«В Изюме ничего, кроме могил, не держит». Кто похоронен на стихийном кладбище

Отступив из Харьковской области, российская армия оставила после себя массовые захоронения тех, кто не смог пережить оккупацию. На одном из них в Изюме украинские власти после освобождения города нашли 447 погибших: часть была похоронена в братских могилах, на телах других — следы пыток. Украинское следствие надеется, что судебно-медицинская экспертиза поможет установить причины гибели жителей Изюма и привлечь к ответственности российских военных.

«Лиц вообще ни у кого не было»

Дом на Первомайской, 2 стал самой массовой «могилой» для гражданских в Изюме, когда 9 марта россияне его разбомбили. Жестокие бои за город развернулись с самого начала вторжения россии. Кроме артиллерии и танков, россияне подвергли Изюм авиабомбардировкам, поэтому местные в начале весны спускались в бомбоубежища.

В подвале дома на Первомайской в ​​тот день укрывались около полусотни человек, и все они были погребены под завалами. Оккупационные власти не сразу позволили начать поиск погибших — только в конце марта. В течение месяца 71-летняя Галина Жихарева ходила на разбор завалов. Ежедневно женщина пешком преодолевала семь километров от своего дома до места, где жила семья ее сына, и наблюдала, как с восьми утра и до позднего вечера изюмские спасатели доставали погибших.

«Я все трупы видела. Все до одного — 45, — рассказывает Галина. — Там был Миша Яцентюк. У него семь человек погибли, а у нас восемь».

В доме на Первомайской, 2 жили четыре поколения семьи сына Галины — 49-летнего Александра Жихарева: теща, его 49-летняя жена Жихарева Татьяна, их 31-летняя дочь Елена Столпакова и ее 33-летний муж Дмитрий Столпаков с двумя детьми — 5 летней Олесей и 8-летней Александрой — и вторая дочь, 13-летняя Мария Жихарева.

Когда украинские власти узнали о массовых захоронениях в Изюме, фотографии могилы семьи Жихаревых-Столпаковых одними из первых поразили мир. Из одних табличек на крестах было ясно, что российское вторжение убило целую семью. Однако о настоящем масштабе трагедии стало известно позже: в могилах с крестами и табличками были похоронены шесть погибших, еще двоих — внучку Марию и невестку Татьяну — Галина не смогла опознать. Их доставали последними, тела погибших были сильно повреждены, поэтому их похоронили в безымянных могилах под номерами на печально известном кладбище в Изюме.

«Когда вытащили, там ничего не узнать, — вспоминает Галина. — Один труп был без головы, сгоревшие лица. Лиц вообще ни у кого не было. Лицо сохранилось у одного из 45 человек — у моего сына. Его взрывной волной бросило под трубы».

Чтобы следователи смогли идентифицировать всех членов семьи, Галина Жихарева сдавала ДНК для экспертизы, когда на кладбище проводили эксгумацию. Как и родственники других погибших, похороненных в лесу в окрестностях Изюма.

«Забирали россияне, а больше их никто не видел»

Песчанское кладбище расположено на улице Шекспира. Оно не единственное в Изюме, но именно здесь похоронили больше всего погибших во время оккупации. Сразу за упорядоченными могилами с памятниками среди высоких сосен виднеются безымянные деревянные кресты с номерами и кое-где — наскоро смастеренные именные таблички.

«Это фактически незаконное стихийное захоронение», — объясняет наблюдающий за эксгумацией Максим Климовец, первый заместитель руководителя Харьковской окружной прокуратуры. Именно поэтому, добавляет он, нужно провести судебно-медицинскую экспертизу всех тел — даже похороненных в обозначенных могилах, ведь уже во время внешнего осмотра стало ясно, что некоторые именные надписи на крестах ошибочны: подписана женщина, а из могилы доставали тело мужчины.

После освобождения города 16-23 сентября украинские правоохранительные органы проводили эксгумацию похороненных. Судебно-медицинские эксперты эксгумировали 447 тел погибших: 425 гражданских, среди которых было пятеро детей, и 22 военнослужащих ВСУ. Один из них, по свидетельству жены, — боец ​​93 механизированной бригады «Холодный Яр» Сергей Сова, воевавший на Изюмском направлении.

«Это ужас, — описывает свои эмоции от увиденного руководитель Харьковской областной прокуратуры Александр Фильчаков, которого hromadske встретило на месте массовых захоронений. — Я сам житель Харьковской области, всю жизнь прожил здесь и совершенно ужасно на это смотреть».

По словам Максима Климовца, группа, за работой которой он наблюдал в один из дней, эксгумировала по меньшей мере каждое второе тело с признаками пыток. Кроме минно-взрывных травм и осколочных ранений, которые погибшие могли получить во время обстрелов, у нескольких из них были связаны руки, переломаны кости или веревка на шее. Все это может свидетельствовать о военных преступлениях, поэтому прокуратура открыла производство по факту нарушения законов и обычаев войны, сопряженного с умышленным убийством (ч. 2 ст. 438 УК Украины).

Хоронило погибших на стихийном кладбище Изюмское ритуальное бюро. Как рассказали его сотрудники, местные жители приходили с просьбами похоронить их погибших родственников, поэтому владелица бюро решила возобновить работу во время оккупации. Однако ритуальная служба хоронила не только тех, чьи родственники к ним обращались. Виталий Боровой, сотрудник ритуальной службы, занимавшийся захоронениями, рассказывает, что оккупационная администрация обязала их хоронить всех погибших в Изюме.

«Они сами подъехали и сказали: ваша задача — очистить, чтобы не было трупов видно, чтобы они все были захоронены. А какой выбор, как город утонул в труппах? Люди были на улицах, во дворах убиты, нужно было забирать, вывозить и всех хоронить», — рассказывает Боровой.

Среди погибших, которых хоронила служба, были и люди со связанными руками — их находили в лесу и реке.

«Очень много людей обращалось: забирали россияне, а больше их никто не видел. Где они, кто они — не знаем. Может, расстреляны, может нет. Убитых было очень много… Очень много людей россияне сами привозили в морг. Человек был ранен, мертв. А они убили, или где-то подобрали — я сказать не могу», — говорит Боровой. По его словам, по городу ездила машина, похожая на крематорий. Это может также объяснять, что россияне делали с телами своих погибших военных.

Ритуальное бюро вело учет похороненных на стихийных кладбищах. Этот журнал изъяло следствие. В книге указано, кто под каким номером был похоронен, если имя человека было известно. С именными табличками хоронили тех, чьи родственники оплатили похороны. Три такие могилы hromadske на кладбище показывает местный житель Вадим Переверзев. Там похоронены его бывшая супруга, 58-летняя Светлана Переверзева, ее брат, 56-летний Виктор Ковалев, и их 83-летняя мать Алла Ковалева. Они погибли, как рассказали соседи, 9 марта во время обстрелов. От дома, гаража и флигеля, где семья тогда находилась, осталась только груда кирпичей. 30 марта Вадим узнал, что начала работать ритуальная служба, и попросил ее начальницу похоронить родственников. Все это время тела лежали в погребе, куда их из-под завалов перенесли местные спасатели. Руководитель ритуальной службы, по словам Вадима, согласилась, но сказала, что они могут это сделать только на кладбище на Шекспира, где меньше стреляли. Там погибших и похоронили, однако перепутали кресты на могилах Виктора и Аллы. Вадим присутствовал на эксгумации и бывшую жену сумел опознать только по одежде.

«Меня спрашивают: ”А что тебя держит в Изюме?” Теперь, в принципе, я говорю, ничего кроме могил. Вся, какая была родня — погибла», — говорит житель Изюма.