Что делает стендап-комик на предприятии, где работают незрячие?
«Был менеджером по сбыту, потом занимался рекламой, сейчас — помощник руководителя. В общем, был стендап-комиком, ведущим, концерты были постоянно, но в 2023 году решил завязать. Сейчас не до этого», — рассказывает на проходной Днепровского учебно-производственного предприятия Украинского общества слепых Андрей Кит.
По тактильной плитке, изготовленной на предприятии, тем временем осторожно шагает пожилой мужчина в темных очках. Из проходной раздается звук, похожий на чириканье птиц.
«Это для ориентировки», — объясняет Андрей.
Это предприятие начало работать еще в 1945 году. Последние 20 лет им руководит отец Андрея — Сергей Кит. Он имеет I группу инвалидности по зрению.
«Отец в старших классах школы начал терять зрение и сейчас, к сожалению, ничего не видит, — рассказывает Андрей. — Он начинал работать сборщиком на таком же предприятии в Днепре. Я еще когда маленький был, с матерью приезжал к нему в цех.
Мама плохо видит. Они [с отцом] познакомились, когда проходили лечение глаз. Отец у меня очень активный. Я с пяти лет каждую субботу ходил с ним на базар — мясо покупаем, он там торгуется. Потом сам готовил, я что-то помогал ему нарезать, но он всегда был самостоятельным».
25 февраля 2022 года Андрей с отцом организовали здесь первый в Украине шелтер для переселенцев — на второй день полномасштабной войны приняли 26 человек из Салтовки. Потом в убежище начали приезжать люди из прифронтовых регионов и «горячих» точек. В начале проживало 130-140 человек, сейчас где-то 95 (из них — до 30 человек с инвалидностью по зрению). Около 70% проживают постоянно.
«Если человек приезжает из Марьинки — я понимаю, что этот город остался только как страница на Википедии — и этот человек будет жить столько, сколько ему нужно, — объясняет Андрей. — Я не принимаю тех, кто ждал россиян. Были две бабушки: "За Родину! За Сталина!" Не звонил в СБУ, просто попросил их уехать. В общем, принимаем людей с инвалидностью по зрению, если есть сопровождающие, потому что у нас нет методистов, и других, если могут себя обслуживать».
Проживание в шелтере бесплатное. Главное правило — чтобы «молодежь» работала. На адаптацию Андрей дает месяц.
«Молодежь работает. Кто-то — в АТБ, кто-то — в Glovo, кто-то — на стройке, один парень — на "Новой почте", — говорит он и показывает комнату на первом этаже админздания, похожую на комнату в общежитии, с двухэтажными кроватями: — Это одно из помещений, в котором живут. Здесь у нас был зал, который сдавали в аренду. Ребята, бывшие наркоманы, делали реабилитацию для таких же. Началась война — они уехали. И были еще помещения, которые не использовали после начала полномасштабной войны, оборудовали их. Сейчас больше помогаем военным, а шелтер остался».
«Ну что я дома буду делать? А здесь пользу приношу»
Поднимаемся по лестнице на второй этаж и попадаем в большое помещение с зелеными станками в два ряда. За ними работают преимущественно люди постарше. Производят рельсовые соединители для железной дороги. В прошлом году изделия для железнодорожной отрасли составили около 60% объемов продукции предприятия, еще 20% — строительная отрасль, 10% — мебельная.
Перед тем как начать работать, люди с инвалидностью проходят обучение и адаптацию.
«Начальник и мастер цеха смотрят: кто-то хорошо наматывает, кто-то — плетет, кто-то — штампует, — объясняет Андрей. — Если человек может адаптироваться к трудовой реабилитации, будет работать. У нас целые семьи работают, есть те, кто встретился здесь».
Одновременно в цехе происходят два процесса. 12 сотрудников мотают из проволоки стренги, трое-четверо сплетают их в соединители. Далее детали идут в другой цех на штамповку. Готовые изделия фасуют и отправляют заказчику.
Мастер цеха Валентина Егоровна ходит между станками и контролирует рабочий процесс и качество продукции. На это предприятие она пришла 42 года назад.
«Заместитель директора пришел ко мне домой и сказал: "Можете поработать? Надо!" У них, по-видимому, не хватало кадров. Надо — значит надо! — рассказывает Валентина Егоровна. — Отработала, получила 120 рублей, была довольна и сказала: "Я остаюсь!"»
Ранее, рассказывает Валентина Егоровна, здесь работали только люди с нарушениями зрения, но с 2000-х трудоустраивают людей с разной инвалидностью.
«Видите — мужчина без ноги. А вот женщина, у которой что-то с ножками, — показывает мастер на станки. — Но большинство — [с инвалидностью] по глазам. Вот женщина — абсолютно ничего не видит».
«Кто?» — спрашивает женщина.
«Да ты! — улыбается Валентина Егоровна и представляет свою тезку: — Валентина Васильевна. Работает немного дольше меня. Ты в каком году пришла?
«А что мы, кто больше проработал [меряемся]? 44 года назад».
На станке, за которым работает Валентина Васильевна, на бумажке написана ее фамилия и инициалы: «Хохлова В. В.». Женщина родилась в россии, окончила там школу и 54 года назад приехала в Украину. Сначала имела II группу инвалидности, но со временем окончательно потеряла зрение. В свои 72 работает с восьми утра, 8 часов в день.
«Когда я пришла [на это предприятие], мы работали в две смены, только в одном цехе было 160 человек, а на предприятии — 670. А сейчас… — зевает она и продолжает после паузы: — К нам не хотят идти, работы особо нет. Выиграли тендер, пригласили — мы работаем».
Валентина Васильевна обычно передвигается с помощью трости. Ориентируется в районе, где проживает. Однако в другие почти не ездит. Такие, как она, говорит, нуждаются в сопровождении. Валентину поддерживает сын, а она — его. На пенсию пока не собирается.
«Изменилась страшно [жизнь] за эти два года, негативно влияет это все на нас, — рассказывает намотница о своей жизни с 24 февраля 2022-го. — Стрессы из-за тревоги, из-за прилетов, у меня сын был на фронте, очень волновалась. Хотя я и родилась в россии, но такая противница этой войны, что эту власть сама бы убила. Сейчас сын временно дома. Говорит: "Мама, может, уже не надо ходить? Возраст все-таки…" А я как подумаю: ну что я дома буду делать? А здесь пользу приношу».
«Хочешь — будешь работать, не хочешь — найдешь 1000 причин»
В настоящее время на предприятии 65 сотрудников. На 40% меньше, чем 20 лет назад.
«Многие выехали, умерли, и война свое дело сделала, — рассказывает директор Сергей Кит. — У нас работают ВПЛ. Роман Александрович приехал из Ровеньков (Луганская область) еще в 2014-м, он один из первых у нас. За это время через нас прошло людей 20 [переселенцев]. Одни остаются, другие едут дальше или ищут другую работу».
До 40 нынешних сотрудников — люди с инвалидностями.
«Мы принимаем всех, кто хочет работать, но приоритет предоставляем людям с инвалидностью по зрению, — объясняет Сергей. — Когда установлена группа инвалидности, в МСЭК пишут индивидуальную программу реабилитации, и там есть рекомендация, где можно работать. И вот они приходят сюда, и мы их трудоустраиваем. Самое главное — желание. Хочешь работать, есть — будешь работать, не хочешь — найдешь 1000 причин».
В 1983 году Сергей после установления группы инвалидности по зрению пришел в Украинское общество слепых, чтобы помогли с работой. Сначала был учеником слесаря-сборщика, потом работал на предприятиях, возглавлял областную организацию Днепропетровской области Украинского общества слепых. И, в конце концов, начал управлять предприятием.
«Тогда еще имел остаток зрения, а уже совсем потерял зрение лет 15 назад, — рассказывает он. — Все, что есть в Украинском обществе слепых, — это руки слепых. Они зарабатывают на втором этаже и в других цехах, мы это продаем и за счет этого живем. Номенклатура у нас очень большая, только по железнодорожной отрасли мы можем предложить более 1000 изделий».
Вместе с нами Андрей внимательно слушает отца.
«[Сын] работает здесь уже 14 лет, он окончил университет, журналист по специальности, — говорит Сергей. — У нас не подряд, он делает свое дело, а я — свое».
«Меня здесь гоняют больше всех», — улыбается Андрей.
«Он действительно больше всего здесь получает от меня, —подтверждает Сергей и вдруг становится серьезным: — Но благодаря его медийности, коммуникабельности и уважению к нему [начал работу шелтер]».
Во время войны заказов на предприятии немного. Крупнейший заказчик — «Укрзализныця». Периодически предприятие становится на паузу. В последний раз такое произошло в декабре 2023-го.
«Мы где-то 2,5 месяца простояли, не было заказов, тендеров, работы, — объясняет Сергей. — В начале февраля вывели людей на работу, сейчас есть несколько заказов, ждем тендеров по “Укрзализныце”, по Горэлектротрансу и по некоторым другим производствам».
По словам Сергея, людям с инвалидностью найти работу не так уж легко:
«Сегодня по законодательству каждое предприятие, если есть 8 работников, обязано взять человека с инвалидностью. Но для них нет работы, поэтому предприятию легче оплатить АГС — административно-хозяйственные санкции — в фонд социальной защиты людей с инвалидностью».
Впрочем, ситуация с отношением общества становится лучше.
«Не бойтесь говорить слово "слепые" — для нас это не обидно. Обидно, когда говорят: "Ты не понимаешь как слепой". Или: “Не видишь? Ты что, слепой?" Слепы они мозгами, — усмехается Кит-старший сквозь темные очки. — Понемногу движение есть, но нужно время, и самое главное — воспитание среды, чтобы на человека с инвалидностью не тыкали пальцем, а знали, как ему помочь».
«Приняли, как родную, одели, обули»
В коридоре у окна стоит швейная машинка. За ней сидит женщина в капюшоне и очках и колдует над джинсовой тканью.
«Убиваю время и нервы успокаиваю, иначе крышу рвет, — объясняет она. — Из джинсов шею чемодан для вещей, уже шестой — дама с приданым, в Бахмуте все сожгли».
Женщину также зовут Валентина. Валентине Анатольевне Пруденко — 65. Швейную машинку сюда привезли специально для нее — не хотела сидеть без дела.
«Мы здесь все делаем — и поделки, и драконов сшили на Новый год, и вязали, — говорит она и представляет себя: — Бывшая спортсменка — греко-римская борьба и немного каратэ — хоть и бабка, но отпор дам. Однако здоровье уже "ни к черту", надо пить таблетки, но я не пью — зарядку сделала и все. Уже плохо вижу».
В шелтере Валентина Анатольевна проживает с 23 сентября 2022 года. Рассказывает, как впопыхах собиралась из дома, выезжала под обстрелами.
«У меня в Бахмуте была квартира в центре, стоила 90 тысяч долларов — сын там жил, а я с мужчиной сошлась, в частном секторе жила на окраине. У нас город был шикарный, утопал [в зелени], пахло, клумбы, очень красиво, — вспоминает она.
Погибло очень много, под завалами людей ой-ой-ой, с лица земли просто стерли все.
Поехала, в чем была, документы схватила, матрас для спины, подушку, лекарство, в сумку хоть что набрасывала, вся в саже приехала. [Приняли], как родную, одели, обули. Здесь [в шелтере] наших из Бахмута полно, и в городе много».
Валентина мечтает «собрать копеечку» на новое жилье, однако больше всего хочет вернуться домой:
«Вообще хочу домой, там могилы. Я видела аэросъемку по ту сторону (российскую — ред.), нашла свой дом. Стоит — а что там [внутри]? Хочется попасть в сказку — приехала, и все на месте. Молим Бога, чтобы там хоть какой-нибудь сарайчик, хоть что-то уцелело. Ну и хочется, конечно, чтобы наши все вернули».
«Могу шутить о ситуации, но не об инвалидности»
18 ноября 2023 года в Днепре Андрей Кит дал свой прощальный концерт. В общем, стендапом он занимался с 2014-го, является основателем клуба Standup Dnipro.
Во время войны Кит продолжал выступать и отдавать 100% прибыли на нужды военных, потом понял, «что надо и есть что-то». К тому же последние тренды украинского стендапа вызывают у него вопросы — появилась шароварщина, а многие комики «переобулись».
«Когда чувак, который писал сериалы для россии, выходит: "Слава Украине! Чтобы москали сдохли!”, я не хочу после него брать микрофон, не хочу выступать, — аргументирует Кит.
— У меня тоже есть грешок — в июне 2014-го с другом был в москве на стендап-фестивале. Когда туда летел, еще не был в контексте. Вернулся и получил хейт. А потом, когда произошел Иловайский котел, сказал: "Я не буду сотрудничать [с россиянами]"».
На вопрос, может ли он пошутить о человеке с инвалидностью, Кит говорит, что важно не переходить на личности.
«Например, у меня есть друг, который родился без руки, я могу шутить о ситуации, в которую мы с ним попали, но не о его инвалидности. Могу какую-нибудь стереотипную фигню высмеивать, но в целом табуированные темы всегда должны быть, потому что стендап-комик — это не только о сексе или бытовых штуках, ты должен перевоспитывать свою аудиторию».
В своем арсенале Андрей имеет и монолог об отце, в котором прежде всего высмеивает людей, которые не понимают жизнь людей с инвалидностью:
«Есть у отца история, которую я обожаю. С Романом Александровичем у них всегда какая-то контра. У нас каждый понедельник "летучка" в восемь утра, мы собираемся все, нас где-то 15. Они с ним спорят, и как-то отец говорит: "Кто против меня — поднимите руку". А потом: "Единодушно"».
Андрей хоть и живет отдельно, с родителями каждый день на связи. На выходных гуляет с ними, ходит с отцом на базар. А еще, когда старший Кит отправляется с друзьями в баню, младший всегда забирает его оттуда домой.
- Поделиться: