«От боевых медиков Командование медицинских сил открестилось». Фронтовой врач о гнилых аптечках и «живительной водичке»

Аптечка боевого медика, способная спасти жизнь раненому бойцу, сейчас обойдется в 700 и более долларов: несколько сертифицированных турникетов, пульсометры, кровоостанавливающие средства и окклюзионные наклейки. Однако государство закрывает только самые дешевые позиции, в частности, бинты и жгуты — порой советских времен, которые попадают в руки уже заплесневевшими.

О том, какие еще проблемы есть с медицинским обеспечением и реально ли их решить на втором году полномасштабной войны, hromadske поговорило с Борисом Хмилевским — медицинским инструктором и боевым медиком, который с первого до последнего дня был на Майдане, а после него пошел воевать за Украину.

В соцсетях вы прямо обвиняете Командование медицинских сил ВСУ в небрежном обеспечении фронтовой медицины всем — от бинтов до жизненно необходимых средств, которые могут спасти жизнь раненому. Есть ли на сегодняшний день вообще какие-то преимущества во взаимодействии КМС и боевых медиков?

Плюсов в обеспечении боевых медиков вообще нет. Система завалена еще с начала полномасштабной войны и даже до нее, потому что Командование медицинских сил было создано как центральный орган, который должен был отвечать за обеспечение боевых медиков и всю медицинскую систему в Силах обороны еще в феврале 2020 года.

Через полтора года войны можно констатировать, что они не просто не справились со своим заданием, а даже не начали с ним работать. Но недавно среди военных медиков и инструкторов было условное коллективное согласие, что не время раздувать конфликт — мол, началась полномасштабная война, армия сильно увеличилась, поэтому КМС не успело отреагировать и всех всем обеспечить. Им решили дать время, чтобы эти вопросы привести в порядок.

Но через полтора года мы в той же ситуации, с которой и начинали - у боевых медиков ничего нет. И если в начале войны у нас были проблемы со всем (например, у нас не хватало формы, оружия, техники и т.д.), то сейчас мы видим, что эти проблемы решаются, а потребности фронтовой медицины — нет.

Насколько велики проблемы с обеспечением боевых медиков за полтора года войны? Что они еще получают от государства, а на что рассчитывать не стоит?

Обеспечение, получаемое медиками на фронте, зависит от этапа оказания помощи. Если мы говорим о боевых медиках, которые первыми оказывают помощь на поле боя, вывозят раненых оттуда, то от них Командование медицинских сил открестилось.

В КМС заявляют, что боевые медики — не их компетенция, поскольку те находятся в подразделениях и подчиняются командирам подразделений, поэтому КМС отказывается отвечать за их обеспечение. В то же время, КМС издает нормативные акты и пытается контролировать работу боевых медиков.

То же и с медицинской эвакуацией — обеспечение от КМС на этом этапе отсутствует. Государство не смогло за полтора года войны закупить ни одного необходимого во время медицинской эвакуации «внутрикостного доступа».

Когда люди теряют много крови, мы в некоторых ситуациях не можем подключиться к вене и начать вливать кровь или плазму через нее. Таких раненых следует подключать альтернативными методами. Для этого существует внутрикостный доступ, идентичный внутривенному. Он достаточно дорог — стоит от 100 долларов и больше, но без него невозможно работать.

И если мы говорим о любых дорогостоящих медицинских средствах, таких как турникеты, внутрикостные доступы, портативные аппараты УЗИ, системы для нагрева растворов для инфузий — такого КМС никогда не покупало. Есть случаи, когда это было передано как помощь от других стран, и распределением этих средств занимается Командование медицинских сил.

Какая-то поставка от КМС появляется только на этапе стабилизационных пунктов, куда поставляют очень дешевые штуки — например, физрастворы, системы, шприцы, вату, бинты и т.д. Но закупок действительно необходимых вещей все так же не происходит.

То есть прямо сейчас фронтовая медицина вынуждена спасать раненых защитников чудом и молитвами или усилиями волонтеров?

Обеспечение боевых медиков качественной тактической медициной просто легло на плечи волонтеров и благотворительных фондов, делающих это с первого дня вторжения. Но это не может длиться вечно или даже долго, потому что вся тактическая медицина стоит очень дорого.

Качественный турникет — 20-25 долларов, один внутрикостный доступ — более 100 долларов, один узловой турникет — 300-400 долларов. Все эти изделия в основном одноразовые и мы подходим к моменту, когда волонтеры уже не могут полностью удовлетворять эти потребности. Дальше будет только хуже.

Люди донатят все меньше и меньше, у них все больше ожиданий, что этим должно заниматься государство. Но лично я не верю, что при нынешнем руководстве КМС это изменится. Даже инвентаризация, которую сейчас проводят в батальонах и бригадах, чтобы проверить обеспечение медиков — это абсолютно ожидаемая хрень, от которой нельзя ожидать никакого улучшения.

Однако эта волна проверок началась после того, как медики обратили внимание на некачественные комплектующие в аптечках. В частности, речь шла о том, что турникеты, выданные Командованием медицинских сил, убивают воинов. Насколько ситуация с турникетами критична?

Все очень и очень плохо. Турникет – это один из самых убийственных предметов в аптечках и рюкзаках медиков, которые выдает Командование.

Вообще это не просто сдавливающая повязка, а высокотехнологичное медицинское изделие. Чтобы его разработать, компания потратила десятки лет на исследования. Мы знаем, что должно быть с конечностью через час, два, пять или двенадцать после наложения, как он будет работать на худых или полных людях, на женщинах и мужчинах, что произойдет, если его использовать в дождь, снег, жару.

Но сейчас в сферу обеспечения турникетами лезут люди, абсолютно ничего в этом не соображающие и думающие, что турникет — это штука, которая просто сжимает конечность и останавливает кровь. Если бы только в этом заключалась их функция — мы могли бы перевязать ее хоть проводом, хоть шнурком.

Но что будет с конечностью после того, как вы остановите кровотечение шнурком? Скорее всего, ее придется ампутировать. Задача турникета — создавать равномерное давление по всей конечности, и держать его в течение длительного времени, чтобы мы успели вывезти раненого с поля боя в ближайший стабилизационный пункт и он за это время не истек кровью, да еще и сохранил конечность.

И когда мы, боевые медики, говорим, что турникет некачественный — нам приносят сертификат и тыкают им в глаза! Но делают это из расчета, что никто не посмотрит, на что именно выдан сертификат. А сертификат свидетельствует, что турникет произведен, в том числе, из нетоксичного пластика. То есть пластик прошел сертификацию, а не турникет, который порвется или сломается в первые секунды и этим убьет раненого.

С другими комплектующими та же беда. Некачественные окклюзионные наклейки, например. Грубо говоря, ими заклеивают дыры в груди, чтобы человек мог продолжать дышать. Чтобы вы понимали, нормальные американские наклейки клеятся и на грязь, и на кровь, и на людей, у которых объемный волосяной покров. А китайские однодолларовые наклейки, которые есть в наших аптечках, просто не клеятся ни на что.

Мне такие случались на личном опыте, когда я работал на медэваке. И вот ситуация: у тебя время идет на секунды, ты тратишь его на открытие наклейки, ее обработку, прикладывание к раненому. И тут понимаешь, что он не работает. Приходится все это повторять снова, со следующей наклейкой, а каждое такое действие забирает у раненого под твоими руками шансы на выживание.

Поэтому чей-то сын умер исключительно из-за китайского турникета, чья жена умерла из-за некачественной системы медэвакуации — хотя мы могли бы их спасти, если бы не некачественные комплектующие.

У военнослужащих, не являющихся медиками, ситуация с аптечками такая же плохая?

Аптечки для наших бойцов — это то, благодаря чему вообще могут выжить на поле боя. Протоколы TCCC, по которым сейчас работает украинская тактическая медицина, основаны на идее, что медицинскую помощь раненому должен оказывать человек, который находится ближе всего к нему.

Например, когда мы говорим о критическом кровотечении (например при травматической ампутации конечности), у человека есть 40-45 секунд, прежде чем раненый потеряет сознание, и три минуты, прежде чем умрет от кровопотери. А если говорим о дыхании, то это вопрос 5-7 минут, чтобы решить проблему и довезти раненого в больницу, где ему помогут.

В окопе нет врачей и людей с медицинским образованием. Мы бы очень хотели открыть военный госпиталь на каждой огневой позиции, но это невозможно. Поэтому аптечки — это то, с чем будут бойцу оказывать помощь. Это вариант, как выжить, когда ты ранен.

Но те аптечки, которые попадают на поле боя от КМС закуплены ли они или переданы как гуманитарная помощь другими странами) имеют проблему: они очень некачественные. Сам комплект состоит прежде всего из советских бинтов и жгутов (которые должны уже поехать в музей истории). А почему? Потому что у нас нет стандартов качества.

Выходит, что проблемы с аптечками, рюкзаками боевых медиков и всеми комплектующими могут решить стандарты. Но в Украине на девятом году войны их до сих пор нет.

Нет и не будет, потому что разрабатывать их никто не хочет. У нас на сегодня утвержден только перечень комплектующих аптечки — еще в 2017 году, который имеет только список, что должно быть среди комплектующих. Однако вопрос качества этот список не контролирует.

Командование медицинских сил прекрасно знает об этой ситуации и сознательно ее игнорирует. Им неоднократно предлагали (в том числе и на Совете по вопросам Национальной безопасности и обороны) взять за основу протокол ТССС, а затем создавать собственный протокол. На это у Командования медицинских сил есть один ответ: они не могут так сделать, потому что их якобы обвинят в коррупции, потому что «это не отвечает интересам национальных производителей».

Одна из наиболее популярных тем для обсуждения, связанная с боевыми медиками, — это решение позволить им вливать кровь раненым на догоспитальном этапе, во время эвакуации с поля боя. Дискуссии продолжались несколько месяцев, в какой-то период Командование медицинских сил почти приняло решение о запрете — мол, потому что не все боевые медики имеют медицинское образование. В чем вообще заключалась проблема и решена ли она сегодня?

Проблема в том, что большинство наших раненых на поле боя умирают от кровопотерь. И страны, активно развивающие свою тактическую медицину (например, США) давно пришли к пониманию, что вливание чего-то кроме крови или компонентов не помогает.

Тот самый распространенный физраствор хорошо подходит для варки макарон, потому что это соленая вода, но очень плохо подходит, чтобы заместить им кровь. Также есть альтернатива в виде коллоидных растворов (растворы крахмала, желатина). Они тоже хорошо подходят для кулинарии, но плохо подходят для замены крови, потому что это не кровь.

Может, звучит очень странно, но людям, потерявшим кровь, нужно вливать кровь, чтобы спасти их. И все современные протоколы (например, ТССС, которыми мы пользуемся) рекомендуют вливать исключительно кровь или ее компоненты, и не рекомендуют вливать что-либо другое, потому что это неэффективно. У нас большое количество исследований, которые показывают, что люди, которым влили кровь догоспитально, имеют больше шансов на выживание.

Конечно, когда мы занимались этой темой, было огромное сопротивление от Командования медицинских сил. Сразу начались вопросы: «А как вы организуете кровь?», «А где вы ее будете хранить?», «А как вы ее будете вливать?», «А как будете учить этому людей?» и тому подобные. Но это была позиция не «Определим круг проблем и будем решать их», а «Есть проблемы, поэтому мы их не будем решать».

Главная проблема КМС состоит в том, что они не признают никакой проблемы с медициной в силах обороны. Мы можем дожать их в конкретных вопросах: сменить турникеты, улучшить аптечки, позволить вливать кровь, снять несколько должностных лиц и т.д. Но это не повлияет на ситуацию в целом, потому что второй год подряд в полях с медициной все очень плохо, а КМС отчитывается об успехах.

Несколько недель назад Анна Маляр, заместитель министра обороны Украины, анонсировала, что скоро будут внесены изменения и боевым медикам дадут возможность переливать кровь на догоспитальном этапе. Но после этого фронтовые врачи заметили, что нюансы с переливанием крови остаются. О каких именно нюансах идет речь?

Теперь есть вопросы, кто будет проводить курсы для боевых медиков, учить их переливать кровь, выдавать сертификаты. Есть еще непонимание того, как будет выглядеть эта система в целом.

Второй вопрос — как будет организовано снабжение кровью. Потому что мы постепенно приходим к тому, что подразделения начинают использовать хотя бы сухую плазму, которая лучше физраствора или коллоидных растворов.

Нас, боевых медиков, уже радует, что удалось пробить эту стену. Конечно, остается определенный перечень людей из медицинского сообщества, которые категорически против изменения системы, но это дискуссионный вопрос. Но главное — решение принято, разрешение на вливание крови есть. Ждем действий.