Спецпроект «Голос войны». Улыбка Институтской

В рамках проекта «Голос войны: школа публицистики для ветеранов АТО» Громадское продолжает публикацию текстов авторов, которые прошли войну или до сих пор воюют. Мы собрали 30 ветеранов, которые описали свой опыт. Тексты «голосов войны» — разные, непохожие, большие и маленькие. Они о том, какая она, война «без фильтра».

Алина Вяткина, 21 год. Живет в Киеве, не замужем. Пошла на Евромайдан будучи студенткой первого курса университета, где изучала филологию. После революции занималась волонтерством, собирая деньги в соцсетях и доставляя автостопом на восток. Во время одной из таких поездок в январе 2015 года осталась парамедиком в медицинской службе «Госпитальеры» Добровольческого Украинского Корпуса Правого сектора. Принимала участие в эвакуации раненых из Донецкого аэропорта и с его окраин, помогала вывозить людей из Широкино.

По возвращении с войны прошла социальную адаптацию в гражданской организации «Побратимы». Теперь проходит обучение, чтобы поддерживать других бойцов после возвращения к гражданской жизни и активно участвует в проектах, которые способствуют адаптации бойцов.

Фото из личного архива Алины Вяткиной, предоставлено Громадскому

Привет. Я здесь на старой флешке твои фотки нашла. Представляешь, прошло 3,5 года, а мне все еще больно на них смотреть. Перед глазами выныривает картинка, как ты лежишь на Майдане. Бледное плоское лицо – будто манекен. Не верилось, что это можешь быть ты.

Гей, пливе кача по Тисині,

Пливе кача по Тисині.

Мамко ж моя, не лай мені,

Мамко ж моя, не лай мені …

Эта украинская народная песня, которая стала широко известна после ее исполнения во время реквиема по погибшим участникам Майдана. Примерный перевод:

Эх, плывет утка по Тысине,  

Плывет утка по Тысине.  

Мамка моя, не ругай ты меня,  

Мамка моя, не ругай ты меня. — ред.)

Я же тогда даже не плакала, только о стенки черепной коробки билась дебильная мысль: «Ну давай, просыпайся уже. Классная шутка, но хватит». И верила. Ехать ли на твои похороны? Нет, спасибо. Ты хоть и супергерой, но в то, что сможешь выбраться из-под земли, не верю. А раз не видела – значит, не было. Цеплялась за надежду изо всех сил.

3,5 года на могилу к тебе поехать не могла. Слабачка? Возможно. Но в последнее время так сильно грустила по тебе, что осмелилась, приехала и обнимала могильный крест, представляя, что это ты. Еще и дождь пошел – прямо, как тогда, когда мы познакомились. Помнишь, как это было?

24 ноября в 12 часу должно было быть первое вече, а с 8 утра через дорогу собирался первый Антимайдан.

— Не стоит плакать. Мы обязательно победим. Ты должна верить в это! – И где ты, к черту, вечно брал тот оптимизм? — Не мерзни, приходи к нам на Стеллу за чаем... И дождевик возьми.

Ты всегда удивительным образом чувствовал, когда будет движ и спроваживал меня. Во время одного из столкновений узнал по мотоциклетному шлему среди толпы и за рюкзак вытянул из первого ряда. 29 ноября забросил в последний поезд метро, а утром разбудил словами «Майдана больше нет». Ты тогда не знал, что через четыре дня вернешься с автобусом мужчин из Збаража и будешь кичиться двенадцатью швами на голове.

Хто ты гэткi?

Свой, тутэйшы!

Чаго хочаш?

Долi лепшай!

Якой долi?

Хлеба, солi!

Чаго болей?

Зямлi, волi!

(Куплет песни группы «Ляпис Трубецкой» «Не быць скотам». Примерный перевод:

Кто ты такой?

Свой, местный!

Чего хочешь?

Доли лучшей!

Какой доли?

Хлеба, соли!

Чего больше?

Земли, воли! — ред.)

Гениальность твоих идей очаровывала. Чего только стоила мечта развязать войну с Россией и освободить Украину, а затем и братьев-белорусов. Да, ты мечтал зайти в Кремль на танках еще до того, как это стало мейнстримом.

— Слышишь, а давай прорвемся через Беркут в Верховную Раду и взорвемся?

 — Ага, и запомнят нас, как двух дебилов.

 — Нууууу, зато движ какой начнется!

Движ. Ты будто жил движем. Ходить с тобой лохматым ночью по Мариинскому парка среди титушни и петь «Ой чей-то конь стоит» было еще тем развлечением.

А как ты 19 января долетел из Збаража до Киева за 6 часов по гололедице, когда узнал, что на Грушевского наступление началось... Тебя тогда выловить, чтобы поговорить, было нереально: уставший, чумазый прибегал в палатку с криками «Крещение водой — крещение огнем!», ел и опять убегал «на движ». Успел попасть под душ из брандспойта во время штурма Украинского дома и поехал домой с воспалением легких. Это только тебе я могла позвонить в 4 утра из-под Верховной Рады и шептать в трубку, что происходит на Антимайдане.

Ах, лента за лентою – коктейлі подавай,

Вкраїнський повстанче, в бою не відступай!

(Украинская повстанческая песня «Лента за лентою». Перевод:

Ах, лента за лентой, коктейли подавай

Украинский повстанец, в бою не отступай! — ред.)

Ну окей, иногда ты был серьезным. Например, когда мы пошли в 6 утра гулять к Днепру и ты рассказывал, как мечтаешь иметь дом вдалеке от города и сына. Ты точно знал, как будешь воспитывать малого. Говорил, что ребенок должен быть грязным и бегать по лужам. Знал, каким должен быть настоящий мужчина. И ты был им в 19 лет.

А еще ты говорил, что после майдана мы все вряд ли будем общаться между собой. Так вот знай, что я не верю в это так же, как и 3,5 года тому назад! Жаль только нам с тобой это проверить не удастся.

Свій на свого не здійме руку!

Брат на брата не скаже злого!

Прийме удар, піде на муку

Брат за брата, свій за свого!

(Строки из песни украинской группы «Kozak System» «Брат за брата», которая стала неофициальным гимном Евромайдана. Примерный перевод:

Свой на своего не поднимет руку! 

Брат на брата не скажет злого!  

Примет удар, пойдет на муку  

Брат за брата, свой за своего! — ред.)

Последние 2 два дня ты необычно мало улыбался. Впрочем, не удивительно: 18 февраля снова сильно огреб от «Беркута» в Мариинском. Пришел тогда в палатку около Стеллы, и я в первый и последний раз видела, как на твоей черной от земли и грязи щеке вырисовывается тонкий след от слезы. В тот день в тебе что-то изменилось: стал говорить, будто в какой-то из этих дней можешь не вернуться, появились вещи, которые ты скрывал от меня, а «на движ» уже шел не с улыбкой, а со злостью.

— Малая, помнишь, что делать, если начнется серьезный движ? Бегаешь и кричишь, что небо падает – я прибегу. И не волнуйся за меня: ты же знаешь, дебилы не умирают.

А я же тебе верила. Теперь знаю, что умирают все: и дебилы, и герои. Ты еще в школе хотел стать вторым Устимом Кармелюком. Твоя мечта осуществилась.

Мій лицарський хрест – моя нагорода

За те, що не впав, за те, що не втік!

Мій лицарський хрест – яскрава пригода,

Що буде тривати в мені цілий вік!

(Примерный перевод:

Мой рыцарский крест – моя награда  

За то, что не упал, за то, что не сбежал!  

Мой рыцарский крест – яркое приключение,  

Которое будет длиться у меня всю жизнь! — ред.)

Вечер 19 февраля помнишь? Я боялась отходить от тебя, будто чувствовала. Наша палатка уже давным-давно сгорела и мне едва удалось уложить тебя спать в «Глобусе», где был штаб Демальянса. Мне места не хватило, поэтому пошла спать в КГГА (Киевская городская государственная администрация — ред.). Помню, как было страшно засыпать одной на целом этаже, когда каждые 15 минут мимо дверей кто-то пробегал и кричал, что начинается штурм. Больше всего боялась, что КГГА подожгут, как Профсоюзы, и я просто не смогу вылезти с 6-го этажа.

Да, не того мне нужно было бояться...

Через пару часов крики о штурме уже не давали мне даже на секунду заснуть, я спустилась на первый этаж и не смогла выйти. Дорогу перегородил парень с раздробленным пулей коленом. Я не помню, что делала дальше. Кто-то бинтовал раненых, кто-то подавал хирургам скальпели и шовный материал, кто-то держал двери, чтобы проносили носилки, кто-то постоянно мыл пол от крови.

Я думала о тебе. Боялась, чтобы ты был не там, откуда приносили раненых и убитых. И в то же время точно знала, что ты там.

Там, під Львівським замком старий дуб стояв,

А під тим дубочком партизан лежав.

Він лежить, не дише, він неначе спить.

В золотім кучері вітер шелестить.

(Примерный перевод:

Там, под Львовским замком старый дуб стоял,  

А под тем дубочком партизан лежал.  

Он лежит, не дышит, он как будто спит.  

В золотых кудрях ветер шелестит. — ред.)

Я иду по Крещатику между тлеющими обломками и кликаю на линк «Список расстрелянных на майдане 20 февраля». Я нахожу там твое имя, но никто из наших до последнего не верит, что ты мог погибнуть.

І не всі повернуться із бою живими,

І не всіх дочекається рідна сім'я.

Пам'ятайте ж ви їх, пам'ятайте такими,

Пам'ятай їх завжди, українська земля.

(Примерный перевод:

И не все вернутся из боя живыми,  

И не всех дождется родная семья.  

Помните же вы их, помните такими,  

Помни их всегда, украинская земля. — ред.)

Благодарю тебя за то, что был рядом целых три месяца. За эти, уже почти 4 года, что я знаю тебя. За молоко из Биллы. За то, как мы бегали ночами вокруг Стеллы друг за другом, чтобы согреться. За то, как посылали всех вокруг к чертям и шли на движ. За твой крик «Рыжая» на весь майдан. За «не пускайте этот шлем вперед, это девушка». За то, что идя по Институтской, я всегда улыбаюсь, потому что ты не любил девичьи слезы. За длинный список песен, которые ассоциируются только с тобой. За понимание того, что главное «не быць скотам». За платок самообороны, который я должна была положить тебе в гроб, но не смогла, потому храню его до сих пор. За то, что ты поднялся по Институтской так высоко. И, конечно, за единую голубую каску Небесной сотни.

/Материал создан в рамках социального проекта «Голос войны: школа публицистики для ветеранов АТО». (http://voiceofwar.org) Проект реализуется ГО «Интерньюз-Украина» и Международной организацией Internews при финансовой поддержке Правительства Канады через Министерство международных дел Канады и Международного фонда «Відродження».