Cinema for Victory: в поисках утраченного смысла

Одни из моих первых неприятных воспоминаний о бессмысленности системы принадлежат школьным годам — временам, когда на вопрос о цели любой деятельности в школьных стенах часто получала ответную небрежную отмашку: «так надо». Зазубривать, если чего-то не понимаешь; писать правой, а не левой рукой (да, я еще застала «перевоспитание» левшей, хотя эта традиция уже отмирала в моих 90-х и нулевых); не спорить с учительницей; ежемесячно сдавать деньги на ремонт, который так никогда и не происходил.

Худшее случалось с приближением военных праздников и военных памятных дат — тогда нам, школьникам, система срочно пыталась привить ударную дозу «патриотических чувств» — густо приправленную советскими военными песнями, образами из военных фильмов о героях Красной армии и такими же красными гвоздиками. Школьные концерты, почетные караулы, участие в городских парадах, воздушные шары — все обязательно.

У подавляющего большинства из нас, школьников, были бабушки и дедушки, чьи воспоминания о Второй мировой войне часто шли в разрез со всем этим пафосом. Мой дедушка мобилизовался юношей, приписав себе один лишний год. Он встретил конец войны с ранением, которое потом напоминало о себе всю жизнь — праздновал девятого мая, но с большой долей горечи. Он мало рассказывал о фронте, но всю жизнь поддерживал контакты со своими сослуживцами. Девятое мая для него всегда начиналось с поминания погибших. Эта в большей степени молчаливая традиция производила на мой детский разум гораздо большее впечатление и давала понимание, что в этих датах на самом деле нет почти ничего из того бессмысленного пафоса и «ура-героизма», о котором мне методически толковали во время школьных мероприятий по патриотическому воспитанию молодежи.

Я росла, училась, узнавала больше об истории Второй мировой и о том, что такое Советский Союз, — и все лучше понимала, почему дедушка не любил говорить о своем военном опыте. Удивляло, зачем школьной системе уже в независимой Украине устраивать целый пропагандистский аттракцион — к тому же еще и низкого качества, — если он почти не имел ничего общего с реальностью и своей дубовостью никак не способствовал патриотическому воспитанию (что бы система не понимала вообще под этим определением)? Единственный ответ, который я находила, — «так надо». Сверху было сказано весело встретить День победы — снизу ответили «так точно» и начали лепить праздник из всего, что было под рукой.

Очень скоро, как помним, это «так надо», эта банальная привычка выслуживаться и не ставить лишних вопросов обернулась трагическими и болезненными событиями в нашей стране, подготовив почву для начала российской войны против Украины. Конечно, причина была главным образом не в ней и не в самих этих школьных концертах на девятое мая, но я не перестаю до сих пор думать, могли ли события 2014 года развиться иначе, если бы все предыдущие годы независимости государство действительно заботилось о культуре памяти и если бы вместо бессмысленных «ура-патриотических» мероприятий школы помогали детям развивать критическое мышление?

И вот мы посреди десятой годовщины российско-украинской войны, с которой два года длится война полномасштабная. Слово «культура» перестало вызывать ассоциацию со столовыми принадлежностями и сервизом «Мадонна» — вряд ли кому-то в Украине сейчас нужно доказывать, что битва продолжается не только за землю, но и за независимость, самоопределение и за собственную культурную идентичность. Цена, которую нашей стране приходится платить каждый день за свое существование, — несказанно болезненная.

Худшая новость (если к ней можно здесь использовать сравнительное прилагательное) заключается в том, что нам придется платить эту цену и после завершения войны — целым поколением разбитых семей, утраченных домов, травм и неумения говорить о них. Как работать с памятью и как говорить о российско-украинской войне — вопрос, на который нам уже нужно активно искать ответы. Если, конечно, мы не хотим наступать на грабли и повторять собственные ошибки и халатность.

Итак, что делает на одиннадцатом году войны государство в этом направлении? Продолжает наступать на грабли, небрежно слепляя буквально за несколько дней целый военно-патриотический кинофестиваль по лучшим образцам школьных капустников, где программа — всегда не главное, а главное — вопрос «зачем?». Фестиваль Cinema for Victory уже вызвал скандал в киносообществе, и его уже успели раскритиковать со всех сторон, так что не буду много повторяться здесь. Только резюмирую, что для любого, кто имеет хоть какой-то опыт в организации фестивалей или просто умеет критически мыслить и планировать что-то, очевидно то, что этот фестиваль оригинально планировался как карманный междусобойчик от агентства Госкино и Офиса президента — как серия кинопоказов от друзей и лояльных к вертикали власти киноделов.

Ведь с объявленным таймлайном ничего другого и не могло быть: до 22 февраля должен был продолжаться прием заявок, а на следующий же день, 23 февраля, уже должны были начать кинопоказы. Даже если очень нафантазировать гипотетический сценарий действий, никак не получится за одну ночь провести отбор среди поданных заявок, связаться со всеми правообладателями, согласовать показы, получить киноматериалы, объявить программу и составить расписание. Особенно если в форме подачи заявки отсутствует такая важная графа, как ссылка на саму просмотровую копию фильма. То есть процесс подачи заявок заключался фактически в отправке информации о фильме и его авторе, а не самого фильма.

Да и о самом процессе отбора, очевидно, тоже никто на самом деле и не думал. Ибо здоровая логика подсказывает, что для осуществления любого отбора нужно для базового начала иметь принцип, по которому вы хотите что-нибудь выбирать. Ряд требований, которые для вашего фестиваля являются основными для того, чтобы тот или иной фильм мог вообще претендовать на участие. Это называется регламентом. Регламент нужен не только организаторам фестиваля, но и самим правообладателям фильмов, чтобы люди вообще имели понимание, какие фильмы вы ищете, есть ли смысл им присылать свое кино. Поэтому регламент публикуют до того, как начать принимать заявки. А не после закрытия приема заявок, как в случае Cinema for Victory.

Но и это не все, потому что после такого технического отбора фильмов, согласно регламенту, должно идти то, что вообще создает ценность любого фестиваля — собственно, кураторская работа, работа со смыслами. В очень примитивном виде этот этап существует даже на платформах вроде Netflix, где ваши предпочтения вычисляет алгоритм и пытается предлагать то, что может понравиться еще.

Кинофестивали — это не о наборе фильмов друзей организаторов и людей у власти, а о создании события, социокультурного пространства, где можно безопасно осмыслить и продискутировать критические в обществе темы, болевые точки. Для этого в структурах фестивалей обычно существуют отдельные люди, которые из всего массива фильмов, прошедших технический отбор, выбирают более тщательно те картины, которые имеют самый мощный творческий потенциал, которые неординарным образом говорят о важных для общества вещах. Эти люди также создают контекст вокруг фильмов — пишут тексты, продумывают расписание, организуют обсуждение после показов; на события приглашают модераторов, которые владеют экспертизой в той или иной теме, а еще интересных спикеров и т.д.

Эта кропотливая работа — о работе с культурой памяти и критическим мышлением. О создании условий для того, чтобы культурное событие становилось действительно инструментом для популяризации кино и развития саморефлексии в обществе. Без этого мы никогда не сможем вырваться из исторической петли борьбы за собственную независимость, которая длится не менее трех веков.

Все эти тонкости (которые отнюдь не тонкости на самом деле) не интересны были организаторам Cinema for Victory, потому что в целом вся программа фестиваля явно была составлена как-нибудь и заранее. Не интересны настолько, что на фестивале, позиционируемом как фестиваль документального кино, фильмом открытия стала игровая лента «Буча». Почему? Трудно понять. Может дело в том, что фильм продюсирует бывший сотрудник «Квартала 95». А потом выяснилось, что кто-то решил подать заявки, и даже пришлось из-за этого увеличивать дни фестиваля, чтобы показать еще что-то, кроме запланированного, и создать иллюзию — таки да — фестиваля.

Напомню, что этот фестиваль организован по инициативе Госкино и при поддержке Офиса президента, в его оргкомитет вошли, в частности, председатель Госкино Марина Кудерчук, в. и. о. министра культуры и информационной политики Ростислав Карандеев и руководитель Кабинета руководителя Офиса президента Елена Ковальская. Фестиваль также конкурсный, имеет жюри, которое выбирает победителя среди тех фильмов, которые якобы прошли какой-то отбор — на официальном сайте за победу обещают (оригинальная орфография сохранена) «специальную статуэтку» и «возможность кинопоказов заграницей, в сети кинотеатров Мультиплекс, в эфире высоко рейтинговых телеканалов».

Последнее вызывает у меня навязчивое чувство дежавю — это уже было. Что государственными административными ресурсами в стране вновь создают параллельную реальность — карманную и полностью контролируемую «официальную» версию реальности, авторами которой становятся конкретные люди у власти и которую транслируют на контролируемых событиях и через контролируемые медиа, чтобы исключить возможность неудобных вопросов. Это очень опасные тенденции, по моему убеждению.

Собственно, победил в этом «конкурсе» фильм «Длинные сутки», производства Алана Бадоева и телеканала «1+1». Какая-то замкнутая на себе система. Сами слепили впопыхах «фестиваль», сами наградили фильм лояльного к власти медиа, сами друг друга поддержали.

В целом на сайте фестиваля подчеркивается, как важно поддерживать документальное кино. Что ж, это действительно важно. Как именно этот фестиваль оказывает эту поддержку? Чем, каким образом? Вообще, как и когда-то на школьных мероприятиях по патриотическому воспитанию, трудно понять, зачем было создавать весь этот аттракцион вопиющего непрофессионализма? Потому что так надо? Сверху пришел приказ весело встретить.. ой, красиво отметить вторую годовщину полномасштабного вторжения, и закипела работа.

В сети распространялись фотографии показов этого фестиваля, на которые пришли единицы зрителей. Не лучше ли было, если уже нашлись негосударственные деньги на такое дело, перенаправить их не на создание зазеркалья, а на нужды ВСУ? Или уж если надо создать видимость своей работы, то хотя бы на финансовую помощь самим режиссерам-документалистам, которые сейчас работают над их проектами? Если, конечно, эти режиссеры согласились бы взять эту помощь — учитывая колоссальный уровень недоверия профильного сообщества к главе Госкино Марине Кудерчук, которую неоднократно призывали уволить.

В конце концов, можно долго еще упражняться в иронизировании и шутках о Cinema for Victory, высмеивать непрофессионализм и нелепость этой затеи. Впрочем, уже невыносимо надоело писать «к счастью» перед пассажем о том, как киносообщество самостоятельно выполняет работу по развитию индустрии и в то же время умудряется защищаться от вредительства Госкино. Так, за последние десять лет украинское кино совершило действительно фантастический скачок. Особенно ярко это видно на примере документального кино. В 2014 году, во время и после Революции достоинства, стало появляться много новых режиссеров-документалистов, которые только начинали делать первые шаги в кино. Десять лет спустя в 2024 год мы вошли с достаточно приличным массивом мощных документальных фильмов, которые появляются в программах самых больших и престижных мировых кинофестивалей.

Следует понимать, что эти фильмы туда попадают именно потому, что их создатели научились рассказывать о болевых точках в нашем обществе так, что это вызывает у зрителей желание эти точки осмысливать. А не потому, что в их командах есть люди, особенно приближенные к властной вертикали. Вместе с кинематографистами развивались и украинские кинокураторы и критики, которые учились использовать украинские фильмы — как инструмент культурной дипломатии; как поле для диалогов внутри страны и способ распространить украинские нарративы за границей; как произведения, вокруг которых можно создать интересный и неординарный контекст. За этим всем стоит кропотливая работа. К счастью, она продолжается вне зависимости от государственных административных ресурсов. К сожалению, государственные админресурсы снова фокусируются на создании параллельной реальности, где не существует критических вопросов, где еще две-три недели — и победа, и где дешевый популизм и бессмысленность системы снова создают пропагандистские события-междусобойчики — только теперь без советских песен, фильмов и шариков, но со счастливыми фоточками на фоне бренд-вола.

Это авторская колонка. Мнение редакции может не совпадать с мнением автора.