Спать, есть, наводить красоту. Ветеранский бизнес как лекарство от войны

На боковой улице в Старых Петровцах тихо и солнечно. Вокруг — ни души. Полосатый кот лениво перебирается через забор, усиливая эффект сонного царства. Только в одном дворе заметны признаки жизни. Высокий мужчина с черной бородой открывает большой замок на двери, за которыми — «цех снов».

«Цех — это громко сказано, — смеется. — Здесь был старый сарай, дом принадлежал моим деду и бабке. Выгребли все и работаем».

Человек с черной бородой — ветеран российско-украинской войны Вячеслав Правдивый. Сейчас он специалист по качественному сну: мастерит кровати.

В сарае холодно, тускло и пахнет деревом. Большие и малые деревянные бруски заполняют немалую часть помещения. Вячеслав включает станок, прикладывает к ножу кусок будущей кровати — и комната наполняется резким шумом и насыщенным ароматом свежих опилок.

Из разведчиков — в мастера по дереву

В двухтысячном году, когда Вячеслав Правдивый окончил Киевский военный институт, он и представить не мог себя у деревообрабатывающего станка. Однако с армией будущее тоже не связал. Потому что не понимал, как прожить на зарплату офицера. Он организовал строительный бизнес и неплохо зарабатывал. Но в 2014-м выбор за него сделала война: Вячеслав пошел в военкомат. Трижды его отправляли домой. И только через год отправили на фронт.

«Как бы это банально не звучало — Родину надо защищать. Меня тогда все поддержали. Кто, если не мы? Деньгами на снаряжение скидывались. Меня мобилизовали в Десну, в разведроту. Через три месяца отправили в зону АТО. Мой разведбатальон первым заходил в Широкино».

Осенью 2016-го он вернулся домой и не знал, чем заняться. Строительный бизнес накрылся: бригады, с которыми работал, разбежались. Работы не было. Решил вернуться на войну.

«Весной 2017 года захотел обратно. Жена говорит: “Нет, этот билет будет в одну сторону”. Тогда друзья, которые продавали детскую мебель, сказали: “Мы тебе даем чертежи, попробуй сделать кровать”. Инструмент у меня остался немного по строительству, говорю: “Попробую”. Решил поработать руками, чтобы отвлечься, потому что разные мысли в голову лезли. Сделал одну кровать. Нормально. Денег заплатили. Потом вторую. И пошло».

Реабилитация, которая стала бизнесом

То, что началось, как реабилитация, превратилось в «Правдивую мастерскую». Вячеслав подал на грант, получил тысячу евро на покупку инструментов. А когда заказов стало больше, чем способны справиться одни руки, привлек к делу своего соседа — ветерана Сергея Коваля.

В 2014-м Сергей воевал в Донецкой области в составе батальона «Киевская Русь». После фронта вернулся на свою старую работу — на хлебозавод, но работать стало сложно. Потому что как сытый голодного не понимает, так и гражданский не понимает ветерана.

— У людей гражданских очень много глупых вопросов. Самый глупый: «сколько убил?»

— Или «чего ты туда пошел?» — подхватывает Вячеслав. — Я ему: «Слышишь, ты, чтобы ты здесь кофе сейчас пил со мной, а не в подвале где-то там сидел».

В ветеранском тандеме им очень комфортно. Друг друга понимают с полуслова. Четко распределили обязанности: Вячеслав нарезает дерево, Сергей шпаклюет и красит. Вместе ездят устанавливать готовые кровати.

Вся их реклама — сарафанное радио. Однако смастерили и продали уже несколько сотен кроватей. Планируют расширяться. Вячеслав мечтает поднять в сарае потолок и увеличить размеры мастерской, а также собирается на курсы по таргетированной рекламе в соцсетях.

Мотивацию им придают отзывы молодых клиентов. «Как долго я тебя ждала!» — реакция одной девочки на кровать до сих пор перед глазами.

Мужчины, что после войны долго не могли засыпать и спать без тревоги, научились делать кровати, чтобы у других людей бфл спокойный сон. И благодаря этому смогли вернуться в мирную жизнь.

— Сами вы уже хорошо спите?

— Сначала было очень сложно. Тишина напрягала. На фронте когда тишина, то ждешь подвоха. А когда где-то хлопает, значит, все нормально. Я жену просил шуметь, стучать на кухне, иначе не мог заснуть. А сейчас уже все хорошо, — говорит Вячеслав.

Бойкот «советской» тушенке

Из здания из белого кирпича выходит мужчина в черной кофте поверх черной футболки. Он не в военной форме и даже не в одежде цвета хаки, но с первого взгляда видно — ветеран. На машине, припаркованной рядом, наклейка: черный казак с оселедцем — прототип хозяина — Юрия Крипченка. У Юрия с боков волосы коротко подстрижены, а сзади на ветру развевается хвост-оселедец.

— Прическа с войны. Поспорил с офицером. Пришел совсем лысым — в военкомате побрился. Договорились, что до конца войны стричься не буду, будет хвост. С тех пор и не стригся. Хвост — не стиль, не мода, а календарь.

До войны киевлянин Юрий Крипченко занимался ресторанным бизнесом. А после Майдана с родным братом отправился в военкомат проситься в Крым, но попал на Донбасс. Он был в первой волне голых, босых и голодных АТОшников.

— Нам выдавали консервы «ноу-нейм». Там даже наклейки никакой не было. И они были отвратительные, есть было невозможно, еще и в железной банке. Как минимум две трети жира. Ну, я теперь уже знаю, что это позвоночный жир, тугоплавкий. Он сдирается с хребтов коров, плавится при температуре выше 100 градусов. Его желудок не переваривает, потом страшная изжога.

Как-то, вспоминает Юрий, волонтеры привезли американский сухпаек, произведенный по японской технологии 1960-х. Он оказался совершенно другим, чем тот, к которому привыкли, и дал пищу не только для желудка, но и для мозга.

— Решил, что мы не глупее и тоже сделаем такое. Но у американцев этим занимается военный комплекс — целый институт разрабатывает, а мы — сами.

Синяк, превратившийся в бизнес-идею

Последним ньютоновским яблоком, которое помогло окончательно утвердить бизнес-идею, стал случай. Только не оно упало Юре на голову, а сам он упал. Были на задании. В кармане брюк лежала жестянка с тушенкой. Когда бежали, Юра упал на ту сторону, где была банка, и получил синяк от колена до пояса. Опция «бежать быстро» усложнилась.

После демобилизации вместе с двумя ветеранами Юра взялся делать правильные консервы для армии. Из мяса и в такой упаковке, которая не покалечит в случае чего. Долго экспериментировали с рецептами, потратили не один килограмм мяса, съели не один пуд соли и приправ.

— Когда мы начинали, зашли в милитарный магазин и перемерили карманы брюк всех армий, чтобы определить размер — чтобы пачка лежала нормально. Мы начали с трех видов тушенки: курятина, свинина, говядина. А теперь уже перешли к более сложным блюдам с гарнирами. Есть вегетарианские блюда, гуляши, плов, нут с курицей. Еще у нас в разработке две линейки.

«Дискомюникейшн» с гражданскими

Это сейчас Юра рассказывает обо всем с мажорными нотами в голосе. А на старте бойкот «советской» тушенке давался сложно. Первые два года продукцию производили на чужих мощностях. Когда поняли, что так дело не пойдет, пошли по банкам и кредиторам искать деньги. Встретили бизнесмена Сергея Позняка. Ему не надо было объяснять, что за гадость «советская» тушенка, потому что он тоже воевал и все испытал сам. Инвестировал деньги в производство — и пошло-поехало.

— Те, что сидели здесь, «на гражданке», они не понимают нас. «Дискомюникейшн». Считают ветеранов за отморозков. У нас на предприятии все нормально. Мы все здесь отморозки.

Громкий хохот Юры раздается эхом в помещении предприятия Fuse Foods. Еще недавно это было заброшенное здание скотобойни. Без окон и дверей. Сегодня здесь несколько цехов, склад, большая холодильная комната. Когда мы пришли, работники в белых чепчиках и рукавицах как раз складывали готовую продукцию в коробки.

На предприятии сейчас работают семь ветеранов. Некоторые из юриного 12-го батальона. Есть ребята из 72-й, 95-й и 26-й бригады. Каждый отвечает за конкретное направление работы. Юра говорит, что на руководящие должности брали и гражданских, но те не прижились. Проходить Крым и Рим, латать трубы, проводить электричество, вбивать каждый гвоздь или три года ходить по кабинетам, чтобы в конце концов получить документацию, не каждому было по силам.

— Берем гражданского человека, человек просто не вытягивает. Хотя, казалось бы, профессионал. Поставили ветерана. Он немножко где-то что-то слышал. Сел, научился. Работает лучше, хотя и не знал всего этого.

«Максимум мяса, минимум места»

После экскурсии по предприятию Юра настаивает на гастропробе. Чтобы мы не сомневались: 97,5% мяса, о которых написано на упаковке — не просто цифра, а факт. Юрий сгибает и мнет упаковку, прыгает на ней. Говорит: даже если тушенку переедет машина, с ней ничего не случится. К тому же — еда абсолютно натуральная, без капли химии. Два года хранится, потому что проходит стерилизацию при высоких температурах. Пакет с гречкой мясом и грибами Юра кладет в микроволновку — и через тридцать секунд вкусное, полезное блюдо готово.

— Думаю, что пища с домашним вкусом, которая может храниться при любых условиях — и на морозе, и в жару в течение двух лет — будет интересна. Кризисы, карантины убивают ресторанный бизнес. А этот — нет.

Сейчас на окраине Дымера на месте старой бойни не просто предприятие, на котором производят блюда долгого хранения. Здесь братство, фонд помощи семьям погибших и раненым (10% прибыли предприятие тратит на армию), антиалкогольный клуб и психотерапевтическая группа.

— Думаешь о работе и о том, к чему ты идешь. А не о том, куда пойти и бухнуть и кому морду набить. Ребята не выдерживают и уходят с гранатами, угрожают. Ты этого не будешь делать, когда понимаешь, что у тебя есть перспектива. Ты сосредотачиваешься и работаешь, особенно, когда есть положительные сдвиги. А у нас они есть.

Красота, которая спасает ветеранок

— Бизнес во время карантина — это больший риск, чем пойти на войну.

Владелица ирпенского салона красоты Happy Fingers Татьяна Тарасенко своим видом опровергает поговорку о сапожнике без сапог. У нее длинные окрашенные в светло-розовый цвет ногти и ухоженные руки. На первый взгляд, в этой бизнес-леди трудно разглядеть парамедика ДУК «Правый сектор».

— Я не говорю клиентам сразу: «Привет, я ветеранка». Но если дела пойдут хорошо, хотелось бы немного отформатировать заведение. Я бы повесила здесь портреты девушек-военных и добавила бы больше ветеранства. У меня открыты профили в соцсетях, и кто хочет, тот понимает, кто я. Но некоторые такие отстраненные, что говорят: «О, вы охотой увлекаетесь? Видела вас в камуфляже».

На войну Татьяна пошла в 2014-м. Муж после ранения лежал в госпитале. Но ни он, ни дочери-близняшки не удержали ее дома. Татьяна рвалась туда, где была уверена, что нужна больше всего. Прошла курсы медицинской подготовки и попала на фронт. До недавнего времени ее мучило, не ошиблась ли тогда, правильным ли было решение о дочерях.

— Меня узнал парень, которого я когда-то вывозила. Я по лицам никогда никого не узнаю. Могу сказать по ранениям, а по лицам — нет. А он меня узнал. Начал благодарить. А потом был еще один случай. Был парень с очень тяжелым проникающим ранением в голову. Он заново учился ходить, говорить. Нашел меня в Фейсбуке и написал. Это очень было круто. Я получила фидбэк от двух людей. А их было больше. Поэтому я знаю, что все не зря. Моего мужа тоже же кто-то довез.

«Не брать на работу ветеранов»

После войны Татьяна начала искать свое место под солнцем. Проходила психологическую реабилитацию и различные тренинги. На тренинге по арт-терапии подружилась с эйчаром крупной компании. И та призналась Татьяне, что у них действует негласное правило: не брать на работу ветеранов. Татьяну тогда это очень возмутило. И она решила, что работу для себя создаст сама. И вернется с войны через красоту.

— Подумала, что я хотела бы женский бизнес. Мне казалось, что это — легкое приятное дело. Сейчас я бы не была так категорична. Нашла информацию про обучение и грант на открытие, подала заявку. Прошла обучение, защитила бизнес-план, а после этого начался карантин. Я думала, что мне скажут: «Вы видите, что в мире делается, какие деньги?» Но в конце локдауна мне позвонили и сказали: «Вот ваше оборудование, работайте». И я открылась.

Тогда оказалось, что ад войны не страшнее ада налоговых отчетов, смеется Татьяна. Но самым тяжелым испытанием стала работа с людьми.

«Ветеран... Кто это?»

— У меня работала девушка, ей было около 20 лет. Как-то пришла моя боевая сестра на маникюр, и вот эта девушка сказала, что она странная. Я ответила: «Она не странная, она — ветеранка, и у нее было ранение, несовместимое с жизнью». А она говорит: «ветеранка — кто это?» И я такая: «То есть как — “кто это”????»

Сейчас Татьяне хотелось бы большей поддержки даже не столько от гражданских, сколько от самих ветеранов. Ее огорчает, что ветеранки пользуются услугами не ее салона. Хотя сама она всегда поддерживает ветеранский бизнес. Обувь сдает на ремонт не в ближайшую от дома мастерскую, а везет за два квартала в ветеранскую. В школе для класса, где учатся ее дочери, выпускной альбом по инициативе Татьяны сделала пара ветеранов-фотографов. На ее правой руке — тату от побратима Алексея, с которым служили в одном батальоне и который теперь татуировками зарабатывает на жизнь.

В планах у женщины открыть бесплатные курсы по маникюру для ветеранок. Трудоустраивать их у себя или отпускать в свободное плавание. А самой хочется продолжать учиться. Чтобы двигаться вперед и не дать себе повод застрять «в войне».

— Там ты спасаешь мир. Даже если ты простой солдат. А здесь ты просто инженер, офисный работник. Там ты крутой. А здесь — нет. Там я медик. А здесь — мама, жена, хозяйка бизнеса. Важно здесь найти значимость. Я нашла ее в том, что просто живу, получаю опыт. Сейчас мне подтвердили участие в программе менторства ветеранов и ветеранок. Я буду вдохновлять других.

Этот проект подготовлен на правах рекламы в партнерстве с онлайн-сервисом вызова авто Uklon, который поддерживает украинскую армию с 2014 года. Сейчас Uklon совместно с благотворительным фондом «Вернись живым» проводит день бесплатной доставки для ветеранских бизнесов. Чтобы получить такую возможность, необходимо заполнить google-форму до 12 октября.

Кроме того, ко Дню защитников и защитниц Украины Uklon и «Вернись живым» проводят совместную акцию в поддержку украинских военных «14 дней для защитников». До 14 октября можно присоединиться к поддержке украинских военных. Переходите по ссылке в разделе «Новости» приложения Uklon, ищите и сканируйте QR-код в автомобилях сервиса Uklon в Днепре, Киеве, Львове, Одессе и Харькове. Когда акция завершится, Uklon присоединится к помощи собственным взносом. На средства, собранные во время акции, будут приобретены мобильные комплексы наблюдения. Они усилят нашу армию в зоне ООС.