Смерть, похороны, еще одни похороны и вечная жизнь Тараса Шевченко

Как 160 лет назад умер Тарас Шевченко, как его хоронили в первый, второй и будут ли хоронить еще и в третий раз? 

hromadske публикует текст проекта «Амнезия».

Свой последний день рождения Тарас Григорьевич провел в постели, страдая от водянки. К нему приходили друзья, зачитывали праздничные телеграммы («Полтавчане поздравляют с днем рождения и просят: грянь, батько, орел сизый»), но Шевченко лишь просил еще опиума и постоянно переспрашивал, когда приедет врач.

Врач не помог. Ночью состояние ухудшилось, Шевченко уже не мог даже лежать; сидел, стонал, гасил и вновь зажигал свечу.

На рассвете немного отпустило. Шевченко выпил стакан сливок, попросил слугу заварить чай и убрать в спальне; спустился в мастерскую, охнул и упал замертво.

Его смерть была трагедией, но далеко не сюрпризом. В последние годы у Тараса Григорьевича был целый букет болячек. Сначала привезенный из ссылки ревматизм, который перерос в порок сердца; затем полиартрит и цирроз печени, а под конец еще и водянка. Осенью 1860-го стало совсем плохо, почти всю зиму Шевченко не выходил из своей маленькой душной комнаты.

Похороны в Петербурге

Друзья Шевченко хорошо знали о его желании вернуться в родную Украину, пусть даже в гробу. Сомнений не было: Тараса надо хоронить на родине.

Однако такой проект требовал серьезной подготовки и денег, поэтому тело поэта временно похоронили в Петербурге на Смоленском кладбище. В уголке, куда сам Шевченко нередко наведывался и даже делал там зарисовки.

На панихиду набился полный храм. Было много знаменитостей: Костомаров, Чубинский, Лесков, Кулиш и другие.

Очевидцы вспоминают, что было зачитано с десяток торжественных речей, и еще пара уже на кладбище под мокрым снегом. В толпе терся неизвестный господин с папкой литографических портретов покойного; его торговля шла довольно бойко.

Многие посетители оторвали от траурного венка по несколько листочков на память. Позже, уже во время путешествия гроба в Канев, фанаты Шевченко будут не столь скромны — толпа будет буквально рвать венки на части.

Через пару недель в Петербурге в честь Шевченко устроили концерт (или, скорее, что-то вроде «квартирника») с украинскими народными песнями.

Само путешествие тела в Украину началась 8 мая. Организацией занялись Григорий Честаховский и Михаил Лазаревский.

Перезахоронение в Каневе

«Что же это ты, отец Тарас, отъезжаешь на Украину без красной китайки, заслуги казацкой? Чем же ниже ты от казацких рыцарей? Ни один вольный казак не сходил с сего мира без сей последней чести», — сказал Пантелеймон Кулиш и покрыл свежевыкопанный гроб красной китайкой.

Ткань быстро потемнела под дождем. Погода в тот день была еще хуже, чем на похоронах.

Гроб установили на черные дроги (это такая тележка без кузова, постамент с колесами), и печальная процессия двинулась на юг.

Последнее путешествие Тараса Григорьевича продолжалось две недели и было похожим на гастроли рок-звезды. Москва, Тула, Орел, Глухов, Батурин, Нежин: в каждом населенном пункте, где они останавливались, стекались гимназисты, интеллигенция и просто зеваки. Везде служили панихиды, иногда даже по два-три раза. В Орле гроб встречал полковой хор, гремел похоронный марш, сочиненный капельмейстером по мотивам песни «Не ходи Грицю на вечорниці».

Наконец прах Шевченко прибыл в Киев, где его уже ждали родственники и, опять-таки, толпы пламенных студентов.

Здесь оказалось, что мысли о месте для захоронения у близких Шевченко расходятся. Многие предлагали именно Киев — например, на кладбище Выдубицкого монастыря, в компании генералов, купцов и других «мажоров». Также озвучивали идею вырыть могилу на Щекавице и поставить там огромный дубовый крест (так паломники, которые идут из-за Днепра, будут видеть Шевченко, а сам Шевченко будет видеть Днепр).

Названный брат Варфоломей выбрал второй вариант и даже купил крест и могилу на Щекавице. Но Честаховский заверил его, что сам Шевченко выразил свое последнее желание абсолютно четко: хоронить в Каневе. Что, в общем-то, не совсем правда: никакого завещания у покойного не было, петербургские организаторы перезахоронения с ним в последние минуты не сидели, а самого Шевченко перед смертью больше интересовал опиум.

Так или иначе, Варфоломей отступил. Канев так Канев.

Сначала процессия задержалась на день в Никольской Слободке. Местные фанаты хотели везти гроб прямо через центр Киева в университетскую церковь, не дожидаясь никаких разрешений. Но на столь смелый шаг не решились.

Местные власти вообще сильно напрягались из-за этих странных и не в меру шумных похорон.В конце концов договорились отслужить панихиду в церкви Рождества Христова (это та, что на Почтовой площади) — но без речей и собраний в центре.

Гроб понесли через Цепной мост (там, где сейчас мост Метро) и дальше по набережной. Постоянно останавливались, чтобы послушать очередной спич или что-нибудь спеть (киевские студенты даже наняли музыкантов). У самой церкви их уже ждала многотысячная толпа. Речи закончились, но петь продолжали. Во время панихиды к гробу протиснулась неизвестная женщина и молча положила терновый венец.

Путешествие продолжилось на пароходе по Днепру. В том году было большое наводнение, поэтому пароход не смог нормально пристать к берегу в Каневе — остановился на почтительном расстоянии. Как снести свинцовый гроб на берег? Пробовали на руках, но сразу поняли, что это плохая идея: идти пришлось по пояс в воде, еще и по неуверенному топкому дну. Маленький баркас не выдержал бы веса, а большой сел бы на мель.

Справились с помощью обычной телеги, в которую вместо лошадей впряглись люди. Шевченко наконец оказался на родной земле.

Шевченко отнесли в церковь, где он пробыл еще три дня, прежде чем спуститься под землю. Григорий Честаховский и Варфоломей Шевченко снова начали спорить о месте для могилы, и Варфоломей вновь отступил. Выбрали тихое место на горе, подальше от церкви и человеческих глаз.

На третий день (22 мая по новому стилю) протоиерей отслужил заупокойную обедню. Из близлежащих сел сходились люди. Далеко не все понимали, что это за важный господин отправляется на тот свет, но Честаховский с радостью проповедовал величие отца Тараса всем желающим.

«Так вот чего народ вокруг меня ходил роем: ему хотелось слова, а я не скупился на этот товар, — пишет Честаховский в одном из писем. — Милые каневские девушки везли отца Украины добрых верст восемь или даже все десять, надо было далеко, далеко кругом объезжать лесом. Которые девушки не имели возможности приникнуть к Кобзаревому возу, бросились в лес, — и давай ломать ветви и устилать дорогу Кобзарю. Когда везли, впереди всей процессии несли портрет Кобзаря, и весь народ от мала до велика видели, какой он был живым».

«Опустили белое тело в гроб, и начал народ расходится, — продолжает Честаховский. — Потом мы поужинали и разошлись, а Некоторые остались ночевать на Тарасовой горе, и всю ночь горел костер, словно гайдамаки ночевали в лесу со свячеными ножами».

Вечная жизнь

«В предместье Канева есть один артист. Одни называют его Грицем, другие говорят, что Гриц есть старый, воскресший после 16 лет смерти крестьянин, — читаем в записке одного чиновника за 15 июля 1861 года, адресованной князю Лобанову-Ростовскому. — Главное пребывание [он] имеет на могиле Шевченко и ходит по окрестным селениям».

Этим «зомби»-Грицем был уже упомянутый художник Честаховский. Он действительно остался в Каневе и активно сеял смуту — по крайней мере, если верить нескольким десяткам рапортов и писем, которые написали испуганные чиновники и мелкие силовики в течение лета 1861-го.

Гриц ходил в «странной» народной одежде; собирал на могиле Шевченко националистические тусовки; раздавал крестьянам брошюры Шевченко и Кулиша (особенно хорошо заходили экстремистские отрывки из «Гайдамаков»); агитировал за восстание и освобождение Малороссии; проповедовал воскресение Тараса Григорьевича.

Поговаривали, что под его руководством в Канев привезли несколько ящиков холодного оружия. Ходили слухи, что крестьяне жаждут насилия и готовят кровавую «Тарасову ночь».

На фоне всего этого Шевченко моментально стал мистической фигурой. В одном из секретных рапортов читаем, что в народе активно ходят легенды о чудодейственной силе мертвого поэта. Например, одна женщина помолилась на Шевченко, и ее искалеченный сын сразу выздоровел.

Трудно понять, где в этих рапортах правда, а где преувеличенный страх перед народным бунтом (второго, кажется, все-таки больше). Во всяком случае, ближе к концу лета в Канев подвезли несколько тысяч военных, а Честаховского взяли под пристальный надзор (однако не арестовали за недостатком улик). Впоследствии его следы теряются.

«Тарасова ночь» не состоялась, но могила Шевченко стала без преувеличения культовым местом.

В 1930-х прах Тараса Григорьевича снова потревожили, на этот раз уже советские могильщики. Коммунисты очень любили поэта-революционера и активно занимались его канонизацией. Новый огромный мемориальный комплекс с помпой открыли в 1939-м.

И вот прошло уже более полутора веков со дня смерти, а призрак Шевченко продолжает бродить по Украине, и тело его продолжает переворачиваться в свинцовом гробу, и нет покоя великому Кобзарю. Возможно, стоит снова похоронить Тараса Григорьевича, чтобы душа его наконец успокоилась. С третьего раза должно получиться.

Автор: Назар Шешуряк