«Мир, антикоррупция и экономика — три объединяющих вещи»: интервью с главой «Слуги народа» Александром Корниенко

Александр Корниенко — уже третий глава партии «Слуга народа» за чуть более, чем год ее существования. Предшественники Корниенко — Иван Баканов и Дмитрий Разумков — на этой должности не задержались. Первый возглавил СБУ, второй стал спикером парламента.

В наследство от предшественников Корниенко досталась партия, насчитывающая 500 членов.

Впрочем, развивать ее новому главе есть на что — «Слуга народа» должна получить 114 млн грн ($4,74 млн) компенсации расходов за парламентские выборы. Еще 80 млн грн ($3,3 млн) поступят в рамках государственного финансирования партий, прошедших в парламент.

В интервью hromadske Корниенко рассказал, как он попал в партию, которую теперь возглавляет, на что хочет потратить рекордное госфинансирование, какой будет идеология партии власти и почему он считает последние скандалы во президентской фракции кризисными явлениями.

10 ноября на партийном съезде вас выбрали безальтернативно. На сцене вы были один, без конкурентов. Как это случилось?

Я думаю, что это результат предыдущей работы — и моей, и нашей команды. Будем откровенны, не так много было людей. И тех, кто занимался непосредственно развитием структуры и развитием горизонтальных связей с «ЗЕкомандой», с волонтерами — людей было немного. Я был одним из них, и логично, что дальше этим могу заниматься я.

Как лично вы стали членом партии «Слуга народа», каким был ваш путь к этой партии?

Примерно год назад, меня познакомили с командой Владимира Зеленского, а точнее с Сергеем Трофимовым (первый заместитель главы Офиса президента — ред.). Мы начали сотрудничать. У меня был опыт как у политического консультанта и технолога в нестандартных и неклассических кампаниях...

Перечислим — это кампания мэра города Николаева.

Да, я консультировал там.

В 2015 году — это местные выборы. Еще вы были членом партии «Наш край» (создана накануне местных выборов 2015 года. Влияние на нее свое время приписывали Виталию Ковальчуку, первому заместителю главы Администрации президента Петра Порошенко — ред.).

Я не был членом, я просто консультировал, работал в штабе. Еще около года консультировал «Демократический альянс». С «Силой людей» — это было больше учебное сотрудничество. У меня был опыт и классических кампаний еще с 2008 года.

Но так же у меня был опыт общественной деятельности, запуска сетевых проектов. С первых минут разговора с Сергеем Трофимовым мы поняли, что здесь не будет классической структуры, когда у тебя есть агитаторы за деньги, штабы. Мы поняли — единственное, что будет здесь работать, это волонтерство и стремление людей реально что-то изменить. Мы начали это понемногу воплощать.

И это сработало. На каком-то этапе я где-то за кофе на кухне спросил Ивана Баканова, принимают ли они в партию. Он сказал: ну, тебя принимают. Так и случилось.

Проведем ревизию. Что вам досталось в наследство от Разумкова? Что собой сейчас представляет партия «Слуга народа»? Сколько членов региональных организаций? Какие взносы?

Членов у нас немного, эта позиция свое время была принципиальной. Принять всех желающих в партию мы всегда успеем, но качество этих людей могло быть разным. Когда мы начинали президентскую кампанию, у нас был очень большой волонтерский проект «ЗЕкоманда». Очень много людей из этого проекта сразу говорили, что политическая мотивация их не интересует, и во власть они идти не собираются.

Уточню: немного членов — это 500?

Да, в партии около 500 членов.

То есть в партии сейчас 500 членов, но она представлена 250 депутатами в Верховной Раде.

Они не все члены партии.

Сколько депутатов-членов?

Депутатов-членов партии, я думаю, около 50 сейчас, может, где 60-70. Продолжается процесс, они пишут заявления.

А остальные депутаты?

Беспартийные.

Это их принципиальная позиция?

Кто-то определяется, кто принципиально сказал: я беспартийный всю жизнь, не трогайте меня. Кто-то, возможно, является даже членом другой партии, у нас в стране нет механизма учета членов партии. Любой человек может быть членом многих партий, это невозможно проверить.

Я, например, в свое время тоже вступал в различные партии, затем писал заявления на выход из них, но сняли ли они меня с учета — это надо выяснять. Я думаю, что для депутата не так важно, являешься ли ты формально членом партии. Важнее все-таки восприятие идеологии, совместные действия.

Кто сейчас главные спонсоры партии «Слуга народа»?

У нас есть ряд компаний, они указаны в отчете, их очень много. Это, в первую очередь, еще с нашей парламентской кампании. С первого января мы будем оперировать государственным финансированием, основным спонсором станет государство. Потому что те объемы финансирования, которые мы получаем...

Сколько это?

Мы получаем две суммы. Одна — это так называемый кэшбек за предвыборную кампанию. Он выплачивается с этого года. Это около 114 млн грн ($4,74 млн — ред.) — то, что мы потратили на выборы. И вторая сумма — это государственное финансирование. Из общей суммы в 260 млн грн ($10,8 млн — ред.) наша часть — около 80-90 млн ($3,3-3,7 млн — ред.) — соответственно, по 20 млн грн ($830 тыс. — ред.) в квартал.

С кэшбеком что будете делать? Возвращать людям, которые инвестировали в партию? Будете инвестировать в ее развитие?

Нет, вернуть их невозможно. К сожалению или к счастью. Будем инвестировать. У нас есть много задач, связанных как с текущей деятельностью, и с развитием структуры, с развитием центров, которые мы намереваемся создать. На самом деле, все это не требует фантастических денег.

200 миллионов гривен — хорошие деньги.

Да. И мы понимаем, что снова покупать на них рекламу на бигбордах, раздавать газеты — это будет неправильно.

Мы, конечно, будем издавать газету, но основные расходы будут связаны с созданием дополнительной выгоды и стоимости в интеллектуальном направлении. Например, — центр стратегий и наработки решений. Он фактически будет работать как хаб по аккумуляции статистики, информации от различных аналитических центров. Мы объявим в январе тендер на несколько позиций: социологические исследования, аналитику и тому подобное.

Насколько я понимаю, вы говорите о своеобразной альтернативе Институту стратегических исследований?

У нас, как у общественного объединения, больше возможностей использовать эти деньги. Я думаю, что вместе с Институтом стратегических исследований и с новой командой в Совет национальной безопасности и обороныСНБО мы сможем вырабатывать решения.

Наша функция здесь совещательная. Мы говорим: есть такие-то данные, мы из них сделали такие-то выводы. Далее, если это касается таких серьезных мировоззренческих вопросов — безопасности, экономики и т.п. — СНБО.

Если же это касается точечных вопросов — это министерства. К нам уже обратилось несколько министров с предложениями совместных проектов в их областях. Сейчас ведем переговоры с Тимофеем Миловановым (министр развития экономики, торговли и сельского хозяйства — ред.) о поиске конкретных кейсов в экономике.

У вас есть успешный опыт двух избирательных кампаний — президентской и парламентской. Выиграли их вы нетипичными методами. С другой стороны, вы хотите построить партию. Может, не надо этого делать, особенно, если за 28 лет в Украине это почти ни у кого не получилось. А вместо этого развивать сеть волонтеров, которая помогла вам выиграть выборы?

На съезде Александр Кочура (народный депутат от «Слуги народа») говорил о 350 тысячах человек. Я не уверен, что нам нужны 350 тысяч партийцев. Я даже не уверен, что нам нужны 100 тысяч, которые выдвинутся кандидатами в депутаты.

Парламентский опыт показал, что 50 партийцев могут контролировать 250 человек во фракции.

В начале парламентской кампании у нас было 20 партийцев, 100 партийцев было на съезде. Они выдвинули 250 кандидатов в народные депутаты. Я думаю, что это один из тех принципов, которые мы будем использовать.

Плохо, когда люди, которые занимают ведущие позиции в партии, становятся или руководителем районных государственных администраций, или руководителями исполкома городов. Это надо разделять.

Партия может быть параллельной структурой, которая с одной стороны дает человеческие и интеллектуальные ресурсы. С другой стороны, она в такой ситуации может немного лучше контролировать. Когда глава партийной ячейки, он же глава районной администрации, он ведь не чиновник, но работает на государство, он сам себя не проконтролирует, это понятно. В Украине постоянно происходит слияние власти и партии власти. Пока эти кейсы были неудачными.

То есть массово включать в партию работников бюджетных учреждений, как делали в «Партии регионов», вы не планируете?

Этого делать не надо. Второй момент касается динамичности партийной структуры. Интернет и сетевые инструменты сейчас дают нам возможность гораздо динамичнее относиться к структуре. Нам не нужны 450 офисов, хватит и ста в областных центрах и крупных городах.

В этих офисах должны сидеть не только юристы, секретари, как обычно. Там должно происходить полезная для общества активность. У нас сейчас есть пример офиса в Ужгороде, который делает Игорь Кривошеев, один из наших партийцев и депутатов. Это коворкинг, где постоянно проходят лекции, мероприятия, приезжают лекторы из Киева, из других городов.

Таким образом, сознательная аудитории из Ужгорода и окружающих районов концентрируется в нашем офисе. Фактически партийный офис начинает становиться точкой сборки для людей, которые занимаются общественной деятельностью.

Если мы добавляем туда тематику «как начать свое дело», основы маркетинга, основы продаж, то есть полезные для людей вещи, мы сразу подтягиваем тех, кто хочет заниматься бизнесом. Они могут быть абсолютно аполитичны, но мы им помогаем.

Какая главная цель партии «Слуга народа»?

Воплощение нашей политической программы.

Сформулируйте для людей, которые не читали программу, в чем заключаются основные 2-3 тезиса программы партии.

В центре человек, то есть это человекоцентричность.

Что это такое? Я не понемаю.

Это в хорошем смысле и экономический, и неэкономичный либерализм. То есть когда человек находится в центре внимания государства.

Это не либерализм. Я вас поправлю, либерализм — это о свободе. О том, что свобода является базовой ценностью.

Свободный человек должен быть в центре внимания государства. Мы дальше будем и либеральными, и немножко социальными, ближе к центру. Но главное — развязать «узлы», которые сейчас делают людей не такими свободными.

Это экономическая либерализация — открытие рынков, вот например рынок земли, приватизация государственного имущества.

Если говорить об отношениях гражданина и государства — это государство в смартфоне и решение проблем, связанных с чиновниками, с административными процедурами, которые сейчас предоставляются некачественно.

Политическая составляющая — это идеологическая либерализация и свобода коммуникаций. Если проанализировать сейчас полгода работы президента Зеленского, какая у него идеология? Разве что-то насаждается идеологически, так, как это делалось в предыдущие годы?

Я вижу попытки в качестве идеологии использовать антикоррупционную повестку дня — это фокус первого полугода президентства Зеленского.

Это один из элементов повестки дня. Он так же важен, как и экономические реформы. Потому что 71 закон, который мы приняли, касался и базовых вещей, таких как народовластие. Например, внесение в Конституцию народа как субъекта законодательной инициативы.

Но в основном — это экономические реформы и антикоррупция. Сейчас нет такого явления, как государственная идеология. Более того, отношение к проявлениям других позиций очень толерантное. Вспомним историю о протестах «Нет капитуляции». Они прошли абсолютно свободно, людей послушали столько раз, сколько это было нужно. Затем президент 14 часов еще все это и объяснял.

Какая идея может объединить страну?

Нас постоянно критикуют за чрезмерное доверие опросам, но есть маркерные моменты, которые точно ни у кого не вызовут вопросов. Это то, что беспокоит всех — мир, антикоррупция и экономика. Это три вещи, которые сейчас являются объединяющими.

Когда мы говорим об антикоррупции, то речь идет, скорее, о справедливости. Это и то, что касается качественной работы правоохранительной системы. Начиная с предупреждения преступлений и заканчивая расследованием и приговорами в судах.

То есть фактически справедливость является той идеей, которая сейчас может объединить Украину?

Скорее одна из трех идей. Вторая — это мир, это очень чувствительная и эмоциональная тема, но так много, как об этом говорит президент с обществом, такого диалога не было. С журналистами, с волонтерами, с военными, с нами, с законодателями, с дипломатами, со всеми постоянно. Для него это точно топ-тема, вместе с экономикой и справедливостью.

Можете ли вы сейчас кратко и понятно объяснить мне, в чем заключается план президента Зеленского для Донбасса?

Можем говорить об определенных этапах в этой работе. Сейчас очень важный этап — это Нормандская встреча, которая вскоре, надеемся, пройдет.

Нет, расскажите четко и понятно — что такое план Зеленского по Донбассу.

План Зеленского по Донбассу может рассказать только Зеленский. Он его не раз уже озвучивал.

Вы говорили, что он неоднократно озвучивал его депутатам, правительству, международным дипломатам. То есть вы его знаете и можете четко сказать.

Продолжать политику дипломатического решения этой ситуации через Нормандский, Минский форматы. Так это сейчас звучит.

Президент уже озвучил вопросы, которые будут рассматриваться на ближайшем саммите Нормандского формата — это обмен пленных, дальнейшее разведение сил, пересмотр отношения к прекращению огня и введение за невыполнение определенных санкций.

В дальнейшем возможно также обсуждение выборов на оккупированных территориях, но после получения контроля над границей, как это всегда и говорилось. В принципе, здесь ничего нового нет. Это политико-дипломатический путь в соответствии с Минскими соглашениями в том порядке, в каком они отвечают национальным интересам Украины.

Поднимет ли президент на этой встрече вопрос о продлении европейских санкций против России?

Мне пока неизвестно о такой информации.

В декабре Верховная Рада должна продлить или не продлить закон «Об особенностях осуществления местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей», так называемый «закон об особом статусе». Какова его судьба? Готовит ли сейчас фракция новый закон? Или будут продлевать старый?

Дмитрий Разумков правильно сказал, что это дело всего парламента, не только нашей фракции, потому что это дело государства, и все фракции должны быть вовлечены.

У вас монобольшинство...

Это не тот случай.

Хорошо, что вы привлекаете другие фракции, но ответственность все равно будет на «слугах народа»...

Ответственность будет на тех, кто нажмет зеленую кнопку. Мы ждем, чем закончится встреча в Нормандском формате, далее будем оперативно определяться.

То есть вы не исключаете возможности, что будете менять действующий закон?

Президент несколько раньше предлагал разработать новый закон.

Существует ли альтернативный проект закона?

Нет. В Раде мы его пока нет.

Кто занимается этим документом?

У нас сейчас много законов, которые пишутся в соавторстве с правительством и Офисом президента, то есть здесь ничего плохого мы не видим.

Я не говорю, плохо это или хорошо. Я хочу понять, к кому обращаться, кто профильный, кто ответственен за трек Донбасса.

Если говорить о том законе, который сейчас действует и который скоро перестанет действовать, то это комитет по государственному строительству и местному самоуправлению, развитию территорий и строительству. Возможно, это будет наш комитет.

Есть специальная временная следственная комиссия, которую мы создали с коллегами из других фракций под председательством Сергея Рахманина (народный депутат от «Голоса» — ред.), Я там заместитель. Есть профильный заместитель в Офисе президента, Игорь Жовква. Есть Вадим Пристайко, министр иностранных дел и есть Сергей Ермак, помощник президента, курирующий это направление. Я думаю, что есть достаточно людей, будет у кого спросить.

Этот процесс будет максимально инклюзивным, потому что это тема, которую надо максимально широко обсудить с людьми.

Я когда готовился к интервью, то не увидел ни одного вашего критического высказывания в адрес господина Коломойского.

Некритических тоже не увидели, наверное.

Почему?

Меня, во-первых, не спрашивал никто, а я отвечаю обычно на то, что у меня спрашивают. Во-вторых, комментировать частную жизнь частных лиц...

Игорь Валерьевич говорит, что он общается с президентом, с Андреем Богданом. Богдан это признает, и президент это признает. Вам Игорь Коломойский звонил?

Мне лично? Я не думаю, что я настолько значительное лицо в этом мире, чтобы мне звонил один из топ-бизнесменов. Какие у нас могут быть пересечения?

А Игорь Коломойский — это один из топ-бизнесменов или это олигарх?

Я вообще термин олигарх и в жизни-то не сильно использовал до прихода в политику. Я думаю, что этот термин слишком «затаскан» прессой, он не отражает того, что за ним стоит.

Классический олигарх — это бизнесмен, который влияет на политику, у него есть СМИ, есть определенная монополия. Если начинать раскладывать наших всех топ-бизнесменов, то окажется, что далеко не каждый подпадает под эти определения.

Ахметов подпадает, Коломойский, Медведчук, Фирташ, Порошенко и Пинчук.

Коломойский и Ахметов подпадают. Фирташ — здесь вопрос, у него ли в руках его монополия. Остальные вроде бы подпадают, но опять-таки, монополизация сейчас уменьшается. И в энергетической сфере уменьшается, и в других тоже.

Тем не менее, Игорь Коломойский — это для вас топ-бизнесмен, а не олигарх?

Я не называю этих людей олигархами. Я думаю, что этот термин сейчас имеет эмоциональную окраску.

А как вы называете их?

Это бизнесмены. В этой стране, в этих условиях это бизнесмены.

То есть Коломойский, Ахметов, Порошенко, Медведчук и Пинчук — они все бизнесмены.

Когда рейтинг топ-100 бизнесменов публикует, скажем, журнал «Новое время», он же не пишет «топ-100 олигархов».

Самые богатые украинцы.

Да, он пишет — самые богатые украинцы.

Объединить страну — это макроуровень. У вас есть задача микроуровня — объединить фракцию из 250 депутатов. Очень много скандалов. История с детектором лжи между Арахамией и Дубинским, скандал с перепиской господина Яременко, судимость Романа Иванисова за изнасилование... Получается, что нельзя объединить темами экономики, антикоррупции и мира даже 250 человек?

Ошибаются все, и наши депутаты, в частности, ошибались и мы, когда их отбирали. Если говорить о статистике, то даже перечисленные вами скандалы охватили максимум пятерых депутатов, это 1/50, два процента.

Просто журналисты еще изучили биографии не всех депутатов...

Если говорить о масштабах страны, то 2% — это не та цифра, которая может повлиять на объединение или не объединение людей.

Если говорить о сути, действительно, происходят два процесса параллельно. Один — это устаканивание. Среди 250 человек мы понимали, что точно будут несогласия. Даже несмотря на то, что они, когда баллотировались, говорили: мы за это все. Но придя в Раду, они будут себя вести по-другому. Среди 250 человек точно есть люди с непроясненным прошлым, скажем так. Как и люди со своей активной позицией. Как, например, господин Дубинский, то есть, он в целом является нашим идеологическим сторонником, но методы у него несколько иные, чем у правительства. Этот вопрос поиска консенсуса и общего решения.

Если говорить о результате на табло, то эта разорванная скандалами в воображении журналистов и телеграм-каналов фракция, которая вот-вот развалится, идет и монолитно голосует за рынок земли. Присоединились внефракционные депутаты, это был их выбор.

Эта фракция монолитно голосует за бюджет 240 голосами. Эта фракция находит за 40 минут взаимопонимание с премьер-министром, с министром финансов по вопросу акциза, балансирования бюджета и выравнивания полученной диспропорции. Эта фракция принимает закон о незаконном обогащении и тому подобное.

То есть экономика все-таки объединяет?

Объединяют мировоззренческие вещи, ради которых мы шли.

Президент Владимир Зеленский уже несколько раз намекал, что он готов распустить парламент. Какова его главная претензия к парламенту и к фракции «Слуга народа»?

Это лучше у него спросить. Конечно, всегда есть потенциал работать лучше. Если не заниматься внутренними разборками и поиском как не сделать, вместо того, чтобы сделать.

Президент переживает за реформы, которые должны произойти, которые уже происходят. Это можно было бы делать быстрее, качественнее, не тратить время на поведенческие и морально-этические истории.

Но я не думаю, что речь идет о роспуске как о решении. Тем не менее, это больше, наверное, реакция, понятная нам эмоциональная реакция президента на то, что происходит. На днях он это вообще детям, кажется, говорил, в качестве шутки.

Я понял, что дедлайн есть — это год, в течение которого действует иммунитет от роспуска. Какие две-три ключевые задачи президент Зеленский ставит парламенту на год работы? Что должны сделать депутаты, чтобы их не распустили?

Такого разговора пока, к счастью, нет. Парламент должен делать то, что пообещал людям. Это очень простой критерий. Если ты разрабатываешь законопроекты, принимаешь законы, а затем правительство реализует конкретные реформы, которые меняют жизнь людей к лучшему, то это понятный критерий.