Женщины спешат на помощь. Как жительниц донбасских сел спасает самоорганизация

Они живут по соседству с войной: на подконтрольных территориях Донецкой и Луганской областей. Они — это 1 млн 153 тысяч пенсионеров. Почти 60 процентов из них — женщины (данные Государственной службы статистики за 2020 год). 

Их жизнь невдалеке от фронта имеет свои законы и красные линии. 

Чтобы посмотреть, как война научила одиноких женщин держаться вместе и поддерживать друг друга, Юлия Калашник поехала в луганские деревни и привезла оттуда репортаж.   

Ночной поезд Киев-Попасная переполнен. В вагоне жарко: и натопили больше чем надо, и проводник торопит провожающих. В соседнем купе солдаты обсуждают свои зарплаты и возможное назначение депутата Ирины Верещук на должность министра обороны Украины. «Война в стране. Ну, не знаю», — комментирует один из них. Прислушиваюсь: больше всего военных смущает, что потенциальный министр — женщина.

Со мной в купе едет пара. Уже утром из обрывков их разговора делаю вывод, что они направляются на ту сторону. «Сейчас досматривать же будут», — говорит моя соседка и спрашивает про погоду. Мужчина делает глоток чая и отвечает: «В Луганске холодно».

В 9 утра поезд приближается к нужной мне станции — Кременная. Это небольшой в прошлом шахтерский городок на Луганщине в семидесяти километрах от линии разграничения. В 2014 году здесь стояли блокпосты, а сам город оказался практически на линии фронта.

На перроне меня встречают местные депутаты — Елена Любичева и Наталья Витко. По дороге к машине обещают мне все показать.

Наш автомобиль по пустой дороге движется в сторону села Житловка. Женщины жалуются на экономический кризис: до войны здесь постоянно сновали фуры, а теперь разве что колонны военной техники.

Безработица, маленькие пенсии, близость к фронту. В таких условиях городки и села Донбасса живут последние восемь лет. Молодежь уезжает. Остаются только те, кому некуда податься. И пенсионеры. В основном одинокие женщины. Мужчины здесь, как и всюду, умирают раньше.

Женщины Житловки

Поселок Житловка расположен почти в лесу, примерно в 8 километрах от Кременной. Жителей здесь меньше тысячи.

Мы направляемся к Зинаиде Николаевне. Улыбающаяся и приветливая женщина встречает нас пирожками с картофелем. В ее доме прохладно, потому верхнюю одежду не снимаем.

Дом у Зинаиды Николаевны простенький, но ухоженный. Обе комнаты и кухня хорошо освещены. Деревянный пол выкрашен в бордово-коричневый цвет и покрыт пестрыми ковриками разных форм и размеров. На стенах висят цветные ковры.

По кухне у 74-летней женщины бегают двое маленьких котят. Они залезают на вещи, крутятся под ногами.

У Зинаиды Николаевны двое сыновей. Один живет в Кременной, другой — в Житловке. «Они делают все. Вот с работы приезжает — звоню. Саша, на чердак надо слазить, подстрахуй меня, а вдруг чебурахнусь», — с шутками отвечает на вопрос, помогают ли сыновья маме. Женщина имеет небольшой огород, разводит кур и кроликов. «Была коза, теперь нет. Немножко полегчало», — иронизирует она.

До выхода на пенсию Зинаида Николаевна работала в библиотеке. Сейчас ведет активный образ жизни. «Я с работы как рассчиталась, казалось бы — отдохни, не спеши. Так я не хожу — я летаю», — улыбается она. «Летает» по соседям. Когда в селе сгорел трансформатор, собирала подписи, чтобы власти его починили. Обошла всех жителей села.

Зинаида Николаевна дружит с соседкой Марией: «Вот, напекла пирожков — и через забор. Она напекла пирожков — и тоже через забор». 

«Тетя Маша»

Соседку, с которой Зинаида Николаевна «через забор» меняется пирожками, зовут Мария Алексеевна. На ней теплый жилет, на голове — платок. В ее доме аккуратно и уютно. Под стеной — сервант с книгами и разными мелочами. За стеклом две детские фотографии. «Внуки?» — киваю в сторону снимка. «Внуки», — отвечает женщина, пристально изучая меня.

Мария Алексеевна, как и ее подруга, живет одна. Один из сыновей умер молодым. Тогда было очень тяжело. Но «девушки», так она называет подруг, помогли пережить потерю. «Видите, мы разношерстные, разных возрастов. А все как-то друг к дружке».

«Вы здесь родились?» — спрашиваю. «И родилась здесь, и крестилась», — отвечает задорно.

Посреди разговора поднимается и идет к серванту. Достает потрепанную брошюру с репертуаром украинских народных песен местного ансамбля «Калиночка». «Хожу на спевки», — объясняет она.

В селе женщину прозвали «живчиком». Если нужна помощь — кур порубить, огород убрать, стены в доме ободрать и оштукатурить — Мария Алексеевна не откажет.

«Деньгами не могу, а трудом всегда помогу», — объясняет женщина. А еще зовет соседок на борщ. Те говорят: «Пошли к тете Маше».

Хотя Зинаиде с Марией и самим уже далеко за 70, они помогают своей соседке Надежде. Ей — 80 и недавно она перенесла микроинсульт, поэтому почти не выходит на улицу.

Болезнь застала Надежду врасплох. В дом пришлось ее заносить. «Взяли простыню, обмотали и затащили. А лестницы же высокие в доме, — вспоминает Зинаида Николаевна. — Так Машка ей сказала: сиди в доме, мы тебя таскать больше не будем».

Бок о бок

«Если бы не война, многие остались бы, а так — кто куда», — комментирует Елена Любичева, депутат ОТГ от Житловки.

Еще два года назад, рассказывает Любичева, в их сельской громаде было 60 коров. Через год осталось 30, а сейчас и тех нет. Скот продают, потому что дорого держать. Старики уезжать из села не хотят: жалко оставлять родные дома и соседей.

«Во время активной фазы боевых действий соседи, живущие в одной деревне, стали родными, всегда шли на помощь, поддерживали друг друга», — объясняет Екатерина Артемова, руководительница гуманитарного центра «Подснежник» в станице Луганской.

Продать дом в деревне, откуда рукой до фронта — почти нереально. Кто же купит? Поэтому семьдесят процентов домов уехавших стоят пустыми.

Из развлечений в Житловке только клуб — одноэтажное серое здание, простроенное еще в советское время.

Именно здесь с женским вокальным ансамблем «Калиночка» и выступает тетя Маша. Сцена украшена самодельными цветами из бумаги. В соседней комнате развешаны вышиванки.

До 2011 года в клубе невозможно было даже руки помыть. Но на старый Новый год ансамбль устроил концерт со щедривками и собрал с односельчан деньги. На них провели воду, а с ней хоть какую-нибудь цивилизацию.

Диброва, но уже не Красная 

Через плотно высаженный сосновый лес едем из Житловки в соседнее село. До декоммунизации оно было Красной Дибровой. А теперь просто — Диброва. Отсюда до линии разграничения по прямой — чуть больше сорока километров.

На главной улице Дибровы множество заброшенных домов. По некоторым видно: здесь не живут уже много лет — крыши провалились, дворы заросли сорняком.

До 2020-го в деревню даже не ездили автобусы: дороги были разбиты. Но после того, как ее отремонтировали, движение возобновилось. Сейчас дважды в день курсирует автобус из Дибровы в Кременную.

Оксана Ларина — постоянная пассажирка этого рейса. В Кременную ездит, чтобы оплатить коммунальные услуги и за покупками.

«У кого нет возможности, дают мне список, деньги, я могу поехать в город закупиться», — говорит Оксана.

Газа в селе нет, жильцы отапливают дома в основном дровами.

Местные говорят, что дрова на зиму обходятся в десять тысяч гривен. Поэтому на среднюю пенсию в 2200 не сильно обогреешься.

Пожилые люди покупают лес, который еще нужно пилить, а молодые им с этим помогают.

Останавливаемся возле одного из домов. Оксана просит меня подождать. Через пару минут возвращается с невысокой женщиной в серый поношенной кофте и шапке. Это хозяйка дома, 62-летняя Раиса Алексеевна.

Она живет в Диброве уже сорок лет. Последний год, когда умер ее муж, одинока. Просимся в гости. Женщина говорит, что во дворе неубрано, но наконец приглашает. Двор усыпан листьями. В воздухе пахнет опилками: как раз пилят дрова.

Спрашиваю, готова ли к зиме. «Потихоньку готова, — отвечает. — Есть компоты, варенье. Помидоры, огурчики есть, виноград». 

Раиса Алексеевна часто ходит к соседке напротив. Вместе женщины смотрят телевизор, пьют чай и обмениваются новостями. «Если что-нибудь попрошу, соседи помогают. Было такое, что привозили продукты во двор, потому что я инвалид».

Раиса Алексеевна говорит, что сейчас гораздо легче, чем было в начале войны. По крайней мере, не страшно ходить по улице. «Знаешь, какой у меня случай был? Кабачки на огороде скотине рву, а самолеты летают, где-то стреляют. Я бросаю этот мешок, и бегу во двор сюда, через огород...»

Из-за близости к войне здесь особенно ценят покой внутри громады.

«В селе живут мирно, поэтому с начала войны все опирались друг на друга, на соседей», — рассказывает Раиса Алексеевна. «Нас человек пятьсот, грубо говоря, и мы стараемся быть друг за друга, — подхватывает Оксана. — Пытаемся друг другу помогать, так и жить легче. Кто, кроме нас?»

Автор: Юлия Калашник