«У тебя есть нормальная страна, ее можно уважать. Нам некуда вернуться. У нас — задница». О зависти российских беженцев

«Могла на два часа дольше не знать, что война», Чернигов, 24 февраля

В половине восьмого 24 февраля 2022 года в квартире на проспекте Мира в Чернигове зазвонил телефон. Женщину разбудила подруга: «Галя, на нас напали. Началась война». 

Андреева хорошо это запомнила. 7 октября 2023-го ситуация фактически повторилась: сосед в Израиле поднял ее в 6:35.

«24 февраля мне не нужно было рано вставать. Думала: зачем ты мне позвонила? Я могла спать до 10 утра и не знать, что у нас война. Могла на два часа дольше не знать, что война. Потому что это последний раз, когда я нормально спала, без никаких забот».

Она ходила по черниговской квартире и думала, что делать. Собирать тревожный чемодан? Документы? Золото, чтобы в случае чего занести в ломбард? Решила перебраться к мужчине, с которым на тот момент была в отношениях. Она тогда жила на 8 этаже панельки, он — на 2 этаже каменного дома. Его «крепость» казалась более безопасной.

«Первые несколько дней мы выбегали в коридор. А потом я спала на диване и черт возьми — никуда не шла. Устала. Я боялась. Днем, когда шли гулять с собаками, заставила своего парня брать тревожный рюкзак». 

В Чернигове Галина пробыла до 5 марта. Тогда упаковала вещи в свою машину и отправилась с друзьями, не зная куда.

«Мне очень повезло, что я не застала того момента, когда в Чернигове не было электроэнергии, воды, отключения отопления. Уже позже, когда узнали новости о Буче, мы поняли, что это не был безосновательный страх. В Буче происходило то, чего я боялась больше всего. Это то, чего я больше всего боюсь в Израиле. Пришел ужас от того, что то, чего боишься, оно где-то наступило — и это совсем рядом. Это не кино».

Две недели плакала, когда услышала, что пора ехать в Польшу

8 марта 2022 года Галина была в Трускавце. Оттуда вскоре отправилась в Польшу.

«Поляки бесплатно дали украинцам здание под Краковом. Но мне было трудно. Там не было дверей. Я работала онлайн. Надо было сидеть только на кровати или на полу. Меня это угнетало. Как в больнице — весь день на кровати. И мои еврейские друзья нашли мне жилье в Кракове. Еврейская община очень поддерживала украинцев. Со всего мира ехали волонтеры. Моя подруга прилетела из США, чтобы волонтерить на украинской границе». 

В Кракове Галина пробыла до середины мая, а потом улетела в Израиль. В дороге узнала, что в Донецке умер ее отец.

Родители. Донецк до и после 2014 года

Из родного Донецка Галина Андреева уехала в 2013 году. Вышла замуж и перебралась в Чернигов.

«До сих пор скучаю по Донецку. У меня была там счастливая, комфортная жизнь. Скучаю по Мариуполю. Каждое лето с самого детства ездила на море в Мариуполь. Мой отец — родом из Мариуполя. Поэтому все эти события не прошли мимо меня. Для меня фраза о 8 годах — это не какой-то мем (речь идет о клише российской пропаганды — ред.). У нас идет война с 2014 года, а не с 2022-го. Это принципиально. Потому что мои родители скрывались. Сестра боялась, когда шла с работы, а по улице бегали оккупанты. Дом родителей в Донецке — в центре города. Когда однажды я к ним приехала, смотрю утром в окно и вижу полно военной техники. У меня — паника», — вспоминает женщина.

После 2014 года Галина убедила родителей переехать в Чернигов. Но через полгода они вернулись в Донецк.

«Родителям было трудно. Скучали по своему дому. Папа начал болеть».  

Все годы женщина хотя бы раз в год ездила в оккупированный город, чтобы увидеться с родственниками. О родителях заботилась ее старшая сестра. Последний раз Галина была в родном городе в сентябре 2021 года.

«Из Чернигова добиралась туда 32 часа автобусом. Ехала через Харьков на Белгород, через Ростов. Это была единственная возможность попасть. Из Украины выезжала с загранпаспортом, а в россию Ч с украинским паспортом. У меня осталась донецкая прописка».

Донецк, рассказывает Галина, перестал быть городом, каким она помнит его до 2014 года.

«Донецк отбросили на 10 лет назад. Кафе и театры есть — все работает. Но он какой-то такой стал — ну, не Донецк. Донецк был городом с лоском. Большой бизнес — большие деньги. Люди нормально зарабатывали, шикарно жили, шикарно гуляли и могли себе позволить многое. Донецк потерял свой лоск. Бизнес закрылся. Уехали все, кто был самостоятельный, и те, кто без детей и не очень привязан к родителям».

«россиянам в моем присутствии было стыдно»

В Израиле Галина сняла комнату. Женщина всегда идентифицировала себя еврейкой и кроме украинского имела израильское гражданство. Начала изучать иврит. В группе была единственной из Украины. Зато россиян было немало. Некоторым было стыдно из-за того, что россия напала на Украину.

«Ко мне подошел один человек. Музыкант, преподавал в консерватории. На его балконе висит украинский флаг, он носил футболку про российский корабль. Сказал: "Война закончится и ты можешь вернуться в Украину, потому что у тебя есть нормальная страна, которую можно уважать. А нам некуда возвращаться. У нас — задница. Я тебе, Галина, очень сочувствую, но немного завидую, что нормальная страна у тебя есть"». 

Галина признается: несколько раз хотела ударить кого-то из россиян.

«Были разговоры: ой, мы уезжали и не продали ни квартиры, ни машины, только вещи забрали. Меня это задело. Когда люди выезжали из Украины, никто ничего не продавал. Кот, рюкзак и мы уехали. В худшем случае — без кота. Когда россияне говорили, что не знают, как решить проблему с недвижимостью, я была зла. Говорила им: "Собрали вещи и поехали обратно — продавать машину"».  

7 октября 2023 года у женщины был день рождения. Вечером она решила хорошо выспаться. Но в 6:35 в небольшом израильском городке Гиватаим, недалеко от Тель-Авива, раздались сирены. Пришлось идти в подвал, ведь в квартире, где живет, нет комнаты безопасности. Жители дома уже были в подвале. В пижамах, с мобильными телефонами.

«Я удивилась. Мы в Украине ходили в убежище с рюкзаками как ракушки. В тревожных чемоданах имели одежду, необходимые вещи. А в Израиле люди спускаются в подвал в пижамах, максимум — с телефоном. Они более спокойные. Понимаю, что документы восстановят, если что-то случится. Но я так не могла. Сложила свои документы. Думала: если останусь на улице, то должна знать, что буду делать», — рассказывает Галина.

В течение дня она спускалась в подвал несколько раз. Не так планировала встретить свое 40-летие. Но чрезмерного волнения не было. С мая 2022-го Галина не раз слышала воздушные тревоги.

«Поэтому сразу было трудно понять, что это война-война, а не какая-то выходка ХАМАСа. Осознание, что в Израиле таки полномасштабная война, пришло где-то через 3-4 дня.

Израиль — очень маленькая страна. Когда меня спрашивали, что и где происходит, я отвечала: "Это на юге, это далеко". Но это "на юге, далеко" — это за 70 километров от меня. Даже не расстояние между Черниговом и Киевом».

Снова бегство от войны

24 октября женщина планировала быть на фестивале танцев в Лиссабоне (с четырех лет профессионально занимается танцами). Поэтому еще до атаки ХАМАСа купила билет на самолет. Перед отлетом 5 раз складывала и раскладывала чемодан.

«Было два важных вопроса: брать любимую кружку или краски для рисования? Это вроде бы и бессмысленно. Но я знаю это ощущение, когда стоишь на чужой кухне, смотришь: я хочу свою чашку. Ее нет — и рыдаешь. Этого я не хочу еще раз. Потому что не знаю, на сколько выхожу из этой квартиры, и хочу взять то, за что уже держусь. Если уезжаю навсегда, надо все сгрести из комнаты. И спрятать часть своей жизни. Я начала это делать — и мне плохо. Нет, не хочу. Я не могу ничего спрятать. Потому что в 2022 году я вышла из квартиры в Чернигове и не вернулась туда. Мои вещи потом собрали и сейчас они в коробках у друзей». 

В Тель-Авив Галина должна была вернуться 30 октября. Но обратный билет из Португалии отменила, вместо этого отправилась в Вену — к подруге, которая выехала из Украины. В Вене Андреева как будто застряла. Не спешила оформлять документы беженки. И не понимала, что ей делать — оставаться, возвращаться в Украину или в Израиль.

«Неизвестно, что думает женщина в хиджабе, узнав, что я еврейка»

В Европе Галина говорит, что она — из Украины. Признавать себя еврейкой порой боится. Как-то ей показалось, что женщина в хиджабе, услышав слово «Израиль», начала на нее как-то не так смотреть.

Когда прилетела в Вену с израильскими документами, в аэропорту их спрятала, чтобы никто не видел. Женщина убеждает, что понимает — араб не равно террорист, но со страхом ничего сделать не может.

«За мной в очереди стояли несколько арабов. Меня это пугало. Это история и инстинкт самосохранения. Меня очень пугает, когда люди не думают. Им скажут куда-то не идти, дальше скажут, что кто-то плохой, потом скажут: бросьте камни. И они будут это делать. Кто-то может сказать, что в нашем веке это невозможно, а я засмеюсь в глаза. Я думала, что война в Украине невозможна».

«Хочу домой. В какой дом? Нет дома»

Галина Андреева сейчас на распутье. В Донецк не поедет — оккупирован. В израильский городок Гиватаим — страшно. В Чернигове уже не видит для себя места. В Вене порой чувствует дежавю.

«В магазине увидела красные туфли-мокасины. Такие красивые. Вспомнила, что у меня такие есть — в Чернигове в коробке лежат. Стало так грустно. Видимо, я очень материальная. У меня много свечей, деревянных коробок. Мой быт — из всяких мелочей. Мне тяжело это оставлять. Поэтому в Израиле ничего не покупала к квартире. Эти полтора года жила одним днем. Часто было, где-то в Европе иду по улице и вот такое внезапное: хочу домой. В какой дом? Нет дома».

На момент публикации Галина Андреева вернулась в Израиль. Надолго ли — не знает.

«Поживем — увидим», — ответила.

Автор: Наталья Лазука