этим участкам.

Через участок разведения в районе Золотого идет автомобильная дорога, а неподалеку проходит железная дорога (с востока на запад). Мы регулярно используем эту дорогу, в то же время пользуемся тяжелыми бронированными автомобилями, потому не существует никаких технических проблем для открытия этой дороги для проезда. На прошлой неделе я был там лично. Мы способствовали разминированию обочины по обе стороны линии столкновения. Мы считаем позитивным знаком то, что это состоялось и уверены, что стороны договорятся об открытии этой дороги.

Заместитель руководителя наблюдательного мониторинговой миссии ОБСЕ Александр Хуг Фото: Анна Цигима/Громадское

Такая же ситуация должна быть с любым другим пунктом пропуска. Гражданские, с которыми мы постоянно общаемся, говорят, что они не принимают эту линию разграничения. Они понимают, конечно, что она реальна. Но считают, что она должна быть открыта. Ведь им нужно посещать родных, вести детей в школу, ездить за пенсиями и тому подобное. В их восприятии этой линии, которая является трагической реальностью, просто не существуют.

Я очень хорошо понимаю позицию власти, которая стремится оградить пересечение и не допустить, чтобы вооружение и нежелательные лица пересекали эту линию. Однако эта позиция не должна препятствовать украинцам ее пересекать и жить нормальной жизнью.

Что мешает в настоящий момент открыть этот пункт пропуска? Проблема в «ЛНР»?

В настоящий момент стороны должны проявить желание сотрудничать и координировать действия, чтоб таки открыть его. Очень важно, чтобы была эта координация. Ведь случалось так, что сторона открывала пункт пропуска, люди проезжали, но их не пропустили дальше и они просто застревали посередине. Поймите меня правильно, я не пытаюсь говорить дипломатически, но просто тыкать пальцем на виновного не поможет ситуации. Нужно, чтобы обе стороны были готовы, потому что иначе это не будет работать. Это позитивный процесс, нужно его рассматривать именно так.

Последние несколько месяцев обсуждается миротворческая миссия ООН. Согласно российскому варианту, она должна охранять наблюдателей ОБСЕ. Насколько это будет безопасно для вас, когда вооруженные люди будут охранять наблюдателей, которые и так часто поддаются давлению и насилию?

Очень важный вопрос. Его активно обсуждают и здесь, и в более широком кругу, с тех пор, как 5 сентября президент Российской Федерации озвучил это предложение. Я четко хочу сказать, что единственный способ прекратить конфликт — это прекратить огонь, отвести силы и средства за давно согласованные линии. Также нужно увеличить расстояния между позициями сторон. Устранение основных причин этой ситуации в руках сторон.

Чтобы сохранить мир, его сначала нужно достичь. Те основные риски, с которыми сталкивается СММ, — это мины, неразорванные боеприпасы и перекрестный огонь. В силах сторон устранить эти риски.

Полное выполнение Минских договоренностей очень важно для всех гражданских лиц, в частности и для СММ.

Мы три с половиной года работаем на линии столкновения, приобрели опыт и готовы сотрудничать с любыми инициативами, которые будут способствовать урегулированию ситуации. Но нужно помнить, что решение о том, когда, где и как разместить такую миссию — это сфера полномочий Совета безопасности ООН.

Александр Хуг (в центре) во время проверки Донецкой фильтровальной станции, декабрь 2016 года. Станция расположена между Авдеевка и Ясиноватая, обеспечивает водой в этом районе более 400 000 человек. Из-за обстрелов работа станции часто прерывается, что приводит к недостатку воды в Авдеевке, Ясиноватой и некоторых районах Донецка Фото: OSCE / Evgeniy Maloletka