ПУЛИ | цикл расследований «По следам революции»

История первая: стул

Высокий худощавый с русыми волосами Святослав Колесников ждет нас под мостиком в начале улицы Институтской. «Я сюда не могу ходить, трудно, может у меня сейчас начался ПТСР», — рассказывает Святослав о своих ощущениях, когда приходит на Майдан. Говорит, что в последнее время сюда старается не ходить.

Первый раз во время Революции Достоинства Колесников пришел на Майдан на следующий день после избиения тогдашней милицией студентов — 1 декабря 2013 года. Это был Марш Миллионов.

«Что нам дальше оставалось делать? Когда я не на Майдане говорил знакомым, что я вот на Майдане, они говорили: «Тихо, тихо, что ты говоришь?». А почему я не могу в своей стране говорить об этом? Если даже этого нельзя, то что же в этой стране вообще можно делать?».

Святослав — киевлянин, на Майдан в 2013-2014 году ходил в основном ночью. «У меня большая ответственность. Днем здесь были другие, днем здесь горячую фазу "Беркут" проводить не стал бы». В ночь с 18 на 19 февраля 2014 Колесников стоял возле памятника основателям Киева на Майдане Независимости.

«Где-то после 12:00 мостовую разбивали. Я разбивал об столбик на куски. Здесь валялась куча мостовой, — показывает он под ноги, где теперь заасфальтирована дорога в начале аллеи «Героев Небесной сотни», — и когда началось наступление, сюда понеслись два водомета. Я просто стоял здесь, и на меня несся водомет. Я едва отошел, чтобы он меня не раздавил».

В ночь на 20 февраля Святослав тоже был на Майдане. На рассвете планировал идти домой. Но началось движение «Беркута», они выстроились и начали отступать. Часть митингующих начала идти вверх по Институтской за ними. Колесников боялся, что этих протестующих окружат, они попадут в ловушку, и поэтому пошел следом.

«Оружия у меня не было. Не знаю, у кого было. В любом случае у "Беркута" оно была лучше. Я думал подняться здесь и увидел, как оттуда сносят тела. Мне кажется, что это был Богдан Илькив. Его несли несколько человек, и медик прижимал рану, мне кажется, что в правой ягодицы. Когда тело качалось, руки отходили, и из него шел фонтан крови. И потом я понял, что туда подниматься опасно. У меня не было ни щита, ничего. Я начал искать какие-то вещи, которые могут понадобиться, чтобы закрыться. Там в конце был обычный офисный стул с синей спинкой. Я его взял и начал подниматься».

Колесников оказался сверху на мостике — между Майданом и Октябрьским дворцом. Он прикрывал стулом мужчину, который нес ящик с коктейлями Молотова. В этот момент ему в руку что-то ударило.

«Сильный удар в руку, и я понял, что уже лежу, что меня подстрелили, что-то неладное. Я не видел откуда стреляют, потому планировал двигаться туда, откуда пришел. Поднялся и быстро пригнувшись начал бежать в огонь, чтобы его дым защитил меня, чтобы меня не было видно».

Ранение было несложное. К врачу Святослав с женой поехали через два дня. Тот сразу отправил Колесникова на рентген, который показал, что в руке — пуля.

Сначала Колесников думал, что в него стреляли из гостиницы «Украина». Несколько экспертиз не смогли установить, с какого именно автомата это сделали. Но в 2015-м экспертиза Харьковского научно-исследовательского института показала, что пуля из тела Колесникова схожа с пулей, выпущенной из автомата Калашникова номер 703087.

Еще в марте 2014 следователям на базе «Беркута» предоставили список автоматов и фамилий бойцов, за которым каждый из них был закреплен.

Сами автоматы похитили с базы сразу после 20 февраля 2014-го. Позже их нашли в озере на окраине Киева распиленными, номера на них тоже были стерты. Но в киевском главном управлении сохранилась гильзотека. В ней нашли отстрелянные пули и пометки — из автомата с каким номером каждая из них была выпущена. Пуля из гильзотеки с номером 703807 и пуля из тела Колесникова были идентичны. Автомат с этим номером был записан за снайпером-альпинистом «Беркута» — 24-летним Павлом Аброськиным. После выводов экспертов Колесников не сомневается, что в него стрелял именно Аброськин. И не из гостиницы «Украина», как ему казалось раньше, а из-за снежной баррикады. «Он был инструментом для кого-то, за деньги он это сделал, он обычный преступник», — говорит Колесников.

Павла Аброськина задержали на базе «Беркута» в Киеве в апреле 2014 года по подозрению в убийстве 48 и ранении еще 80 протестующих в составе группы людей 20 февраля 2014 на улице Институтской. В СИЗО он просидел пять с половиной лет. В ноябре 2016-го hromadske встретилось с Аброськиным. На тот момент суд по его делу длился уже почти два года. За это время он ни разу не дал показаний, хотя говорил, что хочет рассказать свою версию событий 20 февраля 2014-го, но сейчас «не время».

— Вы не убивали людей на Майдане?

— Я не убивал. Пуля, которую мне инкриминировали — Колесникова — это не моя пуля. У меня был не мой автомат.

— А вы не стреляли?

— Я не стрелял и не видел, кто стрелял.

За три часа разговора Аброськин так и не сказал нам, что именно он делал на Институтской. И даже не смог объяснить, был ли на его черной форме желтый скотч — маркировка группы людей, которая расстреливала митингующих.

Один из защитников беркутовцев в суде, Стефан Решко, на вопрос hromadske об экспертизе, указывающей на виновность Аброськина, ответил, что Колесников во время досудебного расследования и следственного эксперимента утверждал, что стреляли именно из гостиницы «Украина». А через два с половиной года на судебном заседании пытался изменить показания, указывая на другое направление вероятного выстрела — в сторону, где были люди с желтыми повязками. «Мотив изменения показаний Колесникова на поверхности: в случае доказанности ранения К. кем-то из обвиняемых он может получить 10 млн гривен возмещения материального ущерба, которые заявлены им по гражданскому иску». Также Решко прокомментировал сами экспертизы: «Согласно более десятка баллистических экспертиз, проведенных в течение 2014 года, пуля Колесникова не имеет отношения к пуле, выпущенной из служебного оружия ПМОН «Беркут». Одна из экспертиз от декабря 2015 года указывает на оружие Аброськина. Харьковская экспертиза объявлена судом, но критическому анализу сторон не подвергалась, а замечаний к ней много. Совокупность замечаний защиты не позволит суду принять «на вооружение» харьковскую экспертизу, поэтому эпизод Колесникова останется не раскрытым».

29 декабря 2019 года Павла Аброськина обменяли вместе с еще четырьмя уже бывшими работниками этого подразделения на украинских пленных в «ДНР» и «ЛНР». Ради такого обмена генеральный прокурор изменил группу прокуроров по делу на более лояльных. Они и попросили изменить обвиняемым меру пресечения с ареста на личное обязательство. Судья апелляционного суда ходатайство удовлетворил. На данный момент Аброськин так и не вернулся из «ДНР». Показаний в суде о своей версии событий 20 февраля 2014 года он до сих пор не дал.

«Наказать виновных, мне кажется, уже не удастся. Вся наша судебная система и руководство государства способствует тому, чтобы они ушли от наказания. Видимо, это из-за того, что для них это событие не является чем-то. Я не сомневаюсь, что про этих „беркутовцев“ напишут в РФ книги, и эти книги будут издавать здесь, и они будут осквернять историческую справедливость, память погибших», — говорит Колесников.

История вторая: мессенджер

«Подождите, я здесь хочу лампадку зажечь, ой, сыночек, где те спички?», — женщина в теплой черной шапке стоит возле каштана и роется в сумке. Над ее головой на дереве висит фото молодого улыбающегося парня с темными волосами. Это ее сын — Сергей Кемский. Женщину зовут Тамара Кемская. Стоим мы чуть выше Октябрьского дворца. «Как бы трудно не поднималась или от метро, или снизу, всегда это расстояние просто, знаете, пролетаю, и всегда у меня в глазах Сергей — где он здесь ходил».

Сергей Кемский приехал на Майдан 22 ноября 2013 года — на второй день после начала революции Достоинства. 18 февраля 2014 года он был легко ранен в нос, 20-го планировал ехать домой. Но когда началась стрельба, стал подниматься по Институтской за «Беркутом» — мимо цветочных часов и Октябрьского дворца. «Вот здесь, или затерлось уже, вот это место его убийства. Вижу, как здесь он идет и моментально падает, и уже здесь начинают его оттягивать за ноги», — Тамара показывает на затертый белый крестик на асфальте рядом с каштаном.

«На видео я вижу, как он упал — это первый выстрел был. Я вижу, как он схватился. Сначала был взмах руки — что ранение, что спасайте. В это время второй выстрел, и он начинает крутиться, кричат — это было страшное такое видение. А потом его поднимают под руки и ведут — значит, что он еще жив. И Николая Дзявульского (еще один протестующий, убитый на том же месте, что и Сергей Кемский — ред.), и Кемского буквально сразу занесли туда, в Октябрьский, и просто некому было их спасать — они умерли. В Сергея ни один важный орган не был задет, пуля в легком. Его можно было спасти. Он умер от потери крови».

Одна пуля пошла на вылет, другая осталась в теле. Ее по тому же принципу, что и с Колесниковым, идентифицировали с помощью гильзотеки. Экспертиза показала, что пуля из тела Кемского была идентичной пуле, выпущенной из автомата под номером 792786.

Чтобы мы создавали больше важных материалов для вас, поддержите hromadske на Спильнокоште. Любая помощь имеет большое значение.

Пулями из этого же автомата ранили протестующих Бонюка, Корольчука и Ковальчука. И убили Николая Дзявульского.

Этот автомат закрепили за бойцом киевского спецподразделения «Беркут» Владимиром Тригубцем в 2012 году.

Он был на Майдане, но в событиях 20 февраля, в отличие от его автомата, не участвовал. Во всяком случае следствие этого не установило. В России в том же году он получил гражданство и устроился в ОМОН.

Украинская генеральная прокуратура объявила его и еще 17 «беркутовцев» киевского полка в международный розыск. Но Интерпол отказался включать их в списки, потому что до сих пор считает дело Майдана политическим.

«Если оно будет доказано, я не знаю, как они дальше будут жить — эти убийцы. А то, что оно будет доказано — я уверена. Мне важно знать не так, кто стрелял, а кто давал такие указания», — говорит Тамара Кемская.

«Вы знаете, я в течение шести лет пишу ему сообщения на его странице. Пишу ему такие коротенькие письма. И сегодня писала, пишу: чего же ты ко мне во сне не приходишь?» .

История третья: левша

Зоя Кузьменко встречает hromadske в своей квартире в Виннице. Стол в гостиной заставлен фотографиями ее сына — Максима Шимко, и мужа — Николая Шимко.

«Он был и на языковом Майдане, и на налоговом — на разных. Максима поразило то 30 число (30 ноября 2013 года — ред.), когда избили студентов, а Максим сказал, что детей нельзя бить. Он сразу поехал на Майдан, записался в четвертую сотню, потому что он был казаком. Звонит мне и говорит: „Ты бы видела, мама, какие там люди, там дамы в норковых шубах разбивают мостовую. Люди вышли, потому что нельзя терпеть ложь“», — объясняет Зоя.

18 февраля 2014 года у Николая Шимко был день рождения. Максим был дома, и должен был вернуться на дежурство на Майдан аж 22 февраля. Но пока семья сидела за праздничным ужином в Виннице, на Майдане разгоняли протестующих. Максим уехал в этот вечер в Киев. «Мы просто в другой комнате были, а Павлик (младший сын Зои Кузьменко — ред.) сидел перед компьютером, и слышу: так кричит, что едва дом не взорвался».

Максим Шимко умер в 9 часов 7 минут 20 февраля 2014 года. В его теле было три огнестрельных ранения — все в шею.

«Отец пошел на опознание, и когда вышел — замолчал, и молчал полгода. Если ему что-то нужно было — он просто показывал мне. И его эта депрессия съела, он не мог выйти из нее».

Одна из трех пуль осталась в теле Максима Шимко. Ее удалось идентифицировать. Сгласно заключению экспертов, она была идентична пуле, выпущенной из автомата под номером ГУ3557.

Этот автомат был закреплен за Сергеем Зинченко — снайпером-водителем киевского спецподразделения «Беркут».

«Я сначала думала, что это Садовник убил моего ребенка, потому что у него нет кисти руки (Дмитрий Садовник, бывший командр роты киевского спецподразделения „Беркут“, у него есть дефект правой руки — ред.). Выяснилось, что убил левша — а Зинченко левша. Сначала он говорил, что он водитель, что он не стрелял. Но стрелял, причем стрелял очень метко, потому что шанса на жизнь у моего ребенка не было. И я его спрашивала: „Какое ты имел право не дать моему ребенку шанс на жизнь?“. Он молчал».

Зинченко вместе с Аброськиным задержали в апреле 2014 года на базе «Беркута». Он также отсидел в СИЗО пять с половиной лет. Никаких показаний так и не дал. В декабре 2019-го его также обменяли на пленных в «ДНР» и «ЛНР» украинцев.

«Для меня важно увидеть убийцу моего ребенка, и важно посмотреть ему в глаза. Мы приехали впервые с мужем на суд свидетельствовать, и я увидела, что они не покаялись. И им было безразлично, что перед ними родители убитых. Они молчали до последнего дня, пока их не отпустили».

Адвокат Зинченко Игорь Варфоломеев на вопрос о данных экспертиз и о совпадении пуль сказал hromadske ждать. «Мы еще не вышли на ту стадию судебного разбирательства, когда можно и нужно освещать такие очень сложные, противоречивые, но крайне важные вопросы. В суде вы и все, кому это интересно, все обязательно услышите, и уже достаточно скоро. Зинченко не причастен к смерти Шимко. И как раз относительно этого мы приведем свои доводы, которые есть в материалах дела и уже исследовались в суде».

С Зоей Кузьменко и ее младшим сыном Павлом мы едем на кладбище. Рядом с могилой Максима Шимко — могила его отца Николая. Он так и не вышел из депрессии после убийства сына и умер в ноябре 2018 года.

Павел подкуривает сигарету и кладет ее в специальную тарелочку на могиле брата. «Павлик не курит, а Макс курил, поэтому мы ему всегда сигарету здесь зажигаем», — говорит Зоя.

P.S. Эксперты харьковского исследовательского института в целом смогли идентифицировать 29 пуль в телах убитых и раненых 20 февраля 2014 года на Институтской. Эти пули, согласно выводам экспертов-баллистов, были выпущены из автоматов 14-ти «беркутовцев» киевского спецподразделения. Другие пули или прошли на вылет, или были слишком сильно повреждены, чтобы их можно было идентифицировать.

Восьмого февраля этого года двое бывших беркутовцев Александр Маринченко и Сергей Тамтура вернулись после обмена в Киев. Обвиняемые в расстрелах на Институтской считают себя невиновными и хотят добиться справедливости в суде. Доказательств того, что кто-то из них двоих убил или ранил кого-то в тот день на Институтской — нет.

Экс-заместитель командира киевского «Беркута» Олег Янишевский и бывшие его подчиненные Павел Аброськин и Сергей Зинченко после обмена из «ДНР» до сих пор не вернулись. Как и 18 других бойцов этого же подразделения, которые до сих пор не вернулись из России, куда они сбежали и где получили гражданство. Адвокаты, защищающие «Беркут» в суде, уверяют hromadske, что будут делать все возможное для возвращения «ребят домой».