Под Киевом много руин, кто-то должен разбирать их: день с волонтерами в Мощуне

Стена из газобетонных блоков — как крепостное укрепление, которое нужно взять: 12 метров в длину и три в высоту. Мужчины и женщины цепочкой прижимаются к стене: ногами крепко упираются в землю, ладонями поднятых рук — в газобетон.

Ноги, спины, руки превратились в одну напряженную мышцу. Стена начинает шататься, вот побежали первые трещины, кто-то из ребят ободряюще выкрикивает: «Бл..!» И стена заваливается в противоположную сторону. Есть!

Местный житель Сергей Тютрин нервно затрагивает свое лицо: волонтеры общественной организации «Б-50» только что снесли последнюю уцелевшую стену его дома, разбитого российскими снарядами в селе Мощун под Киевом.

— Если бы не волонтеры, нам пришлось бы заплатить частной фирме за демонтаж не менее 200 тысяч гривен, — говорит Сергей. — Для нас это фантастическая сумма.

В феврале-марте 2022 года в деревне велись жестокие бои. По данным волонтеров, более 75% всех домов (более 2000 жилищ) в Мощуне были разрушены. Волонтеры «Б-50», чтобы помочь жителям села, запустили благотворительный проект «Восстановление в Гостомельской громаде».

— У большинства людей просто нет возможности самостоятельно расчистить руины и освободить от них свои дворы, — отмечает координатор проекта и юрист по специальности Руслан Габдулов. — Государство и местные власти пока ничем не могут им помочь, у них просто нет для этого необходимого ресурса. И вряд ли скоро будет. Поэтому люди обращаются к волонтерам. Мы за последний год расчистили в Киевской области более сотни дворов. Это мало, но мы работаем только по 1-3 дня в неделю.

Каждый кусок арматуры нужно вырывать вручную

В условленное время волонтеры собираются на выезде из Киева — некоторые из Борисполя, Обухова, Белой Церкви, даже Нежина. На первый взгляд — колонна дорогих автомобилей в субботу утром едет расслабляться. Кто бы догадался, что юристы, ученые, айтишники, менеджеры международных компаний, переводчики, отработав напряженную неделю, снова едут на работу.

В Мощуне координатор субботних работ Саша Тишура, ответственный работник одного из министерств, знакомит новеньких с правилами техники безопасности, разводит по локациям. Помощники переодеваются, разбирают инструмент — и с богом.

Дом у Сергея Тютрина был немаленький — 212 кв. м, строился на большую семью. Снаряды разбили второй этаж, Сергей тешился надеждой спасти хотя бы первый, но стало очевидным, что надо валить все.

Здесь все напоминает кинохронику столетней давности: нет ни бульдозера, ни грузовика, из достояний цивилизации — перфоратор, но он один на два десятка волонтеров. А значит, каждый кирпич, каждый кусок арматуры нужно вырывать вручную.

Денис Христенко, «в миру» высококлассный мастер по ремонту лодок, «крошит» стену перфоратором на мелкие обломки, другие помогают ему ломами: обломки должны быть настолько малы, чтобы их удобно было сгребать и выносить.

Часть женщин становятся в цепочку и, как когда-то брусчатку на Майдане, передают друг другу глыбы газобетона (блоки сначала кажутся довольно легкими, но чем дольше их таскаешь, тем больше они наливаются весом). Последняя в цепочке накладывает блоки в тачки. Аня Норинская, эйчар международной компании, грузит их, как кубики «Лего».

Даешь технику!

Мужчины толкают нагруженные обломками тачки в конец улицы — там возвышается огромная, как донбасский террикон, гора из того, что до войны было мощунскими домами. Сельсовет выделил под эти терриконы специальные места.

В апреле, когда отмечали годовщину деоккупации Мощуна и в село приезжал президент, главную улицу расчистили. Сейчас кто-то из пострадавших на свои деньги снимает для этого грузовики. Когда и кто ликвидирует свалку, неизвестно.

Свою тачку я тоже подвожу к террикону, но умело высыпать битые блоки не получается. Разгрузиться — целое искусство: нужно сделать так, чтобы не мешать напарникам и не травмировать свои ноги. Выручает Саша Трещов, он — сотрудник иностранной консалтинговой компании. Так в паре мы и работаем некоторое время.

— Я с понедельника по пятницу занят на работе, поэтому искал себе вариант волонтерства в выходные и чтобы была какая-то физическая активность, потому что у меня сидячая работа в офисе. Это уже моя седьмая или восьмая поездка. До Мощуна я только работал и платил налоги — а этого мало. Людей жалко, здесь есть семьи с детьми, у которых полностью разрушены дома, — рассказывает Саша.

Пыль выедает глаза. Рядом греется миниатюрная женщина, маленькая, как подросток, ярая, как оса. Ира Кух — юристка, занимается недвижимостью.

— Многие, с кем общались до войны, теперь не мои: не донатят на армию, не помогают, есть и те, кто за россию, — говорит Ирина. — А здесь у меня новый круг общения — единомышленники.

Таскать кирпич легче, чем слушать рассказы жителей Мощуна об их бедах. Они живут в вагончиках среди развалин. У многих даже лопат нет, чтобы хоть чуть-чуть расчистить двор. А здесь нужны и грузовики, и мотоблоки.

С рабочим инструментом и у самих добровольцев непросто. Лопаты, ведра, тачки частично покупают за деньги их общественной организации. Инвентарь закупает и Павел Кулинский. Он айтишник и предприниматель. А тут — ломает стены, возит тачки, по-дружески троллит свою подругу Юлю: ой, мол, пани из олигархического Козина соизволила сегодня поработать в Мощуне.

— Мне очень нравится этот проект, ведь все просто, без начальников и бюрократии: бери побольше, бросай подальше. Мы с ребятами и грузовик сюда пригоняли, и соляру для трактора доставали, когда потребность была насущной. Не я один, здесь все так — каждый помогает, чем может, — говорит Павел.

Подал заявку и встал в очередь

Мясо готово, волонтеры привычно сходятся на многообещающий запах. Пенсионерка Ирина Потемкина рассказывает, что отправляет сладости бойцам на фронт, но этого мало, поэтому она в Мощуне.

— Мне нравится, как в этом проекте организована работа: заходишь на сайт, регистрируешься на поездку, отмечаешь, с какой станции метро тебя забрать, — и к этой станции за тобой приедет волонтерская машина. А после работы тебя отвезут домой. Здесь всегда есть инструменты, средства защиты, координаторы распределяют людей на локации — мы приезжаем туда, где нас ждут.

Сегодня за организацию работы отвечает Саша Тишура. С папкой под мышкой он похож на колхозного счетовода из советских комедий. В папке листы, где записано, к кому волонтеры едут и какой примерно объем работы нужно выполнить.

— У нас система очень простая: жители Мощуна подают заявку в «Б-50», мы их ставим в очередь. Да, у нас есть очередь, потому что видите, сколько здесь в селе руин. Сергей и Оксана, например, заявку еще зимой подали. А потом осматриваем фронт работ: чем он больше, тем больше нужно волонтеров, инструментов. Определяем, сколько волонтеров приедет на своих автомобилях, распределяем по их машинам безлошадных. Работаем обычно до 16-17 часов, зимой — меньше. Наш проект хорош тем, что для участия в нем не нужно никакой специальной подготовки — разбирать завалы может каждый.

За одну субботу сделать все запланированное для мощунцев Оксаны и Сергея волонтеры не успели. Приедут в следующие выходные. Оксана благодарно прощается: слава богу, разбитое здание уже не будет мозолить душу.

Я сажусь в машину к Юле Горбасенко. Юля — предпринимательница и волонтерит на разборе завалов не впервые. Пытается ездить не только по субботам, но и в пятницу.

— Я вам скажу, что лучше летняя пыль, чем зимние морозы и дожди. Зимой очень тяжело было. Холодно, все замерзает в глыбу, надо ломами работать, потом киркой. Чай мгновенно остывал, чашки в снегу, согреться можно только работой, потому что не у всех хозяев вагончики во дворах были. Под снегом-дождем руки мокнут и сразу мерзнут, ноги коченеют.

Мы проезжаем мимо «Эпицентра» на столичных Берковцах. Автостоянка до отказа забита автомобилями.

— Если бы хоть малая часть этих людей хоть раз в неделю приехала в Мощун, мы бы закончили работу в этом селе, — вздыхает Юля. — Вы представляете, сколько таких сел в Киевской области, по всей Украине? Работы для всех полно.

Автор: Майя Орел