Голос предков. Как письма из прошлого через 80 лет находят своих адресатов

«...Нас 12 апреля 1945 года освободили американские войска. После этого меня через Берлин отправили в Брест, где я в течение 5 суток проходила проверочную комиссию», — Наталья Ковальчук из села Боровка Киевской области читает строки так называемого фильтрационного дела своей матери Домахи.

Дело было заведено органами госбезопасности, которые проверяли женщину из-за того, что она была на принудительных работах в Германии. Папку с документами в архиве нашел руководитель волонтерского проекта «НепрOSTі листи» Виталий Гедз — и привез ее Наталье, дочери Домахи Кондратенко.

hromadske стало свидетелем того, как через 80 лет письма попадают в руки потомков адресатов.

Во время Второй мировой из Украины в гитлеровскую Германию вывезли 2,4 млн украинцев. После войны 1,8 миллиона вернулись домой. Около 300 тысяч из них «для перевоспитания и искупления вины» попали на шахты Донбасса или в Сибирь.

«Эти люди вообще воспринимались очень подозрительно и предвзято, даже графа в анкетах была: “Находился ли ты или твои родственники на оккупированной территории?” А наш проект раскрывает историю страны и войны через судьбы обычных гражданских людей — такую, какой она была на самом деле», — рассказывает о своем проекте «НепрOSTі листи» Виталий Гедз.

«Проверку считать законченной»

Наталья неторопливо листает листы маминого фильтрационного дела. Ее мать умерла в 1999-м и немного рассказывала о своей жизни остарбайтерки. «Чтобы не ехать в Германию, мама пряталась от полицаев в лесу, но староста села (он был немец) сказал родителям: если она не поедет, то их убьют, а дом сожгут», — рассказывает Наталья.

20 мая 1942 года ее все-таки вывезли в Германию. Сначала Домаха работала у фермера, затем в заводской столовой. Из Германии посылала родителям письма — одно из них сохранилось в архиве, и Виталий Гедз передал его Наталье. Домаха пишет, что немцы обещали одежду и обувь, что девушки в бараке воруют друг у друга вещи и еду. И главное: «Чтобы живой быть и вернуться».

«Мама говорила, что шила одежду подругам и немцам. Она была хорошая швея. Сватался к ней какой-то немецкий летчик, но мама за 20 дней до начала войны вышла замуж. Она не знала, что ее Василия убили на фронте, поэтому рвалась домой», — рассказывает Наталья.

В Украине Домаха вышла замуж, родила четырех детей, которых поднимала сама после смерти мужа. Когда немецкий фонд «Взаимопонимание и примирение» выплатил ей, остарбайтерке, деньги, она разделила их между детьми.

Наталья прижимает к себе папку с мамиными документами. «Учетное дело репатриантки» с грифом «совершенно секретно». В папке — удостоверение, которое обязывало Домаху Кондратенко в течение месяца прибыть в деревню и встать на учет в отделении НКВД, протокол допроса от 26 июля 1945 года, выводы фильтрационной комиссии («Проверку гр. Кондратенко считать законченной»).

«Передать в промышленность»

Светлане Дидченко, жительнице Боровки, отец о своем прошлом остарбайтера не рассказывал. Лишь когда в архиве нашли письмо, написанное Мартином Опатерным в Магдебурге в сентябре 1943-го, его дети узнали, что он был остарбайтером.

«Отец 1926 года рождения. Когда его забрали в Германию, ребенком еще был, — Рассказывает Светлана. — Он прожил всего 54 года — три инфаркта, болел. У нас дома о войне как-то не говорили».

Мы встретились со Светланой 21 июня. В этот день Виталию Гедзу сообщили, что в Государственном архиве Киевской области хранится фильтрационное дело Мартына Опатерного.

«Отец как раз и умер в этот день. Какие странные совпадения бывают на свете», — говорит Светлана.

Из дела становится ясно, что Мартына освободили в апреле 1945 года. 1 июня его передали советской стороне. В папке — анкета репатрианта, в которой записано, что Мартин — член ВЛКСМ, окончил 7 классов, не судим. 29 июня 1943 года его насильственно вывезли в Германию. Здесь также протокол допроса, справка от СМЕРШа — «по розыску агентов немецкой разведки не проходит».

Гриф «секретно» обязывал

Для Виталия Гедза проект «Непростые письма» начался с семейной истории. Когда он окончил исторический факультет, его бабушка спросила: может, он узнает что-нибудь о ее двоюродных сестрах-остарбайтерках?

Через несколько лет, работая в Киевском областном архиве, Виталий нашел письмо от родственницы, отправленное из гитлеровской Германии. И еще с десяток писем, написанных из немецкой неволи его односельчанами — жителями села Калиновка Макаровского района.

Виталий сразу хотел передать копии писем адресатам. Впрочем, директор архива София Каменева предостерегла: письма имеют гриф секретности, в течение 75 лет после написания обнародовать их может только автор или адресат. Срок секретности истек в 2018-м. С тех пор и работает проект «НепрOSTі листи». За это время родственники получили копии уже более 3 тысяч писем.

Все они написаны на специальных разлинованных бланках по 24 строчки для текста. Postkarte mit Antwort (почтовая карточка с ответом) в виде открытки из двух частей — одна для письма в Украину, вторая – для ответа. Фотографии о своей жизни в Германии остарбайтеры к открыткам пришивали нитками.

«Писали обычно о бытовых вещах, — рассказывает Виталий Гедз, — бегло говорили об условиях работы, просили послать продукты или табак, рассказывали, как отмечали праздники. Видите штамп с буквами “Ав” на открытке? Это штамп цензуры. Она вычеркивала всю лишнюю информацию из писем. Бывает, что в тексте, кроме “Добрый день”, все закрашено».

По словам Виталия, из Германии письма поступали на центральный столичный почтамт, а оттуда адресатам. Когда советские власти освободили Киев, из почтамта письма передали в областной архив. Органы должны были их изучить и уничтожить. Но письма, к счастью, уцелели.

«Люди по-разному реагируют»

Поиск адресатов – самое трудное в проекте. Ведь с момента написания писем прошло 80 лет. Кто-то из адресатов умер, кто-то уехал или сменил фамилию.

Василий Борозенец заинтересовался проектом, потому что сестра его бабушки была остарбайтеркой. Специалист по математической статистике, Василий привык оперировать базами данных. Поэтому присоединился к проекту и ищет адресатов по данным переписи населения, хранящимся в сельсоветах, по интернет-базами телефонных справочников и адресных столов.

«Кто-то интересуется, будут ли вместе с письмами давать какую-то компенсацию. Кто-то говорит, что уже давно не общается с родственниками, кому-то лень достать с чердака семейный альбом, чтобы идентифицировать автора письма. Но большинство людей все-таки очень эмоционально воспринимают письма с большим интересом. Потому что это детализированная история жизни без идеологии, без лжи. О каких-то фактах из истории своей семьи родственники иногда узнают только из этих писем!» — рассказывает Василий.

* * *

Перед началом полномасштабного вторжения к проекту должен был присоединиться Институт национальной памяти. Однако выход «НепрOSTих листів» на всеукраинский уровень затормозила война. Но она и актуализировала проект: судьбы людей на оккупированных территориях, где так легко исчезнуть навсегда, побуждают быть внимательнее к своим корням и историям о выживании семьи.

Автор: Майя Орел