Прочитано и рекомендовано Громадским. 15 новинок «Книжного Арсенала»

Видео на украинском языке

Наркокартели Мексики, история ПриватБанка, забавные комиксы о женской сексуальности и табу, переговоры со Сталиным в Ялте в 1945-м, которые так напоминают переговоры с Путиным сегодня, отрефлексированный коммунизм без страха коммунизации и самоироничный опыт русскоязычного переселенца из Донецка. «Книжный Арсенал» — не ярмарка книг, а фестиваль любви к чтению. С 22 по 26 мая там можно не только приобрести самые яркие издания года, но и послушать дискуссии с участием авторов. В то же время для украинских издательств это ключевое время для публикации лучшего. Все же в разнообразии новинок легко потеряться. Поэтому Наталья Гуменюк уже традиционно узнала о самых интересных книгах, и из уже прочитанных выбрала 15 достойных вашего внимания.

***

1. Том Уэйнрайт. Наркономика. Как работает экономика картелей

Клуб семейного досуга

«Самое удивительное — предложение продавца обрезиненных контейнеров с „синтетической чистой мочой“ для тех, кому надо пройти тестирование на наркотики. Для полного реализма тот предлагает лучший в мире фальш-пенис с технологией „нажми и писай“, который продается в пяти цветах — от нордического белого до латинского коричневого», — вот такие инновации сейчас применяются в онлайн-торговле наркотиками. Оффшоры, франшизы, кадровые проблемы в наркоиндустрии (когда исполнители — идиоты) — «Наркономика» шокирует осознанием того, как мало мы знаем о современном мире. Но закрывать глаза на его темную сторону («меня это не касается») невозможно, пока у этой отрасли $300 млрд прибыли и четверть миллиарда клиентов в год. Автор книги, журналист экономического профиля, решился на одну из самых опасных задач — исследовал наркокартели в Мексике, Сальвадоре, Колумбии, где за год убивают десятки медийщиков, которые перешли дорогу наркобаронам. Уэйнрайт доказывает: наркотикам нельзя противостоять, наращивая полицию, армию или достраивая тюрьмы. Надо разобраться, как производится прибыль. Скажем, если мафия ведет бизнес по логике монополистов, как, например, супермаркет Walmart, массовое уничтожение плантаций кокаина почти не повлияло на состояние наркобаронов и цену для покупателей в Чикаго или Лондоне, и ударило только по местным крестьянам. А государственная программа ликвидации татуировок, которые делают члены банд в Сальвадоре, оказалась эффективнее арестов, а контроль за наркооборотом — действеннее запрета.

***

2. Ганс Рослинг, Уля Рослинг, Анна Рослинг-Рьоннлюнд. Фактологии. Десять ложных представлений о мире, и почему все гораздо лучше, чем мы думаем

Наш Формат

Вы отдаете должное тому, что живете в лучшее время для человечества и личности? Знаете ли, что за последние сто лет в разы уменьшилось количество жертв автокатастроф, погибших в боях или казненных? Куда уж хвастаться преодолением рабства, оспы или тем, насколько меньше на планете стало курящих? В то же время растет урожайность, образованность, количество девушек, которые могут ходить в школу, качество воды и количество территорий, которые становятся природными заповедниками. Благодаря украинскому переводу книги известного шведского медика и мастера статистики Ганса Рослинга, чьи выступления посмотрели в Youtube десятки миллионов людей, у нас тоже есть шанс исправить собственные ошибочные представления о планете. Издание — квинтэссенция работ Рослинга, собранная детьми перед смертью отца, объясняет, почему наши страхи и предубеждения заставили нас считать планету куда опаснее, чем она есть на самом деле. Поражает и эксперимент автора, который доказывает: у журналистов, политиков, преподавателей школ и университетов, и всех, кого мы считаем самыми умными, — куда больше предубеждений и все они легче делают ложные выводы о других.

***

3. Андрей Яницкий, Грехем Стек. Частная история. Взлет и падение крупнейшего частного банка Украины

Брайт Стар Паблишинг

Изданная в прошлом году история крупнейшего частного и впоследствии национализированного банка Украины приобретает новые оттенки. Зеленого. Экс-владелец ПриватБанка Игорь Коломойский вернулся в Украину после победы на выборах Владимира Зеленского. Новый президент получил свою популярность во многом благодаря другому активу Коломойского — телеканалу 1+1. Поэтому возникает вопрос: что будет с банком, национализация которого из-за рисков, которые ПриватБанк создавал для экономики Украины, была условием сотрудничества с международными партнерами? Книга писалась до выборов и не под выборы, поэтому не имела целью объяснять, что дальше. Но она — почти исчерпывающий источник фактов, чтобы разобраться: чем особенна эта финансовая организация, что и на каком этапе пошло не так в бизнесе «Привата» и могут ли быть вопросы к национализации. Авторы — экономический журналист Андрей Яницкий и британский расследователь Грехем Стек — написали эту историю в лучших традициях западного нон-фикшна — именно так, как должны писаться истории компаний. Здесь вам и документы, и полные красноречивых деталей интервью — от основателя банка Сергея Тигипко и главы правления Александра Дубилета до сотрудников Нацбанка и Минфина, которые занимались национализацией. Любитель откровенных и длинных разговоров с журналистами Коломойский не дал интервью для этой книги, но авторы сделали все возможное, чтобы позиция экс-владельцев ПриватБанка была приведена.

***

4. Лив Стремквист. Запретный плод

Издательство «Издательство»

Наконец-то! Это первая такая книга, которая когда-либо выходила в Украине: комикс, который должен заинтересовать и взрослых, и подростков, который полностью разбивает все табу относительно женской сексуальности и тела. И становится неловко: а почему это мы раньше не называли вульву вульвой и стыдливо говорили о менструации? Почему современные учебники до сих пор рассказывают о женской биологии как об антиподе мужской? Шведская создательница комиксов Лив Стремквист не менее остроумно объясняет — границы женского тела устанавливались мужчинами, к тому же очень конкретными. И абсолютно ничего естественного в запретах нет. Как раз наоборот. Титаническая работа «Издательства» по визуальному переводу комикса, который стал мировым хитом и «Книгой года — 2018» по версиям Observer и Guardian, точно должна быть отмечена.

***

5. Ричард Флорида. Кризис урбанизма. Почему города делают нас несчастными

Наш формат

Кофеенки, магазинчики, коворкинги, а в придачу — волшебное слово «джентрификация»! Неужели мы дождались, и наши спальные районы осовременят? Но джентрификация приводит к неравенству в больших городах, когда из-за роста стоимости недвижимости и цен менее состоятельные жители должны перебираться подальше, что ломает культуру кварталов и городов. Социолог и экономист Ричард Флорида (известный украинскому читателю по книге Homo Creativus) заставляет относиться критически к развитию городов. Идет ли речь о политике застройщиков и мэрий, или о недальновидности местных активистов, которые зачастую руководствуются правилом «только не в моем огороде». И вместо того, чтобы придумывать выход — просто хотят подбросить проблему соседям. Флорида признается, что сам был слишком оптимистичным, надеясь, что креативный класс сам создаст более инклюзивный вид урбанизма. Сейчас он утверждает: разрыв между богатыми и бедными в крупных городах только растет и будет расти в дальнейшем — от Сан-Франциско до Лондона, Москвы и Пекина, — и это ключевой риск для общества равных возможностей. Автор дает ответы, как этому противостоять, — чтобы застройка не ограничивала возможности учиться, получать медицинскую помощь и просто быть счастливыми там, где живешь. Читатель должен быть готов к американоцентричности исследования и большому количеству таблиц, графиков и статистики.

***

6. Славенка Дракулич. Как мы пережили коммунизм и даже смеялись

Yakaboo

«Клубника и дальше была кислой, а апельсины сухими и сморщенными. Изменились зато лица политиков на телевидении, названия главных улиц и площадей, флаги, национальные гимны и памятники. Создавалось впечатление, что новые демократии Восточной Европы были такими слабыми и так боялись наследия коммунистического прошлого, что просто должны были уничтожить все символы старого режима так же решительно (и даже насильно), как это делали революционные правительства 1945-го». Это одна из первых публицистических книг хорватской интеллектуалки Славенки Дракулич, написанная до кровавых войн на Балканах в 1990-х. Дракулич остроумно и едко рефлексирует над рутиной коммунизма. Здесь и ожидаемые для постсоветских людей вещи — дефицит туалетной бумаги, погоня за импортом, а также общение с цензорами и страхи авторитаризма. В 2019 году эта книга может наконец восприниматься иначе — не как банальный инструмент борьбы с ностальгией и без страха вернуться в 1990-е, который до сих пор не отпускает некоторых украинских интеллектуалов. Дракулич дает возможность перевернуть страницу постсоветскости и призывает выйти на новый этап, когда нельзя не бояться, когда нет необходимости внедрять политику беспамятства. В год, когда мы будем отмечать 30-летие падения Берлинской стены, еще больше резонирует ее: «Стену нельзя стирать с лица земли. Она должна так стоять — не вся, но большими кусками, во всей ее абсурдности, как живой и надежный памятник прошлого — памятник разделения, страдания, террора».

***

7. Сергей Плохий. Ялта. Цена мира

Клуб семейного досуга

«Когда читаете эту книгу — просто замените Сталина на Путина, а Польшу на Украину», — еще в 2009 году написал в предисловии к англоязычному изданию Збигнев Бжезинский. Встреча в Ялте Сталина, британского премьера Черчилля и американского президента Франклина Рузвельта — одно из ключевых событий для понимания того, почему послевоенный мир построен именно так. Как возникло столь болезненное для украинского настоящего правило вето в Совете Безопасности ООН, но УССР получила право голоса? Как Запад сдал Польшу? Что было тем максимумом, о котором смогли договориться три лидера до начала Холодной войны? И раньше существовали книги о Ялтинской конференции, основанные на западных архивах. Но украинско-американский историк Сергей Плохий, известный виртуозной обработкой документов, добавил еще и информацию из рассекреченных советских архивов. А значит, по сути, переоткрыл Ялту: тут вам и разоблачения советских шпионов в США и Великобритании, и объяснение, почему Черчилль и Рузвельт были в неравных условиях. Любители Плохия должны знать, что, в отличие от книг об убийце Бандеры или о Чернобыле, которые восстанавливают жизни героев, «Ялта. Цена мира» — более академическая и строится вокруг события.

Встреча с Сергеем Плохием на Книжном Арсенале состоится 24 мая в 19:00 в кафе «Европа».

***

8. Сергей Екельчик. Повседневный сталинизм. Киев и киевляне после Великой войны

Laurus

«Радио можно немножко убавить, а хлеба прибавить. Таков наш вам приказ», «От ваших кандидатов нам ни холодно, ни жарко. Вы лучше посмотрите, как люди умирают от голода, как мухи», «Прошу депутатов бороться с теми женщинами, которые разбивают семейный очаг», «Хочу жить, как безработный в Америке», «Можно обманывать часть народа все время, можно обманывать короткое время, но нельзя обманывать короткое время весь народ, но нельзя все время обманывать весь народ», — это отрывки из анонимных писем или надписи в бюллетенях на первых местных выборах в Киеве после Второй мировой. Еще один блестящий украинский историк, Сергей Екельчик, документально показывает послевоенную жизнь украинцев. Полная фактажа, цифр, документов книга требует вдумчивого чтения и анализа, чтобы без обобщений разобраться, как строился повседневный сталинизм в Украине. Как конструировалась советская пропаганда, когда «власть считала ненависть к врагу гранью любви к Родине».

***

9. Георгий Чижов, Татьяна Мосенцева, Лина Самохвалова, Леонид Швец. Переломные годы. Страницы украинской революции

Laurus

«Народное вече 8 декабря», «Столкновение у Святошинского суда», «Визит Януковича в Сочи», «Ночь гнева в регионах», «Массовый отъезд силовиков» — это отдельные названия разделов на данный момент наиболее полной политической истории «Революции Достоинства» и того, через что прошли украинское государство и общество. Авторы не делают выводов, а документируют то, что можно было пропустить. Здесь вам и переговоры об Ассоциации с ЕС, и захват КГГА, и переговоры оппозиционной тройки с Януковичем, и захват обладминистраций активистами, и расстрелы, и восстановленная хронология аннексии Крыма, и начало российского вторжения на Донбасс, аж до Минских переговоров. Пять лет — период, когда событие можно оценить как завершенное. А еще время, когда недавние события уже могут быть подменены мифами. И в условиях постоянного жонглирования фамилиями и воспоминаниями бывших и нынешних политиков каждая перевернутая страница говорит: «Стоит перечитать, нельзя не напомнить себе об этом эпизоде».

***

10. Андреас Каппелер. Неравные братья: украинцы и россияне от средневековья до современности

Издательство Книги XXI

А что — действительно до сих пор не было книги, где бы параллельно развивалась и украинская, и российская история? Здесь вам Даниил Галицкий, а вот Александр Невский... Швейцарский историк Андреас Каппелер, который исследует параллельно Украину и Россию, обратил внимание, что и украинцы не очень хорошо знают историю России, и россияне — украинскую. «Неравные братья» несоизмеримо больше посвящены событиям в Украине в контексте отношений с Россией и объяснению колониально-ориенталистичного предубеждения прошлых исследователей к «певучей украинской культуре». Понимая чувствительность темы во время российско-украинской войны, Каппелер в предисловии к украинскому изданию таки отстаивает название — братья могут враждовать, а войны ведутся и велись внутри семей. А еще добавляет, что все же писал этот текст для иностранной аудитории.

Встреча с Андреасом Каппелером на Книжном Арсенале состоится 23 мая в 17:00 в зале «Экслибрис».

***

11. Тони Джадт и Тимоти Снайдер. Размышления о двадцатом веке

Човен

Разговор двух феноменальных исследователей Восточной Европы под названием «Размышления о двадцатом веке» — не учебник по истории. Да, здесь есть ответы на вопросы: что мы должны взять из прошлой эпохи, куда делись уроки, память и достижения? Но, как утверждает большой друг Украины, автор «Кровавых земель» и соавтор книги Тимоти Снайдер: «Тони — единственный, кто мог бы написать трактат о политике идей». Именно поэтому в 2009 году Снайдер предложил смертельно больному Джадту записывать их диалоги. Эта книга — о политике идей: роль государства в управлении, власть и справедливость. Джадт и Снайдер расплетают клубок мифов, предубеждений и манипуляций вокруг ключевых экономических и политических теорий. И это особенно ценно для украинцев, которые жалуются на отсутствие идеологических партий, но у самих не было до сих пор шанса разобраться, а какова суть этих идеологий. Разговор начинается с семейной истории Джадта, Первой мировой, обсуждения комплекса жертвы еврейского народа. В итоге поднимаются противоречивые вопросы — экономическая политика Рейгана и Тэтчер, действия Израиля на палестинских территориях, война Буша в Ираке, социал-демократическое государство и государственное регулирование. Темы, которыми так легко манипулировали на постсоветском пространстве — из-за отсутствия неомраченного идеологическими и политическими предубеждениями изложения ключевых процессов прошлой эпохи. А сейчас — еще и с добавлением ко всему прилагательных «гибридный» или «популистский». «Размышления о двадцатом веке» — тот самый ускоренный курс политических идей.

***

12. Абир Мухерджи. Человек, который поднимается

Фабула

«Господи, ненавижу политических. Лучше уж иметь дело с психопатами или массовыми убийцами: по сравнению с политическими допрашивать их очень легко. Они, как правило, охотно признаются в своих преступлениях. Политические же всегда напускают туман, оправдываются, утверждают, что действуют ради справедливости и общего блага, и нельзя поджарить омлет, а не разбив голову». Действие детектива британца Абира Мухерджи происходит в индийской Калькутте после Первой мировой войны. Тогда только начиналось движение ненасильственного сопротивления британскому колониализму. Захватывающий и легкий для чтения роман показывает, как только зарождалось движение за освобождение, когда индийские борцы с колониальным господством (Не одним Ганди) спрашивали: «Если то, что мы делаем, справедливое, почему наши угнетатели этого не понимают?» И отвечали: «Если угнетатели сердцем или умом поймут, что не правы, они потеряют желание притеснять». Как и любая хорошая книга о национальном освобождении, у украинцев она получает свое звучание.

Встреча с Абиром Мухерджи на Книжном Арсенале состоится 24 мая в 18:00 в зале «Краски».

***

13. Мартина Бунда. Равнодушие

Издательский дом «Комора»

Когда книга о равнодушии вызывает боль — автор вероятно достигла своего и точно разбередила раны недавнего прошлого. В отличие от «У войны не женское лицо» Светланы Алексиевич, этот роман-сага о польской деревне под Гданьском рассказывает о женщинах, которые не воевали. Только штрих-уколами вспоминает дни войны: «Тело и дальше слышало запах, тело помнило, как долго нагревается в огне сердцевина утюга. Когда в один мартовский день пришли россияне, те шесть или семь, может, шесть миллиардов, металл медленно нагревался на плите. Сначала изнасиловали ее, каждый по очереди; в конце приложили к животу Розелин раскаленный утюг. Хотели денег. Все время спрашивали: где? Только она не могла дать им то, чего не было у самой».

«Равнодушие» — роман о попытке трех дочерей Розела построить жизнь в коммунистической Польше сразу после 1945-го. Такое, где отправленная из Берлина обувь от любовника, за которого она не смогла выйти, потому что «мама не приняла бы немца» — является мерилом счастья. Живой, печальный, иногда смешной, острый, и многострадальный текст Мартини Бунды в родной Польше в прошлом году получил премию Gryfia за «лучшую книгу года, написанную женщиной».

Встреча с Мартиной Бундой на Книжном Арсенале состоится 25 мая в 15:00 в кафе «Европа».

***

14. Владимир Рафеенко. Мондегрин. Песни о смерти и любви

Книги — XXI, Meridian Czernowitz

Кто я такая, чтобы сказать, кто сегодня лучший украинский прозаик? Но проза Владимира Рафеенка утверждает, что сомнений быть не может. «Мондегрин» — украиноязычный роман автора, который до сих пор писал на русском и из-за войны переехал из Донецка. Его герой — переселенец из Донецка, который выстраивает новые отношения с украинским языком, который до этого был сокровищем донецких украинофилов, они общались на украинском только между собой. «Они с большой любовью относились к своему языку, и вот в глубине души им казалось, что говорить на этом языке с жителями Донбасса нет никакого смысла. Все равно, что жемчуг перед свиньями рассыпать. Ну sorry, может, не так перед свиньями, а скажем, перед ежиками, червями, белочками. Стеснялись эти ребята своего языка и одновременно самих себя стеснялись перед этим языком».

Это история переезда в Киев, что «в основном разговаривает именно прекрасным, хотя и не очень чистым, языком врага. Хунта позиционировалась как украинская, а речь в столице господствовала русская». «Мондегрин» — и ирония, и самоирония, которой так не хватает в условиях «парадокса Шредингера, который заключается в том, что Украина есть, а ее не видно».

***

15. Олег Сенцов. Жизня

«Видавництво Старого Лева»

«Одним привычным утром меня разбудила мама, села на краешек кровати и сказала, что Тузика убили. Ездили, отстреливали бродячих псов, и его застрелили... Мама предложила поплакать, чтобы стало легче, и я не смог». Читая вслух рассказ Сенцова «Собака», российский режиссер Андрей Звягинцев плакал. Плакал и сам Олег, когда перечитывал впервые, — так сам политзаключенный написал потом в письме. «Видавництво Старого Лева» публикует украинский перевод, оставляя и российский оригинал рассказов. Горькая ирония судьбы Сенцова в том, что самый известный украинский режиссер стал известным, потому что является политзаключенным Кремля №1. Как и любой глубокий человек и профессионал, которым является Олег, ему важно, чтобы отличия были настоящими и не формальными. Поэтому так важно осознавать, что Олег Сенцов — пусть и остается символом сопротивления, но прежде всего является художником и личностью. И рассказы дают возможность понять его лучше.