«Где моя мама?» История дочери и матери, между которыми 19 лет стояли наркотики

Материнство — это не всегда безусловное счастье, согласие и уют. Оно бывает разным. И порой его переосмысливают, когда дети уже становятся взрослыми и воспитывают собственных детей. 

Светлана и ее дочь Анна в течение 19 лет фактически жили отдельно друг от друга из-за наркотической зависимости матери. Виделись лишь изредка, когда женщина возвращалась домой из мест лишения свободы. 

Во время последнего заключения Анна смогла сделать так, чтобы ее мать бросила наркотики и вернулась к нормальной жизни. 

Сейчас Светлана вместе с дочерью работает в общественной организации, которая помогает наркозависимым и ВИЧ-инфицированным: они поддерживают их психологически, консультируют, рассказывают о доступе к терапии. Дают шанс на новую жизнь. 

Рядом

Две улыбающиеся женщины спешат нам навстречу по набережной Днепра — это Светлана и ее дочь Анна. Светлана задержится ненадолго — на несколько совместных с дочкой фото для статьи — и побежит дальше по делам. Анне она позволит отлучиться на несколько часов. Светлана — ее руководитель на работе в общественной организации, помогающей в реабилитации наркозависимым и ВИЧ-инфицированным. Мама и дочь почти всегда рядом или на связи.

«Иногда люди говорят, что мама меня слишком контролирует. Часто звонит, интересуется, где я. Но я не против. Если ей хочется — пусть».

Но так было не всегда.

Шестилетним ребенком Анна впервые почувствовала мамино отсутствие. Это произошло через год после того, как ее родители развелись. Светлана принимала наркотики. Все началось с «ширки» в 18 лет. На то время, пока вынашивала Анну, бросала. А потом снова срывалась.

Бабушка Анны возила дочь в закрытые клиники на лечение от наркозависимости, но безрезультатно. Несколько дней — и Светлана убегала. Со временем женщина начала получать сроки в местах лишения свободы.

Анна не помнит всех мест заключения своей матери и сколько каждое из них длилось. Порой два года, порой четыре. Бывало, что освобождали раньше.

Случалось также, вспоминает Светлана, что она была в ремиссии, то есть прекращала принимать наркотики. Но садилась как виновная по умолчанию, за пустой шприц. Сотрудникам тогдашней милиции нужно было выполнить план.

«“Ты бы все равно сорвалась, ты ж наркоманка”. Так презрительно говорил милиционер», — вспоминает женщина.

Дочь-подросток оставалась без материнской поддержки.

Без прав, без воли

О соблюдении прав людей с наркозависимостью и их терапии в 1990-х говорили мало. Оказываясь в местах несвободы, Светлана была лишена не только воли, связи с родными, но и прав на лечение. Тогда не существовало заместительной поддерживающей терапии: препаратов, заменяющих наркотики. Это самый эффективный метод лечения людей с наркозависимостью, позволяющий уменьшить употребление запрещенных веществ и дающий шанс вернуться к нормальной жизни. Во время медикаментозного лечения используют лекарственные препараты метадон и бупренорфин, действие которых снижает влечение к незаконным опиоидам.

В Украине такая программа терапии стала доступной в 2004 году. Тринадцать лет спустя ее начало финансировать государство. Семью Анны и Светланы трудности настигли раньше.

Сейчас, осмысливая пережитое, Светлана рассуждает: и заместительная терапия, и иное отношение государственной системы могло бы стать выходом для нее и ее родных.

«Я не могла получить препарат, который заменил бы наркотик, бесплатно, просто придя к врачу и честно рассказав о зависимости. Хотя тогда это могло спасти мою семью».

Что поддерживало Светлану в, казалось бы, беспросветные моменты? За она решеткой думала об Ане.

«Без дочери моя жизнь была бы пустой, и я вряд ли преодолела бы зависимость».

К маме — только любовь

В школу Анна ходила неохотно. Там она себя чувствовала хуже. С мамой могла только переписываться. Девочка писала ей только о том, как ждет и грустит. Места, чтобы пожаловаться или поплакаться, в письмах никогда не оставалось.

«К маме я чувствовала только любовь. Даже в письмах она могла подобрать такие правильные слова, которые меняли все». 

Девочка в письмах спрашивала совета у матери, как ей поступить, если она поссорилась с подругой, и Светлана всегда отвечала.

«Но бывали моменты, когда мамы очень не хватало. Например, когда впервые влюбилась, мне так хотелось об этом рассказать, чтобы меня кто-то погладил по головке».  

Анна взрослела, становилась на ноги. После школы поступила в училище, учиться на повара, получила стипендию, переехала от бабушки в общежитие и стала сама зарабатывать.

«В последний раз я приехала к маме сама, перед ее освобождением. На собственные деньги купила ей одежду, в которой она могла бы выйти из тюрьмы. Предупредила: если еще раз сядет, больше не приеду».

Эти слова подействовали.

«Спасибо» для дочери

В день, когда Светлану освободили, 19-летняя Анна была со своим тогдашним мужем за городом. В какой-то момент решила позвонить домой бабушке, а трубку стационарного телефона взяла мама.

«“Мама?”. Я очень удивилась. Начала звать мужа, говорить, что мама вернулась. Это был лучший день в моей жизни. Я его так ждала», — вспоминает Анна. Она сразу поехала встречать Светлану на вокзал.

Все вместе стали жить в одной квартире: мама, бабушка, Анна и ее муж.

На этот раз все было иначе — Светлана не вернулась к своим наркозависимым знакомым, устроилась на работу на швейную, а позже — на сапожную фабрику, нашла новых подруг и все свое время посвящала семье. Слова Анны во время последней встречи в тюрьме на нее действительно повлияли.

«Я боялась, что могу потерять ее. Наркотическая зависимость — сильная вещь. Но Аня меня поддерживала, всегда была рядом. Плакала, просила, чтобы я больше не употребляла. Да и я понимала, что, кроме горя, ничего ей не приношу».

Светлана активно включилась в жизнь Анны. Когда та долго не могла забеременеть, ходила с ней к врачам сдавать анализы и оберегала, когда Анна уже ждала ребенка.

«Хотя мамы не было в моем детстве, но она все компенсировала во взрослой жизни. Она была рядом в два важных момента — когда я рожала сыновей». 

Анна тоже оберегала мать — следила, чтобы в окружение Светланы не попадали люди, которые употребляют наркотики.

Год за годом состояние Светланы становилось все более стабильным. Она стала социальной работницей в организации, которая помогала людям с наркозависимостью и ВИЧ-инфицированным начать лечение и реабилитацию. Впоследствии стала соучредителем другой общественной организации, где они до сих пор работают вместе с Анной.

«У Ани хорошо получалось налаживать контакт с наркозависимыми. Она относилась к ним с пониманием, толерантно. Поэтому я и взяла ее работать вместе со мной», —рассказывает Светлана.

Анне работать с уязвимыми группами населения нелегко. Иногда она спасает людей, находящихся в шаге от смерти.

«У меня был случай, когда я звонила девушке, которая шла бросаться под машину, чтобы покончить жизнь самоубийством. Просто разговаривала с ней, и это спасало. У некоторых в телефоне я записана как “Аня Жизнь”».

В организации у Светланы социальные работники работают по двум направлениям: консультируют наркозависимых, получающих заместительную поддерживающую терапию, и приводят людей, которые узнают о своем ВИЧ-статусе, чтобы начать антиретровирусную терапию, подавляющую размножение вируса в организме.

Светлана до сих пор не может себе простить, что воспитывала дочь по переписке, не была физически рядом. Но связь, которую они поддерживали на расстоянии на протяжении всех этих лет, в конце концов дала им возможность снова жить вместе.

Свое прошлое Светлана изменить не может, и вернуть детство Анны — тоже. Поэтому она делает то, что ей по силам: помогает наркозависимым, которые столкнулись с такими же проблемами, как и она сама. Чтобы у них был шанс начать все заново.