«Мечтаю поправиться и вернуться домой в Изюм». Дети, которые получили ранения на войне
По состоянию на 14 апреля 351 ребенок получил ранения, 197 погибли. россияне не учитывают надписи «Дети» на автомобилях и вблизи бомбоубежищ и создается впечатление, что обстреливают их прицельно.
Девятилетний Гоша из Изюма и десятимесячная Кира из Демидова получили ранения, которые могли стоить им жизни.
После долгих переездов оба ребенка со своими родителями попали во львовскую больницу. Там мы и услышали их истории.
«Я открыл глаза, а вокруг все разрушено»
Голову девятилетнего Гоши опоясывает полукруглый шрам. Он обрастает волосами и постепенно становится незаметным.
Правая рука мальчика перевязана. На левой — черный фиксатор на наклейках. Как только мама касается его, мальчик громко вскрикивает.
11 марта в оккупированном Изюме Харьковской области Гоша получил ранение — прилетело в пятиэтажный дом, где проживала его семья. Мальчик с мамой были на крыльце подъезда.
«К тому времени в городе уже не было воды, света, газа, сирены не работали. Мы с соседями готовили еду во дворе, на крыльце. Как только мы поели и собирались спуститься в подвал, в наш дом прилетело», — рассказывает Юлия, мама Гоши.
Женщину взрывной волной отбросило в подвал. Как только она смогла выбраться, увидела соседа, который держал под руки ее сына. У мальчика были ранены руки и голова. Из его куртки выпадали обломки кирпича.
«Я ничего не слышал. Помню только, как ко мне подбежали. Я открыл глаза, а вокруг все развалено», — вспоминает Гоша.
«Пристройка у нашего пятиэтажного дома была разрушена. Все окна в подъезде высыпались. Лестница в подвал была пробита. Мы внесли Гошу в ближайшее бомбоубежище, разрезали одежду. Он постоянно хотел пить, но не мог. Просил положить его на ровную поверхность», — говорит Юлия.
Никто не мог оказать первую помощь. Из-за постоянных обстрелов даже местная медсестра боялась выходить из подвала.
Юлия рисковала ради жизни сына — она вытащила его во двор на скамейку, а оттуда в одеяле перенесла в одну из немногих уцелевших машин. На пробитых колесах его довезли в изюмскую больницу. Там еще оставались медики, принимавшие людей в подвалах.
Перелом лобной кости черепа
В больнице мальчику оказали первую помощь, а вечером военные вывезли семью в Славянск. Там Гошу положили на несколько дней в реанимацию, где поддерживали его состояние. Сделать операцию не могли — в больнице не было детского нейрохирурга. Из-за бомбардировки города мальчик получил перелом лобной кости черепа и повреждения рук.
Через три дня Юлию с сыном санавиацией доставили в Днепр. Врачи сделали мальчику операцию, поставили титановую пластинку в голову и почистили руки от осколков. После этого Гошу с Юлией доставили во Львов.
«Нас ждет еще не одна операция. Левая рука Гоши не работает. Из нее вырывало куски, повреждены нервы, сухожилия. Но врачи прогнозируют, что ее удастся восстановить», — рассказывает Юлия.
Гоша говорит, что кроме травм, у него еще и постоянный шум в ушах.
«Он начался, когда ракета бомбила. Часто бывает. У меня оно шумит, шумит, а потом как запищит, что даже оглушает».
«Висел на турниках, пока войны не было»
О том, что сейчас происходит в родном Изюме, Гоша с Юлией узнают из новостей или от военного, который вывозил их в Славянск. 73-летняя мама Юлии осталась в Днепре. Остальные родственники и знакомые — в Изюме.
«Скучаю по своему коту Моргуну. Он был с нами в подвале все время. Мы его не успели унести, когда уезжали. Вообще ничего не взяли», — рассказывает мальчик.
Местных из Изюма уже давно не эвакуируют, говорит Юлия. В тот день, когда Гоша получил ранения, военные успели вывезти еще один автобус с пожилыми людьми в Славянск. По дороге его обстреляли.
Ранее тоже были попытки вывозить людей колоннами автобусов, но их обстреливали еще до того, как люди заходили внутрь. Военные и терробороновцы вывозили людей своими силами.
«Город полностью оккупирован, там повсюду висят российские флаги. Я даже не знаю, что с нашим домом. Тогда, когда все это произошло, я ничего не видела».
Гоша вспоминает Изюм с теплом. Его жизнь была такой, как и у большинства детей: он любил поиграть на телефоне, неохотно ходил в школу, часто играл во дворе с друзьями.
«Бегал, прыгал, висел на турниках, пока войны не было».
Вот только с войной друзей стало меньше. В один день они с соседом Михаилом остались вдвоем.
«Мечтаю поправиться и вернуться домой в Изюм. И чтобы война закончилась».
«Нас обстреливают. Люблю тебя»
Леся, Артем и их 10-месячная дочь Кира в первый день войны были под Киевом, в Демидове. Там пара работала в реабилитационном центре для алко- и наркозависимых.
25 февраля они поняли, что нужно срочно эвакуироваться из села. Обстрелы становились все громче, люди говорили, что будет еще хуже.
«Над нами постоянно была перестрелка из артиллерии, летали истребители, бросали бомбы», — вспоминает Артем.
К тому же товарищ предлагал поехать к его родственникам во Львовскую область.
Артем посадил Лесю с дочерью, друзьями и сыном Тимуром в машину с надписью «Дети», а сам вернулся к работе. Надо было помогать пожилым людям с эвакуацией, разносить по деревне таблетки, еду.
Леся вспоминает, как они ехали по пустой трассе, как недалеко от въезда в Гостомель на блокпосту стояли БМП и военные, которые сказали водителю возвращаться.
«Помню, как оглушило, а потом словно петарды начали стрелять со всех сторон по машине. Дети кричали, мы тоже. Мама трехлетнего мальчика, который был с нами, еще успела кому-то сказать в телефон: “Нас обстреливают, я люблю тебя”».
Артем в это время тоже звонил Лесе и в ответ слышал крики. Они с товарищем сразу же поехали искать родных, но россияне обстреляли и их машину. Пришлось возвращаться в Демидов.
Леся пыталась выбраться из машины, взять Киру, но почувствовала, что ее левая рука онемела. На месте пальцев была сплошная рана. Женщина взглянула на своих товарищей — головы у всех были склонены набок. В живых после обстрела остались двое детей и она. Тимура не задело, а Кире осколками ранило ножку.
«Я сидела на дороге и кричала: “Что же вы делаете?”»
«Я не смогла открыть дверь в машине со своей стороны. Попробовала с другой. Вытолкала Тимура и сама с Кирой вылезла. Мы ударились. У Киры — ссадины на голове. У Тимура — ободранная спина. Он бежит к машине и кричит: “Мама, мама!”. Я за ним, забираю, потому что багажник машины уже горит. Я сидела на дороге и кричала: “Что же вы делаете?”»
Лесяпонимала, что ей с детьми надо двигаться. Они пошли по той же дороге, по которой ехали с друзьями.
На встречу шла машина с людьми в сторону Гостомеля. Леся махала, чтобы они возвращались, потому что их могут обстрелять.
«Они проехали немного и вернулись, забрали нас. Мы сели с детьми в машину и просто начали плакать».
Эти люди забрали Лесю, Киру и Тимура к себе домой в Гавриловку, которая тоже была под обстрелами. Ночью благодаря волонтерам спасатели перевезли их в больницу в Бородянку.
«В больнице мне сразу отрезали один палец. Кире сделали снимки. В ножке были осколки, но никто ничего не делал. Сказали, что нужно наблюдать. Моя знакомая из Бородянки Инна согласилась забрать детей к себе, а на следующий день прийти с Кирой на повторный осмотр. Но из-за обстрелов они не смогли добраться до больницы».
Бородянку обстреливали очень сильно. В доме у Инны, где была десятимесячная раненая Кира, вылетели окна. Леся неделю провела в больнице вместе с местными жителями, которые потеряли свой дом.
Позже ей позвонил по телефону Артем и сказал, что их подругу Инну вместе с Кирой и Тимуром эвакуировали в Новую Буду. У Леси от этой новости началась паника. Благодаря волонтерам женщину перевезли к ним, оттуда в Коростышев, а там их с детьми забрали во львовскую больницу, где Лесе сделали несколько операций на руке.
Раны от осколков прошили стопу девочки насквозь
Во Львове врачи начали подробнее обследовать и лечить ножку Киры.
«Девочка попала к нам очень обессиленной. На рентгене мы увидели, что раны от осколков прошили стопу практически насквозь. Был отек, краснота. Ребенку было тяжело и больно наступать на ногу. Эти осколки не угрожают жизни ребенка. Однако необходимо следить, чтобы понять, не будут ли они инфицироваться, не присоединится ли какая-нибудь бактерия, которая перерастет в инфекцию стопы», — рассказывает детский врач-ортопед, травматолог Марьян Орач.
Такого же мнения был и лондонский врач, специализирующийся на военно-полевой хирургии. Львовские медики консультировались с ним, присылали информацию по обследованию, фотографии. Он подтвердил, что нет необходимости доставать осколки — организм Киры должен сам их побороть.
Пока Леся не восстановилась, заботы о дочери взял на себя Артем. Он верит, что девочка ничего не поняла и не запомнила из того страшного дня, 25 февраля.
- Поделиться: