Прифронтовые фермеры: работать, чтобы выжить

На крайней улице села Дача, расположенного по соседству с Горловским Зайцевым, жители есть только в одном доме. Это — семья Переверзевых, их шестеро в одном доме.

«Меня зовут Ира, а это — Артем, счастье моей жизни. Ради него и переехали из Горловки, побоялись оставаться. Покинули квартиру, дом, оставили все, что было нажито годами. С работы рассчитались», — представляется женщина в зеленом свитере и показывает на ребенка.

До войны, два года назад, Ирина, экономист по специальности, работала в офисе, жила в многоквартирном доме вместе с двухлетним сыном Артемом. От городской жизни отказалась с началом боевых действий в ее родной Горловке — вместе со всеми родственниками перебрались в бабушкину хату в Дачи, когда там было мирно.

Все сбережения вложили в хозяйство — купили коров и коз:
«Я завела хозяйство, посадили огород. И вот теперь едим свои овощи, доим молоко, выживаем как-то», — говорит Ирина.

Со временем коровы разродились, и сейчас у Переверзевых уже несколько десятков голов скота.
«Двадцать одна голова, вы представляете? Малых только перекормить — сколько на это нужно времени! И собак у меня много, и кошек, — все оставляли их, а я подобрала», — рассказывает мать Ирины Мария.

«Только грязь не снимайте», — переживает женщина, когда дочь заходит с поля домой в «хозяйственном» свитере. Мария недавно пережила инсульт, но несмотря на плохое состояние здоровья не позволяет себе сидеть без дела. Ежедневно печет пироги, отогревает сыр, возится скота наравне с другими, готовит консервации на зиму.
«Это первый год, как я вырастила «от семечки до баночки»,— хвастается Ирина. — Выживать-то надо. Вот сейчас, как говорится, бери больше, кидай дальше, отдыхай, пока летит...»
Кроме коров, начинающие фермеры держат также пятнадцать коз.

«Мы так просто не хотим — нам надо работать. Не сможешь работать — значит, все ...» — говорит Ира.

И тут же добавляет, что сейчас для семьи хозяйство великовато. Дохода с молока нет — жители Дачи и Зайцевого, хотя и живут на контролируемой украинскими военными территории, ограниченны  в передвижении — уехать могут только по пропускам, и собственного транспорта у них нет,  а автобусы здесь не ходят.

«Делаем сыр. Поим телят (молоком), так как вывезти некуда. И себе мы не отказываем, — горько улыбается брат Иры Саша. — Едим молочное, бывает, и смотреть на него тошно...»
Сыр, сметану, пирожки, консервацию фермеры часто раздают военным. Собственно военные — единственная связь с «цивилизацией» для Переверзевых. Когда заболел четырехлетний Артем, его лечили военные медики.
«Толковый парень», — говорит о ребенке военный врач Олег из «Медицинского корпуса».
«Ребенок ходил в садик, развивался а сейчас у него нет ни детей, ни общения, ни социума, — рассказывает о сыне Ирина. — Мы выезжали в Артемовск в сентябре прошлого года. Он на площадке увидел детей и побоялся к ним идти. Я говорю ему: Артемка, идем, погуляем, а он прячется за меня и говорит: «Не хочу». Я вижу, что он на контакт боится идти, развивается только благодаря мне. Я стараюсь заниматься с ним...»

Женщина показывает несколько потрепанных детских книг и журнал «Малятко». Все, что нашла еще со времен своего детства в бабушкином доме.

Артем играется всем, что найдет вокруг:
«Вот так сухостоя принесет мне, и уже становится веселее, жить хочется. Так и веришь в будущее», — говорит Ира, когда пасет коров с Артемом на небольшом поле. Уже во дворе Артем показывает другие свои игрушки: яма, а в ней — детское ведерко с лягушкой.

Идем дальше — Артем серьезно осматривает перевернутую сломанную машину, заглядывает под капот: «А на чем я теперь буду ездить?»

В доме мальчик стаскивает подушки с кровати. Родители говорят, что любит строить:
«Там дома бомбят, а он видел эти разрушения и очень больно для него это было, поэтому он все строит, говорит: там разрушили, а я вырасту и все восстановлю»
На вопрос, вернется семья в Горловку, когда кончится война, Ира отвечает однозначно:
«Если Горловка НЕ БУДЕТ украинской, я туда вряд ли вернусь. Мы ждем, пока вы Горловку освободите», — обращается уже к военным.

Сейчас она снова думает о переезде, ведь в прифронтовом селе нет ни условий для воспитания ребенка, ни безопасности. Ищут помощи и дом, лучше — в деревне:
«Я хочу, чтобы он в садик пошел, на кружок какой-то, общался со своими сверстниками. Развивался, как полноценный нормальный ребенок».
/Hromadske.Восток