Похороны бойца, которые растянулись почти на три месяца

Ровно год назад, утром 26 марта 2023 года, разведчик Ярослав Мазник сообщил собратьям по рации, что он «трехсотый» и затих. Боец лежал в метрах 50 от украинских окопов в районе поселка Северное под Бахмутом. Но россияне били так шквально, что ребята из 24 ОМБР имени короля Даниила не могли его вынести. Сколько Ярослав еще прожил после ранения — уже никто никогда не узнает. Периодически собратья запускали над территорией дрона-разведчика и убеждались, что тело на месте. И тогда кто-то из них звонил во Львовскую область жене Ярослава, Ирине, и говорил: «Мы его видим, достать не можем». Так продолжалось почти три месяца!

«Я все эти месяцы просто не жила, — говорит Ирина. — Ежесекундно мозг раздражала одна-единственная мысль: "он там лежит, как его привезти домой?" Я ложилась с этим, я поднималась с этим, я с этим целый день ходила. Мне представлялось, как тело терзают животные, как оно разрывается от мины или снаряда. Я просто с ума сошла от этого».

А в Тернопольской области сходила с ума мама Ярослава.

«Мы с мужем все стремились ехать под Бахмут, чтобы самостоятельно вытащить Ярослава. Мы же родители, мы те 50 метров проползем и под обстрелами, потому что сколько может он там лежать! Но нам сказали, что никто нас туда не пропустит», — плачет, рассказывая Галина.

Лишь 15 июня 2023 года собратья смогли вытащить Ярослава. А пока дрон под Бахмутом фиксировал, как тело Славка мокло под дождями и выпекалось солнцем, Ирина должна была оформлять документы на Ярослава как на пропавшего без вести бойца. А после похорон, имея уже на руках уведомление о его гибели, женщина снова должна была заниматься документами — уже как вдова павшего в бою военнослужащего.

«Герои умирают и пачками умирают. Бессмертных нет. И надо людям, особенно тем, которые устали от войны, рассказывать о таких, как Слава, напоминать им, какой ценой их защищают. А ведь эту цену и семьи погибших платят. Надо же и о них помнить», — говорит собрат Ярослава, бывший сапер 24 бригады Петр Буряк.

Сегодня hromadske расскажет, по каким счетам в этой войне платили Ярослав и его семья.

«Никогда не подставит»

26 февраля 2022 года Ярослав сказал маме по телефону: «Все, я уже военный». Родные плакали, но что могли сделать? Точило их чувство вины перед Славком: во времена АТО не пустили его на фронт, как ни рвался, потому что Ира должна была родить старшую дочь. Так что в феврале мама только намекнула, мол, не спеши, сын, уже двое детей, не юноша, и работу имеешь хорошую. Но Ярослав тогда ответил: «Если бы все скрывались, кто будет моих детей защищать? Так быть не может. Если бы вы, мама, видели, сколько здесь ребят постарше — и все хотят воевать». И родные решили не плакать и не ссориться, а поддерживать выбор Ярослава. «Уже делали так, как он хотел, чтобы ему было немного легче», — вспоминает Галина.

Ярослав ушел на войну взрослым мужчиной, ему было почти сорок. И войну воспринимал по-взрослому: для него она была не романтичной историей, а тяжелым трудом. Херсонская область, Лисичанск, Попасная, Северодонецк, Соледар, Бахмут.

«Славко очень надежный был, его не нужно было в работе подгонять. Он понимал, что от его поступков не только непосредственно его жизнь зависит, но и жизнь всех, с кем он на задание ушел. Я со Славкой и в "серой зоне" работал, и на оккупированной территории, когда наша же артиллерия по нас била, а мы не имели права себя проявить. Я видел, как ему было страшно. Там страшно всем. Мы там все молились, кто как умел, потому что только надежда на Бога. Но Слава умел свой страх обуздать, где он там всегда деловитость, уверенность в работе, взвешенность. Я знал, что Слава в точности выполнит мой приказ, никогда не подставит», — говорит о Ярославе его бывший командир Михаил Бугай.

26 марта 2023 года на выполнение задания их ушло шестеро. Вернулись двое. Эти двое точно знают, что же произошло. Одного из них, Николая С., hromadske разыскало. Николай сказал, что говорить «о таком» по телефону он не будет. А потом написал, что еще год назад описал все эти события в служебном рапорте — читайте, мол, рапорт. Нам еще повезло: на звонки родственников Ярослава Николай вообще не реагирует.

Но что известно двум, рано или поздно становится известно и другим. Родные разговаривали с побратимами Ярослава, и вот как возникает картина того дня: наш дрон плохо обследовал территорию, на которую должна была отправляться разведгруппа, не заметил россиян, и когда разведчики зашли, враг просто их расстрелял. Возможно, речь шла о российской засаде. Ярослав прикрывал уход своей группы.

«У меня есть свидетельства бойцов, что Ярослав прикрывал собратьев — иначе, как бы двое остались живы? Но почему они его не вынесли? Слава же другим жизнь спасал, почему же его не спасли?» — спрашивает сестра Ярослава, Ольга.

Петр Буряк как раз является одним из тех, кому Славко спас жизнь. Когда в сентябре 2022 года машина с Петром взорвалась на противотанковой мини и сапер с оторванными ногами горел в той машине, Слава с Михаилом Бугаем вытащили его, хотя над ними летала вражеская СУшка, наложили турникеты и доставили к врачам своим транспортом.

«Я знаю, что разведчики, если они сегодня своего раненого или убитого не вытаскивают, то приходят за ним завтра. Ребята мне говорили, что за Славкой и другими бойцами из его группы собратья неоднократно выходили, но возвращались ни с чем, некоторые ранены. Ну не могли они до него добраться, хотя он совсем рядом был», — замечает Петр.

За Ярослава молились во всех церквях

«Как Славко и младший сын мой Иван пошли на войну, я каждый день ходила молиться за них в часовню. Вот накануне дня гибели Ярослав мне позвонил, когда я собиралась на молитву. Обрадовался, что я иду за него молиться, может, уже знал о своей задаче. Попросил, чтобы я пожелала ему ангела-хранителя. А 26 марта я молилась за здоровье сыновей, внуков, так мне на душе легко было, а он к тому времени уже мертв был», — рассказывает мама.

Жена Ирина еще с начала войны взяла с мужа обещание: каждый день присылай сообщение, что все хорошо. Вечером 25 марта Ярослав позвонил, о задании не сказал, хотя обычно предупреждал, что несколько дней не будет на связи. 26 марта Ирина, как всегда, написала мужчине «доброе утро». Сообщение не дошло. И днем тоже, и вечером. Женщина успокаивала себя тем, что на позиции просто нет связи. Но на следующий день написала собратьям. Те вечером ответили, что Ярослав погиб. И командир написал: выразил соболезнования и сообщил, что сейчас нет никакой возможности вынести тело.

Через несколько дней Ирина получила уведомление, что Ярослав пропал без вести. Обратилась в полицию, открыли уголовное производство. Старшая дочь провела тест на анализ ДНК. Искали Ярослава и среди пленных.

«В начале апреля дрон нашел тело Ярослава, командование говорило, что как только заберут тело, то напишут официальное уведомление о смерти. Но я еще надеялась, что произошла ошибка и муж жив. Я не знала, в какую сторону бросаться», — рассказывает Ирина.

И мама не верила в смерть Ярослава. Сын так хорошо улыбался ей с фотографий на столе — ну не мог он погибнуть, не мог наделать матери столько горя…

«Ежедневно все церкви в селе нашем, в Чорткове, Тернополе, даже во Львове молились "за счастливое возвращение сына Ярослава домой". Я в церкви говорила, что не может быть, что он не жив, потому что столько людей за него молится! И я себя убедила, что он жив. Все время словно в тумане каком-то было, пока Ира не сказала, что уже тело Ярослава на позиции», — вспоминает Галина.

…Ребята рассказали Ирине, что смогли таки оттеснить россиян и забрать тела Славка и еще троих разведчиков, погибших 26 марта. 18 июня старшая дочь Ярослава должна была идти на первое причастие. В этот день и привезли папу домой.

Во львовском морге черный мешок с телом Ярослава Ирине не открыли — мол, не стоит ей смотреть, лучше помнить мужа живым. Через пленку мешка Ирина смогла нащупать кисть Ярослава — так и попрощалась. Ей вынесли часы мужа, его цепочку, медальон с текстом 90-го псалма («Ибо ты, Господи, моя надежда»), который Ярослав носил на шее. Из Львова Ярослава увезли домой в Радехов.

В радеховском морге Ярослава привели в порядок — запах от остатков шел очень тяжелый. В Радехове Ирине мужчину тоже не показали. Слава богу, что работали над телом специалисты, лично знавшие Ярослава — подтвердили, что в мешке таки он.

Хоронили Ярослава в закрытом гробу.

«Я ему столько рубашек навышивала, он больше всего любил ту, что голубым вышита, она очень к глазам его голубым подходила. Так я попросила ему в гроб ее положить. Грех у меня перед сыном — не настояла, чтобы гроб открыли, не посмотрела в последнее прощание на него. Каким бы он ни был. Теперь что ж…» — говорит Галина.

В последний раз своего сына она видела, как тот приезжал в отпуск после сержантского тренинга в Латвии. Как раз к папе на день рождения попал — 5 марта, за три недели до гибели. Побывал день, и его отозвали в бригаду.

«Прощался с нами, прижал меня, папу, никогда он раньше так нас не прижимал. Может, предчувствовал», — вспоминает мама.

…Из Радехова тело повезли в село Жабинцы, что в Тернопольской областиу, где Ярослав родился и вырос. Маме хотелось, чтобы сын в родном доме хоть ночь пробыл, хоть часок. Оттуда снова в Радехов уже на кладбище.

«Я никому не жалюсь»

«Мы за те почти три месяца так измучились, уже просто хотелось наконец похоронить тело, чтобы уже наступил конец этому всему. Надеялась, как похороним, станет полегче. А оно стало еще труднее. Потому что я переживала, как тело доставить, как документы правильно оформить, ездила, звонила, искала — и пока это делала, Ярослав еще словно жив был, потому что все мои заботы вокруг него крутились. А похоронили — и все, пустота.

У меня жизнь перевернулась. Я сделалась очень черствым человеком. Когда люди жалуются на какие-то свои проблемы, мне их и слушать не хочется — разве это проблемы? Я сама никому не жалуюсь. Спросят, как дела — говорю, что хорошо. Но я и стала сильнее, потому что понимаю, что ни меня, ни детей теперь некому защитить, теперь я мужчина в семье. А раньше я была за мужем. Слава всегда говорил: "Мне хорошо то, что вам с девочками хорошо". Славины родители очень помогают. Мы каждый день на кладбище. Дочери знают, что папа здесь лежит. Я им говорю, что они должны ходить по миру с высоко поднятой головой, потому что папа их герой», — говорит Ирина.

Прошел год, а она еще ничего не трогала из вещей Ярослава. Ни те, что в шкафу были, ни те, что собратья из части прислали. Перебрала немного, потому что залежались, а ничего не отдала, не выбросила. Нет еще на это духа. Возможно, как пройдет годовщина. И памятником уже нужно заниматься. Вот съедутся на поминки родственники, собратья Ярослава — посоветуются. Год прошел — так быстро и так долго. Иногда семье кажется, что это был просто страшный сон, потому что если бы было наяву — как бы они все выдержали?

«Я так рада, что поговорила с вами, я о Ярославе говорила бы сутками, это такой милый был ребенок, такой преданный», — прощается с hromadske мама Галя.