«Мама его разбудила, а он стал ее душить». Как участники войны за Карабах пытаются справиться с ПТСР

Вторая карабахская война между Арменией и Азербайджаном продлилась полтора месяца. Но многие из тех, кто с нее вернулся, до сих пор пытаются справиться с посттравматическим стрессовым расстройством. О том, как помогают справиться с ПТСР участникам войны в Азербайджане — в статье наших коллег из Meydan TV.

«Два часа он крушил дом»

Парвана Сафарова — астматик, инвалид второй группы. После войны для нее и ее детей все переменилось. Ее муж, Эмин Сафаров пошел на Вторую карабахскую войну добровольцем, а после возвращения у него часто случаются приступы неконтролируемой агрессии. В такие моменты он ломает все вокруг, бьет кулаками об стену и поднимает руку на домочадцев.

«Говорят, что нам не полагается пенсия. А всю жизнь жить с посттравматическим синдромом нам, стало быть, полагается. Он бьет меня, я неделю из дома выйти не могу. В совершенно беспомощном положении нахожусь. Он два часа подряд без остановки крушил дом, меня избил, все ему в дурном свете видится. Это от него не зависит, и совладать с ним в такие моменты невозможно, он точно звереет, и руки силой наливаются неимоверной», — рассказывает Парвана.

Одна из организаций помогающая людям, страдающим от ПТСР в Азербайджане — Министерство труда и социальной защиты. Там говорят, что в послевоенный период широкомасштабный пакет социальной поддержки охватывает семьи погибших военнослужащих, участников войны, инвалидов войны, а также гражданских лиц.

В этот пакет входит реализация права на социальное обеспечение, социальные выплаты, социально-психологическая поддержка, услуги и средства по реабилитации, единовременная материальная помощь, оперативное решение проблемы занятости, обеспечение возможностей для создания мелкого бизнеса, улучшение жилищно-бытовых условий.

«Мы снимаем жилье за 180 манатов ($106), а вместе с платой за воду, газ и свет, получается 220 манатов ($130) зимой и 200 ($118) — летом. Хозяин очень недоволен, что задерживаемся с оплатой. Ему даже из Генеральной прокуратуры звонили, чтоб он дал нам отсрочку, пока муж не получит статус инвалида. Исполнительная власть Сумгаита оплатила нам жилье на три месяца», — говорит Парвана Сафарова.

«Полечив немного, его вновь отправили в армию»

Не осталось уже такого порога, который бы не обила жительница Бинагадинского района Гюль Гурбанова по поводу состояния своего брата Мирали.

«Служа в армии, он участвовал в боях в Товузе. Потом демобилизовался. А 21 сентября его призвали снова. 10 октября мы узнали, что он ранен — за день до этого по направлению Агдере рядом с ним взорвался снаряд. Он потерял сознание, и его привезли в военный госпиталь в Баку, а потом перевели в психиатрическую больницу в Маштагах. Он был контужен и едва мог двигать левой рукой и ногой. В Маштагах он провел 18 дней, а 28 октября получил 15-дневный отпуск».

У Мирали случаются провалы в памяти, он кричит во сне. Сестра говорит, что во время лечения в Маштагах его только кормили и давали лекарства, после которых он весь день спал:

«Они ждали, когда у него восстановится речь, чтобы вернуть на службу. Когда речь восстановилась, его перевели обратно в госпиталь, дали 15-дневный отпуск, а 15 ноября военная комиссия решила, что он может вернуться в армию. Несмотря на то, что с речью и слухом у него по-прежнему были проблемы».

Мирали Гурбанова отвезли в воинскую часть, где через некоторое время он сломал ногу, вешая флаг. 15 января его комиссовали с загипсованной ногой.

«С тех пор, как брат вернулся, у него душевное расстройство. Радио Azadlıq сделало о нем репортаж, после чего ему позвонил один из армейских друзей и стал упрекать за это интервью. Брат понервничал, взял да изрезал себе руки ножом. Когда рядом с ним кто-то разговаривает, ему это не нравится, на нервы действует. Однажды, когда он разговаривал во сне, мама разбудила его, чтоб дать воды, а он стал ее душить».

«Им надо дать почувствовать, что мы их понимаем»

После войны для материальной поддержки раненых и семей погибших государство создало фонд YAŞAT, который пополняется за счет пожертвований, добровольно удерживаемых из заработной платы населения. Хотя некоторые говорят, что средства эти удерживаются уже и принудительно.

«Возможно, раньше деньги в этот фонд действительно перечислялись добровольно, но теперь это происходит уже принудительно — просто удерживается определенная сумма из зарплат», — говорит Теймур Мурсалов (имя изменено).

Но сестра Мирали Гурбанова говорит, что ее брату фонд помочь отказался:

«Пошла я в YAŞAT сказать, что нам нужна помощь. А они говорят, принесите эпикриз (историю болезни). Я принесла им справку от врача из Маштагов. А они — нет, этого недостаточно, нужен документ из Минобороны. Я пошла в министерство, а там сказали, что не могут дать мне эпикриз».

Женщина, обращавшаяся уже и в министерство обороны, и в президентскую администрацию, и в государственный фонд социальной защиты, беспокоится за судьбу брата:

«В марте мы получили единовременную выплату 550 манатов ($323). Так как мой брат не прошел обследование, его травму записали как легкую. Брат не подпускает к себе врачей, отказывается от любого лечения, не выходит из дома, замкнулся в себе. Считает, что врач скажет ему, дескать, “тебя уже комиссовали, так что нас это больше не касается”».

Министерство труда и соцобеспечения сообщает, что, за послевоенный период пакет поддержки охватил более 20 тысяч человек. Девяти тысячам из них была оказана социально-психологическая помощь, а также услуги физиотерапии для реабилитации после лечения. Также на данный момент в центрах реабилитации находятся более 700 ветеранов, где им также оказывается социально-психологическая и физиотерапевтическая помощь.

Бесплатную помощь в борьбе с ПТСР предложили участникам карабахской войны и неправительственные организации. Одна из них — Центр психологического и речевого развития Loqos, который сотрудничает с фондом YAŞAT.

Психолог центра Таджия Мехтисой говорит, что психологические травмы, полученные на современных войнах, требуют больше времени, внимания и заботы, чем физические раны и повреждения:

«Большинство жертв и их близкие теряют интерес к жизни, их даже не радует то, что они живы. У них нарушены сон и аппетит, снижена энергия, есть проблемы с концентрацией, замедляются умственные процессы. Все эти симптомы свидетельствует о депрессии».

По словам Мехтисой, важно, чтобы работа проводилась правильно и систематично:

«Людям, страдающим от ПТСР, необходимо дать почувствовать, что мы их понимаем, и принимать их нужно в удобном для них месте, чтобы они ощущали себя в безопасности. В то же время им надо давать достоверную информацию об их состоянии. Порой они еще больше волнуются и переживают из-за того, что сами не понимают, что с ними. В таких случаях им надо объяснить, как долго продлится это состояние, и что может произойти в самом худшем случае. А самое главное — выслушивать их».

Черный лик самоубийства

Юнис Мансуров приехал в отпуск 1 января. Родные говорят, что не знали о его приезде, потому что, войдя во двор, он не узнал дом и заночевал в незаконченной пристройке. По ночам бредил, нападал на жену и ребенка. Двери и стол в доме все еще хранят следы его ударов.

7 января 2021 года Юнис повесился в своем доме в поселке Сулутепе.

«Юнис пошел на фронт добровольцем. Он и в апрельских боях тоже участвовал. Он рабочим был. Жене его 19 лет, дочке — годик. Жена с ребенком сейчас живет в Гяндже, у своих родителей», — говорит мать Юниса, Гюляра Мансурова.

Она рассказывает, что после войны ее сына друзья отвезли в военный госпиталь. Там сказали, что поставили его на учет и позовут на обследование, но так и не позвали.

«Военный билет Юниса все еще не выдан. В военкомате говорят, что им должны прислать его документы из воинской части. Когда Юниса не стало, из части приходили за свидетельством о смерти. Сказали, что часть находится в Лачине, а дороги закрыты, и поэтому отправка документов в комиссариат задерживается».

Позже Гюляра Мансурова вновь пыталась решить этот вопрос, но документы Юниса все еще не доставлены, и нет никаких доказательств того, что он участвовал в боях:

«Мне не нужно денег от государства, единственное мое желание — чтобы сына признали ветераном войны».

Пресс-служба Минобороны, заинтересовавшись тем, почему Юниса Мансурова отпустили в отпуск вместо того, чтобы лечить, обещала провести по этому поводу расследование.

Кроме того, в министерстве сообщили, что, если участники карабахской войны совершают самоубийство, то никакие льготы их близким не полагаются.

«От визитов к психологу ему еще хуже становится»

Вернувшись с войны, Магомед Гусейнов не замечал в себе никаких перемен. Но после того, как коллеги сказали, что он стал нервным, мужчина решил воспользоваться возможностью, предоставленной Министерством по чрезвычайным ситуациям.

«В январе я позвонил на горячую линию МЧС. Они направили к психологам, которые приехали из Турции. Две недели я ходил на сеансы, по три раза. Мы просто разговаривали, я прошел консультацию, и остался доволен сеансами», — рассказывает Магомед.

На своем официальном сайте МЧС пишет, что такая услуга оказана 1700 участникам войны, ветеранам, членам семей погибших и пострадавшему от войны гражданскому населению, а также — примерно 140 детям и подросткам.

«Консультации проводятся как в индивидуальном, так и в семейном формате. Сеансы проходят, как минимум, 4-6 раз, в зависимости от конкретной ситуации».

Эмин Сафаров еще 16 марта обратился в поликлинику №2 города Сумгаит, чтобы получить статус инвалида и до сих ждет этого.

«Статус должен быть получен в течение 15 рабочих дней. А мне сказали только “даст бог, получите”. Мы даже не знаем, какую группу ему дадут. Он получил страховку, но все ушло на выплату кредита и возвращение того, что мы в магазинах задолжали. И в очередь на квартиру мы сможем встать, только если ему дадут инвалидность, а без этого участников войны в очередь не записывают», — говорит жена ветерана Парвана Сафарова.

Наконец, 7 мая Эмину Сафарову дали III группу инвалидности. Некоторое время он посещал психолога в Сумгаите, но потом приостановил эти сеансы:

«От визитов к психологу ему еще хуже становится, снова все вспоминает. И психиатр тоже посоветовал, чтобы он не ходил к психологу. Но лечение у психиатра продолжается, и лекарства мы покупаем сами».

Статья подготовлена в рамках грантового проекта журналистских расследований «Дай право высказаться и привнеси перемены — За пределы границ», финансируемого Институтом по освещению войны и мира (Institute of War and Peace Reporting). Мнения и суждения, высказанные в статье, принадлежат авторам и могут не совпадать с позицией IWPR и его партнеров.

hromadske публикует материал при поддержке «Медиасети».

Авторы: Айтен Фархадова, Гейдар Исаев, Meydan TV