Сепаратизм или предвыборная технология? Действительно ли регионы Великобритании стремятся к независимости

Выборы в Великобритании 12 декабря уже успели окрестить решающими для судьбы страны. И неудивительно: ведь именно от них будет зависеть ее членство в Европейском Союзе.

Вопрос о Brexit расколол страну — и, кажется, не только идеологически или партийно, но и территориально. Накануне выборов региональные политические силы все более категорично говорили о провозглашении независимости — не только в традиционно свободолюбивой Шотландии, но даже в наиболее тесно связанном с Лондоном Уэльсе.

Что стоит за изменением риторики региональных политических сил? И насколько реальны их планы выйти из состава Соединенного Королевства?

Шотландия: попытка номер два

«Время для Шотландии выбрать собственное будущее. Время для Шотландии стать независимой страной. Независимой страной, которая будет лучшим другом и членом семьи для своих соседей на Британских островах, по всей Европе и по всему миру».

Это слова премьера Шотландии Никола Старджен на акции за независимость региона 2 ноября этого года. Это первое подобное ее выступление с 2014 года, когда шотландцы уже хотели провозгласить независимость, но на референдуме с преимуществом в 10 процентов победили противники отделения.

Чем можно объяснить это ее выступление? Прежде всего — большой вероятностью окончательного выхода Великобритании из ЕС, против чего выступает большинство шотландцев.

По данным последних опросов, на выборах 12 декабря консерваторы во главе с действующим премьером Борисом Джонсоном одержат победу — а некоторые рейтинги пророчат им пусть и с небольшим перевесом, но абсолютное большинство. Они против как сохранения британского членства в ЕС, так и второго референдума за независимость Шотландии.

Первый референдум был проведен на основе так называемых Эдинбургских договоренностей 2012 года — до этого вопрос о независимости Шотландии не мог подниматься на региональном уровне. Согласно договоренностям, право проводить референдум о независимости шотландцам предоставляет правительство Великобритании. И хотя правительство Шотландии никогда прямо не признавало этот факт, оно вряд ли пойдет против него, утверждают аналитики британского Института управления.

В поисках возможных политических союзников Старджен предложила альянс Лейбористской партии во главе с Джереми Корбином — она сейчас занимает второе место в рейтингах. В обмен на коалицию в британском парламенте (а возглавляемая ею Шотландская национальная партия сейчас имеет третью по величине фракцию) Старджен просила Корбина поддержать проведение референдума о независимости в Шотландии в 2020 году.

Определенные основания надеяться на согласие Корбина у первого министра Шотландии были — в 2018 году лидер лейбористов заявил, что не исключает идеи проведения второго референдума. Но после того Корбин заявил: «Никакого референдума во время первого срока лейбористского правительства не будет, поскольку, как я считаю, нам следует полностью сосредоточиться на вопросе инвестиций в Шотландию».

Неизвестно, что именно побудило лидера Лейбористской партии к такому заявлению: то ли обвинения Бориса Джонсона в потакании шотландскому сепаратизму и тайной сделке с Старджен, то ли низкая общественная поддержка идеи второго референдума в Великобритании в целом.

Сейчас общественное мнение в Шотландии о независимости, если верить последним социологическим опросам, напрямую связано с вопросом членства в ЕС: в случае отмены Brexit большинство шотландцев будет тяготеть к пребыванию в пределах Соединенного Королевства, и наоборот. Британский политолог Джон Кертис отмечает, что между проевропейскими настроениями в Шотландии и ее стремлением к независимости действительно существует связь.

Впрочем, поддержка сепаратистских настроений в Шотландии несколько упала по сравнению с октябрем, когда были объявлены досрочные выборы. А позиция двух ведущих партий — консерваторов и лейбористов — делает второй референдум пока бесперспективным делом. Кажется, это понимают и в Шотландской национальной партии: там смягчили свою риторику о независимости формулировкой «Шотландия должна взять свое будущее в свои руки» на агитационных листовках. Ведь если Brexit действительно состоится, проще иметь рычаг давления на правительство для сохранения тесного сотрудничества региона с ЕС, чем пытаться достичь заведомо невозможного референдума.

Северная Ирландия: мир и воссоединение

Шотландия является единственным регионом Великобритании, где референдум о независимости уже проводили — и регионом с наибольшим уровнем самоуправления. Ограниченный, хотя и меньший, чем у Шотландии, суверенитет есть и у Северной Ирландии — частично как результат большого политического компромисса, который положил конец кровопролитию в регионе в 1998 году.

И если шотландцы стремятся создать самоуправляемое государство, то северные ирландцы свое будущее за пределами Соединенного Королевства видят разве что в пределах другой страны — Ирландии. Brexit грозит прекращению свободного приграничного движения на острове Ирландия. Это следствие одновременного пребывания Ирландии и Соединенного Королевства в пределах ЕС способствовало прекращению религиозного конфликта в Северной Ирландии.

Согласно Соглашению Страстной пятницы 1998 года, Северная Ирландия может воссоединиться с Ирландией только в результате референдума. Но дело в том, что, согласно тому же соглашению, объявить такой референдум имеет право только министр правительства Великобритании по вопросам Северной Ирландии — сейчас на такое рассчитывать не приходится.

Еще одна причина, почему голосование за выход региона из состава Соединенного Королевства маловероятно, кроется в политической конъюнктуре. В местном парламенте Северной Ирландии, Стормонте количество депутатов, которые определяют себя как юнионисты и как националисты, почти одинаково. К числу первых относится и Демократическая юнионистская партия, которая до недавнего времени была в правящей коалиции с консерваторами и влияла на политику Лондона в отношении Brexit.

Если выход Великобритании из ЕС все-таки произойдет, северные ирландцы будут колебаться между двумя альтернативами: либо остаться в составе Соединенного Королевства, либо выйти из него и войти в состав Ирландии. Оба варианта имеют примерно одинаковую поддержку населения. Но более половины опрошенных в Северной Ирландии, в том числе и каждый пятый юнионист, также считает, что Brexit может стать основанием для воссоединения с Ирландией.

Кроме того, не так давно ирландский премьер Лео Варадкар говорил о фактической готовности к такому сценарию развития событий. «Ирония в том, что одна из вещей, которая действительно может подорвать союз Соединенного Королевства — это жесткий Brexit», — заявил он в июле этого года.

Уэльс: только предвыборный лозунг?

«Именно мы, валлийский народ — ключ к будущему этой нации... независимого Уэльса», — так лидер местной партии «Plaid Cymru» Адам Прайс объявил о начале предвыборной кампании.

Тема независимости Уэльса, казалось бы, вообще не должна была возникнуть. Общественная поддержка выхода из состава Соединенного Королевства среди валлийцев составляет не более 30%. А сама «Plaid Cymru» на выборах 2017 года получила лишь десятую часть мест в Уэльсе. Более того, партия в своей программе критикует центральное правительство, но не упоминает прямо о независимости. Зачем тогда Прайсу было говорить о «независимом Уэльсе»?

В отличие от Шотландии и Северной Ирландии, у Уэльса сейчас нет достаточных оснований и условий для постановки вопроса о независимости перед Лондоном. И дело не только в общественном мнении.

Во-первых, экономически Уэльс более зависим от Англии, чем остальные регионы Соединенного Королевства. Разрыв между доходами и расходами местного правительства больше, чем в других британских регионах.

Во-вторых, у валлийцев нет весомого политического аргумента для проведения кампании за независимость. В Шотландии это несогласие с решением 2016 года о Brexit, в Северной Ирландии к этому добавляется и непростое историческое наследие региона. А валлийцы на референдуме 2016 года дали почти 53% за выход из Европейского Союза.

Мы существуем благодаря вам! Поддержите независимую журналистику — поддержите нас на платформе Спільнокошт и присоединяйтесь к сообществу Друзей hromadske.

И в-третьих, сейчас у Уэльса нет собственной мощной региональной политической партии, вроде шотландских националистов или североирландских «Шинн Фейн», которая выступала бы двигателем кампании за независимость. Большинство мест в парламенте Уэльса занимают местные лейбористы, аих политические заявления пока не заходили дальше рассмотрения вариантов расширения автономии.

Однако вопрос независимости Уэльса «уже не находится на задворках политических дискуссий», считает исследователь Кардиффского университета Джек Ларнер.

«Те, кто интересуются политикой Уэльса, должны быть готовыми к волне аналогий с драконом (дракон изображен на флаге Уэльса — ред.), который пробудится в ближайшие месяцы», — добавляет он.

Тот факт, что лидер «Plaid Cymru» публично высказал мнение о возможном проведении референдума за независимость до 2030 года, указывает, что для него это скорее средство политической риторики, говорит политический аналитик ВВС Фелисити Эванс. Она добавляет: месседж о независимом Уэльсе — это попытка сплотить сторонников партии и показать новую возможность «вернуть себе контроль», отличную от Brexit.