«Если продукт производится в Украине даже на русском языке — это на благо экономике», — интервью с министром культуры

20 мая на пресс-конференции Владимир Зеленский сказал, что не может найти министра культуры.

Ну, нашли же.

Так вы не будете теперь идти в мэры Киева, как планировали?

Киев я не оставляю. Я буду помогать тем или иным способом команде «Слуги народа», которая будет идти в Киевский горсовет, и тому кандидату, на котором остановится выбор партии.

Кого бы вы поддержали среди тех, кто уже заявил о намерении?

Посмотрим на то, каким образом будут проходить праймериз, и кто окончательно появится в списке. Я поддержу того, у кого больше шансов победить Кличко.

У Вас было собеседование с Владимиром Зеленским перед тем, как вас назначили на должность министра культуры и информационной политики?

Для Зеленского культура — довольно близкая сфера, это один из его приоритетов...

Зеленский — это же, прежде всего, шоу-бизнес.

Я договорю. Мы обсуждали круг вопросов, но я хотел бы, чтобі наш с ним разговор остался между нами двоими. Я сейчас знакомлюсь с делами в министерстве. С другой стороны, мы вырисовываем приоритетные шаги. Мы их сложим и ознакомим с ними общественность.

Возвращаясь к теме шоу-бизнеса. Это можно говорить о любом, кто работал в медийной сфере и сталкивался в той или иной степени с созданием фильмов, сериалов, работал над арт-проектами. Поэтому я не сводил бы это к сфере шоу-бизнеса. Кроме того, эта сфера в большой помощи не нуждается, кроме помощи концертным организациям. То, что будет в фокусе внимания министерства — широкий спектр проблем, связанный с музеями, театрами, Институтом национальной памяти, туристической сферой, этнополитикой, религией и многим другим.

Вы сказали, что Зеленскому близка культура.

Я сказал, что это для него один из приоритетов.

Учитывая, как долго у нас не было министра культуры, возникает мысль, что не в приоритете.

Очевидно, что это выбор и шаг, в котором и президент, и «Слуга народа» должны были убедиться на 100%. Учитывая то, что меня в парламенте мои коллеги поддержали практически единогласно, они возлагают надежды, что с вызовами, связанными с кризисом в этой сфере, я справлюсь.

Какие будут ключевые показатели эффективности?

Широкими мазками: мне нужно вернуть приличное финансирование для Министерства культуры, прежде всего на преодоление кризиса, вызванного коронавирусом. Это деньги, которые пойдут на институциональную, индивидуальную поддержку отраслей, конкретных учреждений, людей. Второе — нам нужно принять закон, который обеспечит в стратегическом плане более устойчивое развитие. Это так называемый сниженный НДС в размере 7%. Соответствующие законопроекты сейчас подготовлены. Нам обязательно нужно со временем оценивать качество тех культурных услуг, которые будут предоставляться людям.

А как это будут определять?

И количеством людей, и яркими достижениями.

Еще одна вещь, которая входит в ведение вашего министерства, — это информационная политика. И здесь уже возникает вопрос, потому что в 2013 году Институт массовой информации и независимый медиапрофсоюз признали вас одним из врагов прессы. За то, что в УНИАНе (Украинское независимое информационное агентство новостей), со слов сотрудников, в то время существовала цензура.

Если смотреть на историю этого рейтинга, он довольно спорный. Про ту ситуацию я уже много объяснял: это были времена Януковича, были разные условия касательно того, каким образом трактовать попадание в тот рейтинг. Я в своей деятельности сделал много других вещей, которые свидетельствуют о том, что попадание туда было случайным.

Во времена Януковича вас обвиняли в цензуре в пользу Януковича.

Нет.

Это в октябре 2012 года.

Для этого нужно вернуться к истории, связанной с этим случаем, разобрать его детально. Рассказать, каким образом эта история разворачивалась, чему она была посвящена, и потом делать выводы.

В октябре 2012 года несколько редакторов и журналистов УНИАН заявили, что их оштрафовали на 200 гривен за публикацию новости об акции протеста против Януковича.

Абсолютная неправда. Я к этому не был причастен, я впервые от вас слышу о штрафах и такого случая вообще не помню. История с рейтингом связана совсем с другим — с какой-то акцией про мишек или что-то в этом роде, надо долго объяснять, из-за чего возникла эта история. Поэтому попадание было довольно неестественным, тем более, учитывая то, какую информационную политику вел в то время «1+1 Медиа». Хотел бы напомнить, какую роль сыграли «Плюсы» во время Революции Достоинства.

Если мы уже заговорили о «Плюсах». Вы уже не являетесь гендиректором, но на днях была резонансная новость, что Виктор Медведчук, один из лидеров ОПЗЖ, задекларировал оффшорную компанию жены, которая входит в структуру собственности «1+1 Медиа» на 24%. То есть из данной декларации следует, что четверть «1+1» принадлежит жене Медведчука. На «Плюсах» сказали, что впервые об этом слышат. Вы об этом знаете?

Я об этом не знал.

Вы знаете про эту офшорку?

Я помню ее в перечне.

Но кому она принадлежала?

Насколько я помню, братьям Суркисам.

То есть мы можем говорить, что поменялись владельцы — с Суркисов на Медведчука?

Я не работаю с сентября 2019 года на «Плюсах». Что происходило и каким образом, мне неизвестно. Единственное, что я могу сказать, что моя история с господином Медведчуком достаточно красноречива, мы всегда занимали противоположные позиции — как с точки зрения ценностей прессы, так и позиций об агрессии России, и вообще его политической деятельности в стране как уполномоченного кума Путина.

В начале августа прошлого года Владимир Зеленский сказал, что ему известно, откуда идут деньги на каналы Виктора Медведчука, и что это будет громкая история, которая очень плохо закончится. Может время ее обнародовать, как считаете?

Для этого должен быть доклад руководителя следственной комиссии. Мы общались как с бывшим владельцем этих каналов (речь идет о 112, ZIK и Newsone — ред.), так и с правоохранительными органами. Далеко не все нам удалось узнать, но то, что удалось, — стоит немного подождать, работа комиссии завершена, и выводы должны быть объявлены в Раде.

Вы подтверждаете, что это будет громкая история, которая плохо закончится?

Любая история, которая связана с непрозрачным финансированием, должна быть завершена расследованием правоохранительных органов. Но роль временной следственной комиссии это не та роль, которую играют следственные комиссии, например, в Америке. Достаточно сказать, что господин Тарас Козак (депутат от ОПЗЖ, официальный владелец каналов 112, ZIK и Newsone — ред.), несмотря на то, что мы его много раз вызывали на заседания следственной комиссии, ни разу на них не явился.

Сколько раз вы его вызвали?

Раз пять точно.

Когда у меня на интервью был ваш предшественник — Владимир Бородянский, шел процесс создания телеканала «Дом» — вещателя на временно оккупированные территории. Тогда появилась информация, что к его созданию привлечены работники телеканала 112. Знаете ли вы об этом? И есть ли они там до сих пор?

Есть процесс перехода телеканала «Дом» под крыло Министерства по вопросам временно оккупированных территорий. Мое дело — его завершить. Что касается программной политики или концепции вещания и других деталей — я знаю их только в общем виде.

Я правильно понимаю, что вскоре Минкульт не будет иметь никакого отношения к телеканалу «Дом»?

Да.

А это не парадоксально, ведь информационная политика — это ваше ведомство?

Концепция «Дома» — чтобы информацию из Украины могли потреблять люди на оккупированных территориях. Хотя параллельно этот канал продолжает вещание за границу через спутник на разных языках, но преимущественно его ориентация на эти территории.

Тогда я спрошу у вас об общественном вещателе. В 2005 году, уже во времена Виктора Ющенко, когда начались инициативы о создании общественного вещателя, вы были одним из авторов концепции. Каким вы видите развитие общественного вещателя в ближайшее время?

Мне кажется, что факт существования Общественного вещателя может быть образцом стандартов вещания для новостей, и является принципиальным краеугольным камнем, чтобы быть определенной гарантией демократического развития общества. Это во-первых. Во-вторых, у общественного вещателя, в отличие от коммерческих вещателей, есть исключительные возможности развивать общественно значимые темы. Но есть третье обстоятельство — тоже важное: влияние на как можно большее количество зрителей. Над этим, очевидно, стоило бы поработать. Поэтому у нас в комитете (комитет по вопросам гуманитарной и информационной политики Верховной Рады — ред.) разрабатывались совместно с наблюдательным советом общественного вещателя и, собственно, по инициативе общественного вещателя, законопроекты, которые облегчили бы возможности создания популярного и классного продукта. Также я считаю, было бы очень хорошо, чтобы производство сериалов с украинским нарративом, с украинскими историями тоже стало одним из фокусов внимания общественного вещателя.

Как, если «Общественное» у нас хронически недофинансировано?

В этом году мы, по крайней мере, в комитете, сделали все, чтобы секвестр бюджета как можно меньше повлиял на общественного вещателя.

Как вы намерены защищать и поддерживать украинский язык?

Я считаю, что лучшая защита — это популяризация и продвижение украинского языка в обществе. Делать его модным, создавать условия для того, чтобы производить культурный продукт, в частности на украинском языке, было выгодно.

Это общие фразы.

Мы сегодня в министерстве обсуждали запуск портала для популяризации украинского языка, и это, оказывается, есть в планах министерства. Также мы говорили о различных идеях, которые могли бы быть основой для того, чтобы украинский культурный продукт, стал востребованным. Я верю, что украинские сериалы, украинский массовый культурный продукт является одним из лучших пропагандистов продвижения украинского языка в обществе. Так же, как и образование с детских лет. Так же, как и мода на то, чтобы общаться дома на украинском языке. Так же, как и украинская анимация для детей.

Что касается защиты, то очевидно, что должен быть назначен уполномоченный по вопросам украинского языка, и у него есть достаточно рычагов, предусмотренных законом.

Предыдущий человек на этой должности как раз говорил, что рычагов нет вообще.

Речь идет об инструментах, которые могла бы Татьяна Монахова применять. К сожалению, из-за различных обстоятельств, в частности того, что она была назначена, когда министра не было, не были созданы возможности для ее деятельности. Я постараюсь сделать все для того, чтобы это не затягивалось, и можно было приступить к исполнению обязанностей уполномоченного в полной мере.

На эту должность Минюст и Минкульт, если не ошибаюсь, уже рекомендовали Святослава Литинского. Вы планируете выносить его кандидатуру на Кабмин?

Вопрос сейчас на стадии обсуждения.

С кем?

В министерстве. Представление сделали за два дня до моего назначения. Я хотел бы встретиться с господином Литинским, господином Тарасом Креминем, которого рекомендовала, кажется, уполномоченный по правам человека, и, очевидно, потом запустить процесс вынесения этого вопроса на Кабинет министров.

О языке, собственно, было такое опасение, в том числе и потому, что вас воспринимают как выходца из «1+1», где, так сложилось, в последнее время звучит такой принцип: «язык на хлеб не намажешь». И речь идет не столько о самой этой фразе ведущей Натальи Мосейчук, как о принципе: Елена Еремеева, генеральный продюсер по производству фильмов и сериалов, заявила, что мелодрамы делают на русском языке, потому что они так лучше заходят, а на украинском производят только комедии. И это вызвало определенные возражения.

Я могу объяснить, почему такое внимание этим заявлениям. Потому что вы же не обращаете внимания на заявления, которые звучат с других каналов? Вы обращаете внимание на заявления, например, госпожи Еремеевой, которое, к слову, вырвано из контекста. Насколько я понял, говорила она, скорее, о коммерческой составляющей сериалов, которые производятся на украинском языке. Бесспорно, если это украиноязычные комедии, то они, прежде всего, реализуются в Украине. Относительно всего прочего, мне нечего добавить, кроме того, что действительно «1+1» на протяжении многих лет доказывал, что он, наверное, наиболее украиноцентричный и украиноязычный канал в Украине.

А дальше мы должны смотреть на экономику, потому что производство большого количества сериалов — это вопрос экономики. Госкино, несмотря на достаточно большие объемы финансирования, за эти годы ни копейки фактически не вложило в финансирование украинских сериалов. Для каналов эта экономика связана с тем, что изготовить сериал на украинском языке можно за меньшие деньги, чем на русском. Но к русскому языку присоединяется экономика, связанная с возможностями продажи этих сериалов в России. Поэтому и возникает такой дискурс о том, что русского языка слишком много в украинском телепространстве.

Тут мы возвращаемся к тому, что язык на хлеб не намажешь.

Я был одним из продюсеров, который производил сериалы, в том числе и для России, в своей продакшн-компании, и прекратил эту работу в апреле 2014 года. Для меня в этом дискурсе самое главное другое: если продукт производят в Украине украинские авторы, украинские режиссеры, украинские актеры, и даже на русском языке, я считаю, что это на благо как индустрии, так и экономики.

Ну тогда мы можем подняться до очень философского вопроса: Что делает продукт украинским, если не язык?

Это другая сторона этой дискуссии: я считаю, что продвигать украинские идеи, украинские нарративы можно исключительно на украинском языке.

То есть вы согласны с тем, что русскоязычные сериалы и фильмы это не продвигают?

Я хотел бы, чтобы мы были осторожными в отношении определений, штампов и понятий. У нас страна, в которой значительная часть населения разговаривает на русском языке. У нас страна, которую мы должны объединять, в частности путем диалога. Диалог — это компромисс, это одна часть этой проблемы. Другая часть — да, в этой стране существует много продакшн-компаний, которые производят продукт на русском языке как для украинского рынка, так и для российского. Украинские телеканалы заинтересованы в качественном продукте, который за большие деньги можно изготавливать, в частности, на русском языке. И это тоже часть реальности. Если у нас в голове есть только одно — запретить частным компаниям производить русскоязычный продукт в Украине, давайте громко скажем об этом обществу. Давайте всех этих людей, которые живут в Украине, работают на эту экономику, выгоним в Россию, и скажем: «Вокзал, Москва, Россия», и они будут производить этот продукт там.

Вы говорили, что надо пересмотреть формирование черных списков российских культурных деятелей, которые не могут попасть в Украину.

Я выразил собственное отношение к ним. И оно у меня последовательное, я об этом говорил на протяжении последних пяти лет — о составлении черных списков в Украине по принципам, которые никто не определял. Когда я в роли руководителя «Плюсов» задавал эти вопросы главе СБУ, главе Министерства культуры, премьеру, бывшему президенту — никто мне не ответил, где эти правила. Как это делалось? СБУ составляет список людей, которым запрещен въезд в Украину. Он почему-то автоматическим образом переходит в так называемые черные списки Минкульта, и далее в Госкино, которое выносит запрет на показ аудиовизуального продукта на территории Украины.

Наверное, логика в этом есть.

Какая?

Если мы будем дальше популяризировать в Украине, в частности через телеэкраны, людей, которые, скажем, поддерживают аннексию Крыма...

Скажите, люди, которые ездят из Украины в Крым, они поддерживают аннексию Крыма?

Это очень зависит...

Я поддерживаю запрет демонстрации продукции РФ после 2014 года со всеми этими военными и другими милиционерами в кадрах, но, например, я уже сто раз говорил о фильмах Романа Балаяна, снятых неизвестно когда с советскими актерами. Я не считаю, что эти люди поддерживают агрессивную аннексию Крыма, что они являются врагами Украины, представляют национальную угрозу до такой степени, что нужно запрещать их фильмы здесь. Давайте запретим огромное количество книг, в частности, тех авторов, которые ездили в Крым. Их же не запрещают? Они издаются. Почему такой избирательный подход? Я за четкие правила того, как должны формироваться эти списки.

А как вы это видите?

Мы говорили об этом еще с 2015 года. Если против людей заведены уголовные дела и мы считаем таких товарищей, как Пореченков, Михалков или Охлобыстин действительно людьми, которые выступают агрессивно против Украины, которые были здесь и пытались даже что-то там делать, то, бесспорно, такие люди должны быть занесены во все черные списки, в том числе и о запрете показа их произведений на экранах. Но это должны быть какие-то определенные критерии, которые разработают различные ведомства совместно с депутатами, утвердят, чтобы все понимали, собственно, о чем речь.

У вашего предшественника, Владимира Бородянского, была идея ввести национальную пресс-карту, которая будет удостоверять кто настоящий журналист, а кто — не очень. Как вы к этой идее относитесь?

Я был против этой истории с пресс-картой. Но там существуют другие вызовы, связанные с фейками, с недостоверной информацией и многими другими вещами, в том числе и с неприкрытой агрессией со стороны России в информационной сфере. И с этими вызовами тоже нужно что-то делать. Так же, как и с более низким общим уровнем журналистики, которая допускает много манипуляций и всего прочего в последнее время. Но я считаю, что здесь нужно быть деликатнее, и стоит запустить дискуссию с журналистским сообществом, с индустрией по поводу того, каким образом бороться с этой напастью. Например, я считаю, что образовательные программы в школах, в университетах о том, каким образом можно было бы различать фейки, манипулятивную информацию — это один из таких мягких шагов для прогресса в этом направлении.

Вы вспомнили о фейках и манипуляциях в СМИ. В программе «Украинские сенсации» на «Плюсах» за неделю до первого тура президентских выборов вышел материал, в котором говорилось о том, что Петр Порошенко мог быть причастен к убийству своего брата. Это фейк, манипуляция или все по-честному?

Мы много слышим об одном конкретном факте, который является дискуссионным. Но я хотел, чтобы мы обращали внимание на многие другие факты манипуляций, фейков, провокаций, которые относятся к каналам как условной медведчуковской группы, так и условной порошенковской группы. На мой взгляд, это ужасные примеры работы журналистики.

А вот эти «Украинские сенсации» — это хороший пример работы?

Нет, я сказал, это одиночный пример.

Но вы его тоже относите к ужасным?

Нет, я отношу его к спорным примерам.

Хорошо, смотрите. Вы вот в декларации указали дом на Трухановом острове как административное здание. Там история с этим домом такая, что в 2015 году в программе «Деньги» на телеканале «1+1» появился сюжет о том, что есть незаконная застройка на Трухановом острове. А потом вы начали часто пользоваться тем домом. Сейчас вы его задекларировали. Объясните, это совпадение или что?

А как я его задекларировал?

Как административное здание, которое вы взяли в аренду.

Правильно. Я его и взял в аренду в 2019-м.

Но фотографии с вами там были и в 2016-м, и в 2017-м.

Я периодически посещал этот дом, как и другие дома, размещенные на этой территории.

Это законная застройка или нет?

Там живет довольно большое число людей кроме меня, и она, очевидно, законная, потому что эта застройка утверждена решением Киевского городского совета.

Вы же сами говорили о том, что Киевский городской совет часто занимается «дерибаном» и «решаловом».

Я могу относиться по-разному и отношусь в основном отрицательно ко многим решениям, которые были приняты в последнее время в Киеве, касающихся незаконной застройки, но сейчас если есть такое разрешение Киевского городского совета, очевидно, оно законно.