Музыка (не) для всех. Почему нацотбор на «Евровидение» не понимали люди с нарушениями слуха

«Я не хочу осуждать девочку. Она старалась, как умела, но не подготовлена для такого уровня», — говорит Наталья о Екатерине Заботкиной, которая занималась адаптацией песен нацотбора на «Евровидение» на жестовом языке.

Почти прижимаясь к экрану ноутбука, женщина пыталась рассмотреть, что ей передают на шоу. Песен она не слышала. Как и для многих других людей с нарушениями слуха, для нее эта адаптация была непонятна.

То, как энергично работала Екатерина Заботкина во время шоу, отозвалось в украинских соцсетях. Пользователи в шутку предлагали отправить ее на конкурс в шведский город Мальме вместо артистов. Но не заставила себя ждать и критика: оказалось, что такой перевод оценили в основном те украинцы, которые и слышали текст, и видели его экспрессивную адаптацию. А вот люди с нарушениями слуха были не в восторге от такого решения организаторов.

Что именно было не так с жестовым исполнением песен на нацотборе и какие уроки следует извлечь из этой истории — в материале hromadske.

«Я обалдела: Дева Мария и Тереза шли голые?»

Наталья Адамюк — лингвистка и начальница отдела организационной и издательской работы исполнительного аппарата Украинского общества глухих.

Мы спросили у нее, почему работа Екатерины Заботкиной подверглась критике. Для этого вместе с Наталией еще раз пересмотрели номер победителей нацотбора — певиц Jerry Heil и alyona alyona.

Первое, на что обратила внимание эксперт, — расположение переводчиков в трансляции. Их было трудно разглядеть: изображение было маленьким, со слабым освещением. У женщины еще и не очень хорошее зрение, так что ей пришлось наклоняться к экрану, чтобы все увидеть.

Адамюк имела перед собой и текст песни. Там, в частности, есть такая строчка: «Босые, словно по лезвию, шли по земле». А вот переводчица Заботкина использовала жест, который означает не «босой», а «голый» — без одежды.

«Я обалдела: Дева Мария и Тереза шли голые? Эта песня показывает, что нужно достичь цели и построить свою собственную жизнь на примере Девы Марии и Матери Терезы. Этого (в адаптации — ред.) нет. Что они (артисты — ред.) хотели сказать, не было показано», — утверждает лингвистка.

Наталья также обратила внимание на то, что адаптацию звука «ууу», который исполняла Jerry Heil, сначала восприняла как содержание песни, а не передачу самой мелодии.

Наталья добавила, что у Екатерины Заботкиной есть желание показывать — и это хорошо. Впрочем, ей нужно еще учиться и учиться, уверена эксперт. Качественная адаптация песен на жестовом языке — работа даже более сложная, чем, собственно, перевод.

Переводчики ничего от себя добавлять не могут. Они лишь передают слова и эмоции от человека, который говорит. А когда речь идет об адаптации, нужен высокий уровень владения языком, чтобы передать свое понимание содержания песни, а не только его буквальный текст. Вопрос — насколько это будет правильным.

Лингвистка отмечает, что некоторые переводчики высшей профессиональной категории не решились бы приступать к адаптации на проектах таких масштабов. Это большая ответственность.

«Я очень открыта к критике»

Сама Екатерина Заботкина не скрывает, что является самоучкой. Импульс к изучению языка жестов у нее появился еще в подростковом возрасте. Делала это сама, с переводчиками, практиковала и с людьми с глухотой. Однако университетского образования по этой специальности нет.

Заботкина считает, что недоразумение вызвано несколькими причинами. Она также отметила минус небольшого размера вставки в углу экрана. Кроме того, при передаче собственного понимания смысла песни она исполняет один жест, который кто-то другой мог бы прочитать иначе. Потому и использовал бы для первичного слова другой вариант.

Екатерина говорит, что многие люди с нарушениями слуха советовали ей, какие жесты лучше использовать в определенных моментах. На вопрос о том, повлияет ли нынешняя критика на ее профессиональное развитие, переводчица ответила, что ее цель — не карьера, а популяризация жестового языка.

«Не считаю, что мой перевод — единственно верный. Я очень открыта к критике, обсуждению, потому что главная цель — популяризировать жестовый язык, показать украинскую музыку для большего количества людей», — рассказала Екатерина Заботкина журналистам hromadske.

В результате истории с нацотбором Екатерина поняла, что во время подготовки нужно советоваться с еще большим количеством людей: и переводчиками, и самими людьми с нарушениями слуха — чтобы собрать больше замечаний по поводу жестов и знать, какие лучше использовать для более качественной передачи истории.

Заботкина планирует улучшать навыки и больше практиковать их. Для нее адаптация песен на жестовом языке — возможность познакомить с украинской музыкой людей с нарушениями слуха.

«Теперь на жестовый язык все будут серьезно смотреть»

Наталья Адамюк пожелала Екатерине не сдаваться, но в то же время и признать ошибки: посмотреть на свое исполнение и понять, почему именно не все восприняли песню в ее адаптации. Однако эксперт подчеркнула, что ответственность на Заботкиной — частичная. Она лежит и на организаторах нацотбора.

«Если мы говорим, что нужно уважать людей с нарушениями слуха, то надо, пожалуй, не нарушать правило и принцип: без нас — ничего. Надо обратиться к нам самим», — заключает Наталья.

По ее словам, людей с нарушениями слуха не привлекли к этому отбору. Организаторы могли бы обратиться в Украинское общество глухих — там с радостью помогли бы. Кроме того, в УОГ есть специалисты, которые могут адаптировать песни. Если Екатерина обратится к обществу, ей точно не откажут в обучении.

В заключение Наталья выразила благодарность за внимание всей страны к проблемам людей с нарушениями слуха, пускай даже через нацотбор на «Евровидение». «Теперь все будут серьезно смотреть на жестовый язык», — сказала она.