«Мамами не рождаются»: интервью с главной героиней фильма «Земля голубая, словно апельсин»

На закрытии 49-го фестиваля «Молодость» показали документальный фильм «Земля голубая, словно апельсин» о семье из прифронтовой Красногоровки. Дебютная полнометражная работа Ирины Цилык получила приз за лучшую режиссуру на американском фестивале Sundance, позже победила в двух главных категориях украинского Docudays. Премьера состоялась в начале 2020-го, 26 ноября «Земля голубая, словно апельсин» выходит в широкий прокат, а у главной героини — мамы Ани — до сих пор не было возможности увидеть ленту. Мы расспросили ее о съемках, жизни в зоне боевых действий и буднях многодетной мамы.

Как вы с детьми стали героями фильма Ирины Цилык?

Мои дочери Мирослава и Настя были участниками проекта желтый автобус (волонтерская инициатива, участники которой помогают детям с прифронтовых территорий изучать основы кинопрофессий — ред.). Дети заинтересовались кино, я это увлечение поддерживала. Потом команда «Желтого автобуса» снимала фильм о жизни детей-участников вне проекта. Попросили разрешения привлечь моих детей, я согласилась.

Сначала снимали в Авдеевке, а я в то время была после тяжелой операции, и мне, если честно, было вообще не до съемок. В Красногоровку Мирослава приехала со съемочной группой будущего фильма, как мы их потом любовно называли «Ира, Ира, Слава» (Ира Цилык, Ира Охота и Слава Цветков). Сначала я просила не очень много себя снимать. Мне сказали, что проект о детях, я на это и настроилась: «Вот вам дети, снимайте».

Съемочная группа остановилась на несколько дней у нас дома. Выяснилось, что команда «Желтого автобуса» и Ира Цилык в частности помогали собрать средства на мою операцию. До этого мы знакомы не были, но я сразу увидела, насколько Ира светлый человек. С ней невозможно не подружиться, поэтому я сразу впустила ее в свою жизнь. Хотя, когда предложили стать героями отдельного фильма, решиться было непросто.

Как быстро вы привыкли к присутствию дома камер?

Снимали год. За это время съемочная группа стала частью семьи. Конечно, как в любой семье, были и радостные, и тяжелые моменты. Иногда я уставала от съемок. Человек в объективе камеры все же не может быть на 100% естественным и искренним. Мы привыкли к аппаратуре, но где-то внутри все равно оставалось ощущение, что за тобой наблюдают.

Изменилась ли ваша жизнь после съемок?

Нет. Разве что рождение пятого ребенка можно считать изменением (улыбается).

Судя по фильму, вы прекрасно дарите себе и детям радость, несмотря на непростые обстоятельства. Как вам это удается?

Так сложилось, что я одна. Но я не зацикливаюсь на этом и думаю больше о счастливой судьбе детей. Они это видят и чувствуют. Особенно старшая — Мирослава. Иногда она даже говорит: «Почему у меня должно быть отчество, а не „матчество”?»

На мне очень большая ответственность. Все, что я сделаю, повлияет на будущее моих детей. Не буду врать — это тяжело. Но я не жалуюсь.

Мой характер закалил 2014 год. А именно период, когда мы начали готовить подвал. Это изменило мою жизнь раз и навсегда.

Я до последнего оттягивала этот момент, просто не могла поверить в происходящее. Не было никакого понимания, как обустроить там все — позаботиться об этом должна была я и только я.

Мой сын Владик (на тот момент ему было четыре года) подошел и спросил: «Мама, нас всех убьют? Мама, я так хочу жить». Сейчас я могу себе позволить заплакать, когда вспоминаю тот момент. И всегда буду плакать. Но тогда я не могла допустить даже чтобы мой голос дрогнул.

В тот момент во мне все перевернулось. Для своих детей я стала щитом, за который они могли бы спрятаться. Хотя было очень страшно, я старалась быть уверенной и храброй — это передавалось и детям.

Вы не думали уехать, когда началась война?

Думала, конечно. Но я не могла. У меня в Красногоровке не только дети, но и родители, сестра. С сестрой я очень близка, она тоже воспитывает ребенка без мужа. Мы помогаем друг другу.

Это большое испытание — остаться в военном городке, где в один момент не стало света, воды, газа. Жилье родителей и сестры разрушено. Когда человек теряет все, ему нужна помощь. Уехать для меня было бы предательством.

Потом ежегодно ты думаешь: «Вот-вот все наладится». Сейчас хоть и более или менее тихо, но мы все равно до сих пор как струна.

Ваша старшая дочь уехала учиться в Киев. Как вам живется порознь?

Для нашей семьи поступление Мирославы было очень большой победой. А как иначе? Мой ребенок поступил на бюджет получать профессию своей мечты! (Мирослава изучает операторское искусство — ред.).

Конечно, расставаться было тяжело. Сначала чувствовала тоску, смотрела на пустой стул Мирославы за нашим общим столом, и у меня даже слезы наворачивались.

Конечно, я больше всего горжусь своим ребенком, но отпускать трудно. Младшая Настя сейчас заканчивает 11 класс, скоро она тоже «выпорхнет». Будет поступать на режиссера. Все мои дети очень творческие.

А какая ваша творческая отдушина?

Я еще в поисках себя. Мирославу родила достаточно рано — в 18 лет. Потом были Настя, Влад, Стася... Я и водитель, и автослесарь, и ветеринар, преподавала в классе киноискусств. Мне все интересно. Ни в коем случае нельзя остановиться на том, что ты мама. Потому перестанешь быть интересной мамой. Надо развиваться, в чем-то себя искать.

Я всегда интересуюсь тем, что нравится моим детям. Насте интересен кинематограф — я стараюсь больше смотреть кино, читать о нем. Владик — тонкая душа, надо читать, как воспитывать мальчиков с таким складом характера. Стасик, наоборот, боевой, тоже нужно понимать подход к такому ребенку. Мамами не рождаются, нужные знания не появляются сами по себе — надо их приобретать самостоятельно.

О чем мечтает многодетная мама в прифронтовом городе?

Чтобы наконец кончился карантин! Моя Настя стала финалисткой программы FLEX (Future Leaders Exchange). Это программа обучения будущих лидеров, победа в которой дает возможность учиться год в Америке.

Там участвовали 10400 детей со всей страны. В финал вышли 172 ребенка, и моя Настя в их числе. Сейчас она должна уже быть в Америке, но из-за карантина поездка не состоялась.

Моя самая большая мечта — благополучие моих детей. Дети — это сосуд. То, что я в них положу — то и получу.