«Мы сами помогаем врагу заводить себя в петлю». Нападения на ТЦК — диверсии или позор обществу

Расследования продолжаются, подозреваемых задерживают, и кое-где ими оказывается завербованная российскими спецслужбами и жаждущая «легких заработков» молодежь.

Так нападения на территориальные центры комплектования — это результат работы российских спецслужб или же деградация украинского тыла?

Как враг использует наши слабые места, возможно ли снизить градус агрессии к сотрудникам ТЦК и будут ли изменения в мобилизационных подходах — говорим с начальником управления коммуникаций Командования Сухопутных войск ВСУ Виталием Саранцевым.

Цель — вбить клин между гражданскими и военными

Последние нападения на ТЦК, которые можно назвать актами насилия в отношении военнослужащих, — это сугубо диверсии или нарастающая волна пренебрежения к военным и деградация украинского тыла? Или и то, и то?

Скорее всего, здесь и то, и другое. Но относительно нападений — конечно, конечную точку поставит следствие.

По моему личному мнению — это диверсии, которые спровоцированы, спланированы и осуществлены российскими спецслужбами для того, чтобы, во-первых, таким образом расколоть наше общество, и во-вторых, сорвать мероприятия по проведению мобилизации в нашей стране.

Но с ними и так фактически очень большие проблемы. Можно ли сказать, что россия просто использует наши самые болезненные места?

Я бы не говорил об очень серьезных проблемах. Да, определенные сложности здесь есть. Потому что, конечно, меры мобилизации — это процесс принуждения, и Украина не является уникальной в этом вопросе. Не может население полностью относиться положительно к мерам мобилизации, когда человека без его согласия забирают на войну. Как положительный и подобающий факт это никогда обществом и не воспринималось.

Впрочем, меры мобилизации у нас осуществляются. И несмотря на то, что российская пропаганда пытается показать полный срыв и провал мобилизации, на самом деле это не так. У нас ежемесячно тысячи людей присоединяются к армии — как по мобилизации, так и по рекрутингу.

Да, есть определенные осложнения, они возникают из-за неслаженности и других различных причин. Но мобилизация продолжается. И мое мнение, почему враг хочет это сорвать и максимально остановить этот процесс, — ведь на самом деле он нас боится. Потому что, несмотря на тактические успехи, его наступательный потенциал истощается, и, конечно, любые мобилизационные мероприятия, которые усиливают наши Силы обороны, ему невыгодны.

Поэтому россия будет всеми способами пытаться вмешиваться в наш мобилизационный процесс, чтобы его усложнить, прекратить. Начиная от информационных атак и заканчивая этаким вот подстрекательством населения и другими способами, которые мы сейчас наблюдаем.

Мы сейчас наблюдаем целенаправленную информационную атаку, которая направлена на дискредитацию военнослужащих ТЦК. Чтобы вбить клин между гражданской и военной средой. Чтобы посеять неверие к военно-политическому руководству.

С другой стороны, у нас есть тяга искать российский след в любых проблемах (хотя понятно, что враг их подхватывает и использует). Но мы не можем тоже не замечать, что этот клин, как вы говорите, между военными и гражданскими и это напряжение, которое выливается в агрессию, есть в обществе.

Действительно, есть негативные явления, требующие немедленного вмешательства. Поэтому идет работа по улучшению предоставления услуг военнослужащими ТЦК и СП. И налаживание этого диалога между военными и обществом. Продолжается разъяснительная работа по поведению военнослужащих, привлекаемых к группам оповещения.

И от себя скажу, что мы, например, сейчас инициируем (и у нас уже была первая встреча с Ассоциацией адвокатов Украины) выработку четких правил для адвокатов и военнослужащих ТЦК. Здесь следует сказать, что есть как определенные злоупотребления со стороны адвокатов, так и определенное непонимание их работы представителями ТЦК. Поэтому, чтобы наладить этот процесс, мы сейчас и разрабатываем такие общие понятные всем правилам. Но важно отметить, чтобы эти правила соблюдали обе стороны.

«Мы разрабатываем правила поведения для военных ТЦК»

Какие самые частые злоупотребления адвокатов, а какие — ТЦК?

Если, например, идет адвокат, он держит в руках телефон и пытается проникнуть без разрешения на территорию военного объекта, осуществляя фото- и видеофиксацию. Это нарушение. Потому что ТЦК — это военный режимный объект. И что должен при этом сделать очередной, осуществляющий контроль доступа?

Если он пропустит человека, с военной точки зрения, это нарушение. Если же он начнет вырывать телефон из рук адвоката, тогда это уже будет нарушение со стороны ТЦК. Потому это патовая ситуация. И чтобы не было таких инцидентов, мы пропишем правила, которые должны понимать обе стороны, и главное должны их выполнять. Чтобы у нас не было жалоб на недопущение адвокатов, физическое насилие и т.д.

Кроме того, мы сейчас начинаем работу по разработке комплаенса. То есть набор правил по соблюдению военнослужащими ТЦК определенных норм, политик, правил по обращению с военнообязанными.

И это также должно быть обязательным для всех. Оно будет доведено, над этим будут работать, люди будут думать, как себя вести, как осуществлять свою работу так, чтобы не нарушать права человека и не будоражить общество. Потому что это одна из тех чувствительных точек, на которую враг давит и максимально этим пользуется.

К сожалению, да, негатив иногда случается и со стороны ТЦК. Но это не остается незамеченным и не остается без наказания.

Проводятся расследования, делаются соответствующие выводы. Но что делает враг? Он просто эти вопросы масштабирует и нагнетает. Иногда даже какой-то спровоцированный или совершенно непонятный видеосюжет они расписывают таким образом, что вот это событие произошло в Ровно. Через два часа это самое видео, возможно, немного видоизменено, появляется в пабликах в Одессе. Потом спустя еще полчаса оно появляется в пабликах в Кривом Роге. Иногда все это оформляется как реклама и распространяется вообще десятками городов. И, конечно, мы видим, что это тоже спланированная акция, это элемент той информационной войны, которую враг совершает против нас и против нашего населения.

«Хотел бы, чтобы термин “бусификация” исчез из нашего лексикона»

Вы отчасти опередили мой вопрос, как реформировать систему ТЦК. Можете ли конкретизировать, что именно изменится? Можно ли, например, сказать, что не будет «бусификации», не будет прохождения ВВК «для галочки» за несколько часов?

Ну, прежде всего, изменится то, как в целом работать и обращаться с людьми. Но это отдельная тема, и я думаю, что когда мы это разработаем, мы даже сделаем какую-нибудь отдельную презентацию. Мы только с 1 февраля начали работу по этому направлению. Потому времени у нас не так много, чтобы это все запустить.

Мы планируем сделать это до конца месяца. Так чтобы оно устраивало все стороны — будем согласовывать эти действия и в своей среде, и советоваться с адвокатами, чтобы это максимально не противоречило действующему законодательству.

Что касается термина «бусификация» — скажу честно, я хотел бы, чтобы он вообще исчез из нашего лексикона. Тем более что он пришел к нам именно благодаря информационной работе врага против нас.

Такие слова, как «бусификация», «людоловы», — это все элементы российской ИПСО. Как бы это сейчас ни звучало, ведь «российская ИПСО» уже становится мемом. Однако это все очень легко входит в наше потребление.

Хотя недавно был материал, где российские пропагандисты сами заявили, что они первыми назвали нас «людовами». А мы радостно и с легкостью все это подхватили и используем в нашем лексиконе, только ухудшая собственное состояние. То есть, такие информационные атаки проводятся на территории нашей страны против нас самих. И мы сами помогаем противнику заводить себя в эту петлю.

Вы говорите, что только с 1 февраля начали разрабатывать эти изменения. Это на фоне уже высокого градуса нагнетания и фактов насилия в отношении военных? Была ли она запланирована раньше?

Нет, эта работа была запланирована раньше.

Я пришел на должность менее недели назад. Но уже понял, что это то, над чем нам нужно поработать. Потому что это тонкое место, которое противник активно использует против нашего общества. И, конечно, его нужно усилить.

Какова должна быть реакция власти, чтобы такие случаи не стали тенденцией и не привели к войне своих против своих?

Я не хотел бы рекомендовать что-нибудь нашей власти. В то же время, я хотел бы скорее дать рекомендации нашим гражданам. Потому что все происходящее не должно оставаться безнаказанным.

И если брать ситуацию с убийством военнослужащего, выполнявшего свои обязанности, когда проходил службу в ТЦК, то это, конечно, очень вопиющий и очень позорный случай для нас как для украинцев.

Военнослужащий, убитый своими, убитый в тылу во время исполнения своих обязанностей, — это неправильно. Я даже не знаю, каким словом описать… Это позор. Позор для общества.

И тем более позор, когда под информацией об этом событии кто-то позволяет себе ставить какие-то смехотворные комментарии, какие-то смайлики или мемы. И так же касается событий, которые произошли в Ровно, и событий, которые произошли в Павлограде. Я понимаю, что там большая часть — это «ботня», которая просто подогревает эти вопросы. Но, к сожалению, есть и комментарии, и смайлы, и все остальное от реальных наших граждан.

Это к тому, что Драпатый говорил — это красная линия, которую нельзя пересекать прежде всего обществу?

Конечно. И я бы хотел, чтобы это расценивали как убийство. Своего согражданина. Военного. Убийство представителя той структуры, которая сейчас защищает всю Украину. Это недопустимый факт ни в коем случае, поймите.

ТЦК — это тоже Вооруженные силы

Это не приговор обществу?

Это еще не приговор для общества.

Приговор обществу будет, если начнется прямое силовое противостояние в отношении украинских военнослужащих (представителей ТЦК или представителей других родов и видов войск). Потому пока это не приговор. И я надеюсь, что такие случаи в нашем обществе больше не будут повторяться.

Есть определенные проблемы, есть определенный негатив, но я надеюсь, что мы все вместе совместно придем к какому-то единому мнению. Потому что мы единый народ, и мы все должны сплотиться против своего врага.

Враг у нас один. Враг у нас — это россия, которая хочет уничтожить нас как народ, как нацию, уничтожить нашу идентичность. И все свои силы и средства они устремляют именно на это. Поэтому не нужно искать врага между нами, внутри своего общества.

Вспомнилась цитата философа Владимира Ермоленко: «россия не победит нас силой, не разрушит ракетами, но может победить коварством. Мнением. Восприятием. Эмоцией. Например, что все разрушается и вокруг измена».

Вот именно. Поэтому наша задача — не поддаваться врагу в этом. Усиливать свою медиаграмотность, соблюдать информационную гигиену. Я понимаю, что враг пытается давить со всех сторон: на какую-то часть территории он давит оружием, на какую-то информационно, психологически. Но там, где мы проигрываем информационную войну, мы проигрываем и физическую войну.

Вы говорите, что это еще не приговор, но не думаете ли, что сейчас в обществе это очень угрожающая тенденция?

Скажу так: это определенный сигнал, когда нам уже нужно что-то делать. Мы должны действовать, должны эту ситуацию исправлять, и вообще все, что я вам перед этим говорил, — это и есть первые шаги для разрешения именно этой ситуации, которая произошла несколько дней назад.

Можно ли сказать, что эти истории стали кульминацией провала государственной политики по мобилизации? И сейчас мы двигаемся в направлении «надо что-то с этим делать».

Я бы хотел еще раз отметить, что у нас нет провала мобилизации. У нас есть определенные сложности.

Но разве нет? Людей в армии катастрофически не хватает, добровольцы кончились, с коммуникацией тоже проблемы.

Еще раз говорю.

Несколько десятков тысяч ежемесячно мобилизуются в Силы обороны Украины разными способами. Кто приходит по мобилизации, кто приходит по программе рекрутинга. Но нельзя назвать эту ситуацию провальной.

Есть осложнения, есть определенные перекосы, но все это исправляется. Нельзя говорить, что ситуация полностью провальна. И поэтому те действия, которые сейчас делает враг, они и направлены на то, чтобы все-таки сорвать те процессы, и чтобы все же мы дошли до той ситуации, которую вы сейчас озвучили как данность.

Мы говорим о нескольких десятках тысяч мобилизованных в месяц. А отрицательных моментов в сотни раз меньше. Но здесь вопрос в том, что мы акцентируем именно на негативе, а не на положительных моментах. Почему-то у нас произошло такое перегибание, когда эти вещи становятся сенсацией. А другие почему-то воспринимаются как нормальность. Хотя этого не должно быть.

Ожидаете ли вы, что градус агрессии в обществе к сотрудникам ТЦК снизится или исчезнет вообще?

Лично я бы хотел, чтобы это вообще исчезло. И со своей стороны мы будем стараться делать определенные шаги.

Но в то же время я хотел бы, чтобы было и понимание общества: что у нас все-таки идет большая война, война за выживание и что мы не сможем победить, если будем разобщены.

ТЦК — это тоже Вооруженные силы Украины. Там тоже проходят службу военнослужащие.

Там, конечно, гражданские работники, но они не вовлечены, скажем, в процесс оповещения. В ТЦК большая часть — это действующие военнослужащие. Там очень много людей, которые являются ветеранами, которые ограниченно пригодны, получали ранения в предыдущие годы. И я бы хотел, чтобы было больше уважения общества к этим людям. И было понимание, что это тоже военнослужащие.

Уважение к армии не может быть выборочным. Вот это мы уважаем, а этого мы не уважаем. Армия — это структура, которая защищает всю Украину. Военный не говорит: «Я защищаю Львов, но не защищаю Полтаву». Или наоборот. Все военные защищают всю страну. И соответственно, это уважение должно быть взаимным.